Ты потеряла его, так смирись.

Девушка стояла около пугающего обрыва, каньон которого покрывал густой, мутный туман. Ствол дерева с янтарно-рубиновыми листьями незаметно колыхался от сильного ветра, чуть ли не сбивавшего Атанасию с ног. Там было ещё кое-что. Молодая девушка, золотистые волосы которой доходили до бедер, а глаза цвета сакуры словно светились, смотря в упор на девушку. «Диана?», — хотела сказать девушка, но что-то словно не давало ей говорить очевидные вещи. Внезапно глаза матери наполнились слезами, капельки росы стали стекать по щекам. «Ч-что с тобой?». Девушка сорвалась с места, готовая кинуться к одновременно родной и незнакомой матери, но что-то блокировало её. Она не могла ни двигаться, ни говорить, она не могла ничего. Внезапно к плачущей женщине подбежал белокурый мужчина. Он показался Атанасии очень знакомым, его топазы сразу напомнили девушке личность, находящуюся перед ней. — Диана, прости, я не хотел, я не… Внезапно его поразила внушительная пощёчина. Щека залилась багрянцем, правда, не от смущения, а от болезненного удара возлюбленной. Клод смотрел в пол. — Я уже решила, Клод, она нужна мне, она нужна нам! Я умру, но наша дочь будет жить. — Как ты не поймёшь, я не хочу! — из уст мужчины сорвался дрожащий, хриплый крик. — Мне не нужна она, мне не нужен никто! Мне нужна ты, Диана, ты! — он словно вбивал в неё эту информацию. Парень судорожно тряс девушку, на что её лицо всё больше заливалось слезами. — Я люблю тебя, Клод… Я люблю тебя и никого другого. Пообещай, что будешь любить её так же сильно, как меня, пообещай, что будешь любить её так, как я люблю тебя, — рука девушки прошлась по лицу возлюбленного. Она вглядываясь в его лицо, ища то, что было доступно лишь ей. За всю жизнь Клод искренне любил только её, как и она — только его. Но, видимо, искренняя любовь обречена на печальный финал. Парень бросился на колени, держась за длинный подол платья. Он посмотрел ей в глаза, он умолял её, просто не мог без неё… Видимо, она была его единственной слабостью. — Я… Ты не смеешь умирать! Я приказываю тебе! Ты… не смеешь умирать… не смеешь. — Прости. *** Девушка проснулась в холодном поту. На дворе была глубокая ночь, и её лицо озарял лунный свет. Она приподнялась, обняла свои колени, смотря в окно. «Он правда так сильно любил её… А из-за меня Диана умерла. Теперь понятно, почему Клод должен был так ненавидеть Атанасию, но ведь она этого не знала. Возможно, он просто видит во мне забытый облик Дианы». Эти мысли и воспоминания обо всей суете с Дженнет, Клодом и дворцом нагоняли на неё грусть. «Он ведь не относится к ней так, как относился ко мне. Значит, она не так уж и дорога ему. Но тогда какой смысл этого всего? Для чего она ему нужна?». Стены начали давить на девушку, и она решила, что лучшим для неё вариантом будет сходить пройтись. Всё равно в сон уже не клонит. *** Пройдя мимо полуоткрытой двери, девушка невольно заглянула внутрь. Смолистые, длинные волосы парня падали на пол, а всегда дерзящие огоньки были накрыты тяжёлыми веками. Лукас мирно посапывал на небольшом диване. Какой бы большой и внушительной ни была башня, парень не был готов к приему гостей, да и общество он не особо любил. Ему скорее по душе одиночество. Поэтому единственные в башне покои достались принцессе, которая в кровать парня пускать не собиралась, пускай и без плохих намерений. «Он кажется таким миленьким, когда спит», — словив себя на мысли, принцесса была обескуражена. – «Вовсе он не милый, а всего лишь грубый, самовлюбленный павлин. И вообще, почему я до сих пор тут?». Принцесса последний раз взглянула на умиротворенного парня и удалилась. *** Девушка сидела на роскошном стуле, пока горничные заплетали её ровные, шелковистые волосы. — Сегодня мы с папочкой будем на очередном чаепитии, — словно превознося свои слова, говорила Дженнет. Ей было глубоко плевать на названного отца, лишь власть, захваченная ею, заставляла девушку до тошноты притворно расхваливать его. — Я рада за вас, мисс, — без какого-либо уклонения произнесла Лилит. У нее были причины ненавидеть Дженнет, хотя бы потому, что из-за неё всё и началось. Челюсть горничной невольно стиснулась. — Закрой свой поганый рот, я приказывала всем называть меня только принцессой и никак более! — лицо Дженнет вспыхнуло от ярости, казалось бы, она прожигала взглядом всех присутствующих. На что Лили лишь приветливо улыбнулась. — Извините, мисс, — последнее слово она протянула по-особенному противно для невыносимой так называемой принцессы. — Ты ещё жива лишь потому, что я не наиздевалась над тобой. Ты личная горничная той принцесски, и служение мне приносит тебе муки. Дженнет злобно усмехнулась. Она была ведьмой: ей хватало лишь взгляда, и всё сразу же сгнивало. — Ах-х, и тот рыженький, как там его, Феликс. Я не могу убить тебя, но легко могу приказать убить его, — её надменный взгляд выводил из себя любого. — Да что вы, мисс, — Лили лишь с усмешкой наблюдала за глупыми словами леди. — Как интересно. Ну, раз тебе плевать… — Сэр Феликс, личный рыцарь и самый близкий друг Его Величества — тот ни за что не допустит его смерти. Тем более, он самый сильный рыцарь Обелии, поэтому Ваши слова так же бессмысленны, как и Ваше присутствие во дворце. Лицо Дженнет надо было видеть. Она хотела что-либо ответить, но это и впрямь было бессмысленно. — Хорошего времяпровождения с Его Величеством. Советую его запомнить, ведь оно не вечно. Горничная мило ухмыльнулась и покинула комнату.