Ты потеряла его, так смирись.

Парень подошёл к девушке и тепло прижался к ней. Он не прятался за маской безразличия, как обычно, и не вводил её в заблуждение своими резкими перепадами настроения. Он показал настоящего себя, без этих глупых масок. Он не делал вид неприязни и просто прижался к ней. Не скрывая свои чувства. Девушка, не отрывая взгляда от зеркала, смотрела на его лицо, а он задумчиво разглядывал её образ, будто прощаясь. Оба молчали, будто боялись нарушить паузу. — Уже уходишь… — парень смотрел на уставшее и будто пустое лицо девушки. Она не выражала никаких эмоций. Девушка улыбнулась, хотя глаза её по-прежнему молили о помощи всевышнего. Клод не был лучшим отцом, но за две жизни девушки он был единственным. Это была последняя возможность вернуть его. — Да. Опоздание говорит о плохих манерах. Он обнял её, и одной рукой стянул прядку с глаз, поглаживая ладонью по золотистым волосам. Посмотрел ей в глаза. — Всё будет хорошо. Слова звучали настолько неуверенно, что даже маг себе не поверил. Она опустила взгляд в пол. — Эй, слышишь! Я же сказал! Всё. Будет. Хорошо. Ты мне не веришь? — он прижал её к широкой груди, словно закутывая от суровости этого мира. — Ты не можешь говорить точно! Ты не можешь знать! — девушка захлебывалась нахлынувшими от печали обжигающими слезами, словно пытаясь кричать. Её голос был тихим, нет, это был шепот. Ломающее чувство горечи кололо парня, словно его что-то терзало. Не просто терзало, что-то внутри приводило его в бешенство от мысли, что из-за какого-то жалкого засранца его девочка плачет. Его маленькая девочка медленно, как отравленная смертельным ядом, рушится внутри, уничтожая себя, оставляя лишь пустоту, наводящую ужас. Ему становилось омерзительно от того, что он ничего не может сделать. Он не может спасти свою маленькую девочку от этого жестокого мира… — Будь осторожна. Маг сел перед ней на корточки и придержал девушку за плечи. — Постараюсь. — Нет. — Что нет? — Если не пообещаешь мне, я тебя не пущу. — Обещаю. Она протянула парню мизинец, на что он вопросительно уставился на неё. Взял её руку и, перевернув, нежно коснулся губами тыльной стороны ладони, на что девушка лишь посмеялась. — Это клятва на мизинцах, дурачок, — это немного разрядило грустную обстановку. — Я знаю. — Тогда зачем ты поцеловал мою руку? — Меньше вопросов. *** Император спокойно продвигался по изумрудному дворцу. Он остановился около двери в большой зал. — Праздник будет проходить здесь? — пусто, без интереса поинтересовался Клод. — Император, я думаю, Вам стоит увидеть это. Клод прошел в зал и остановился около длинной белой стены. — Что это? — всё так же пасмурно произнес мужчина. — Это рисунки принцессы Атанасии. Смотрите. Он, не сдвигаясь с места, повернул голову на рыжеволосого парня. — Этот рисунок она нарисовала в шесть лет. Тут Вы на одном из чаепитий. «Папочка». Жалостливый детский голосок промелькнул в голове. Что-то словно кольнуло в груди. — Что мне сделать с этим хламом? — всё так же безэмоционально сказал правитель. А ведь рыцарь и правда надеялся, что это может вернуть ему память. — Мне их уничтожить, Ваше Величество? Рыжеволосый опустил голову. — Я сам. Он стоял, в недоумении глядя на правителя. — Тебе особое приглашение нужно? — грубо, с капелькой бешенства произнес Клод. Феликс быстро удалился из зала. — Извините, Ваше Величество! Оставшись наедине со своими мыслями, Клод посмотрел на рисунки. Его палец дотронулся до девочки в розовом платьице. «Это… моя дочь?», — словно сам себя спросил правитель. — Уродливые каракули. Он отвернулся и глянул в окно. «Бросила меня, так же, как и она». *** Молодые девушки примерно одного возраста с Атанасией медленно, но уверенно заполняли коридоры дворца. Шум со всех сторон всё больше въедался в голову. Вскоре всех девушек собрали за большим столом, где стояло много еды. Там и началось первое испытание. Многие сельские девушки с голодом и слюной разглядывали невероятные шедевры лучших поваров Обелии, а дворянки сдержанно, с шикарной осанкой и пустыми, бездонными взглядами, за которыми прятались безразличие, лицемерие и корыстность, сидели и, прикрывая рот, хихикали с нелепых конкуренток. Два места напротив друг друга оставались пустыми. По неглупым предположениям принцессы, эти места принадлежали Дженнет и Клоду. Брюнетка, сидящая напротив неё, ехидно посмеялась и, не скрывая насмешек, спросила: — Вы небось пришли сюда просто поесть? Зачем приходить, просто чтобы портить своим дешёвым запахом воздух? Девушки, сидящие рядом, мерзко захихикали. — А зачем приходить на соревнования среди леди, не имея манер? — девушка заглянула в непонимающие глаза дворянки, которая привыкла слышать лишь похвалу, на лице которой теперь появлялись оттенки гнева. — Да как ты смеешь, заносчивая девчонка! Да я тебя…! — Селеста, милая, ты начинаешь выводить меня, — гордо сказала появившаяся за её спиной девушка. — Кто посмел… — Я. Дженнет брезгливым взглядом смотрела на девушку, которая уже тряслась от страха. — Сейчас, здесь, вы ничем не отличаетесь, одинаково мерзки, поэтому, пока не станешь выше неё, не стоит так делать. Оскорбляя её, оскорбляешь себя, хотя, хочу признать, у тебя и правда нет манер. Вылетишь в первом же туре. Девушка кинула последний, брезгливый взгляд на Атанасию и ушла на своё место. «Дженнет не так уж и плоха. Или я ошибаюсь? Она противоречит сама себе». — Внимание, леди. Посреди зала стояла средних лет женщина с идеальной осанкой и вздернутым вверх подбородком. На её руках были белые перчатки, а шляпа розового оттенка прекрасно дополняла элегантное платье такого же цвета. «Это же мисс Райден». Увидев свою любимую учительницу этикета, девушка невольно улыбнулась. Эта женщина была ей так близка, но это также было и проблемой, ведь мисс Райден была весьма требовательна, поэтому Атанасии явно придется нелегко. — Сегодня на этом мероприятии вы должны будете показать все свои манеры в лучшем виде, и только тогда одна из вас выиграет. Всем желаю удачи. Девушка с опаской посмотрела на кучу столовых приборов, пытаясь вспомнить последовательность и названия. — Итак, надеюсь, вы готовы, мы начинаем. Большая часть девушек вместе с Атанасией положили салфетку себе на колени, а те, кто даже не знал значения слова «этикет», в недоумении повторяли действия большинства. В то время, как часть девушек довольно чавкала и чуть ли на стол не лезла, тянувшись за едой, пара достойных победы особей, а точнее дворянская часть, спокойно и сдержанно продолжала трапезу. Неожиданно, немного напугав принцессу, к ней сзади подошла мисс Райден. — Мисс, вижу, у Вас неплохо получается, расскажите мне о правилах, связанных со столовыми приборами, пожалуйста. «Вот почему именно я?». Девушка немного запнулась, вспоминая всё, чему пару лет назад её усердно учили. «Знала бы мисс Райден, что это я, легко бы точно не отделалась». — Всё ясно. Она достала ручку и уже собиралась что-то записать, но услышала ответ. — Нож в правой руке, а вилка в левой. Указательный палец кладем на основание прибора. Менять приборы местами можно только в том случае, если перед вами, например, рис или картофельное пюре. — Что ж, я весьма удивлена, — поправив свои очки, которые только придавали ей строгости, она скосила свой взгляд на Атанасию. — Супы следует черпать ложкой от себя. — Как Ваше имя, мисс? — Эрест Вейт, мисс. Выдуманное только что имя звучало не плохо, но было довольно необычным. — У Вас был достойный учитель, — женщина тепло ей улыбнулась и устремилась проверять остальных. А девушка лишь спокойно и гордо собой выдохнула. — Не радуйся раньше времени, селянка, — проговорила та самая Селеста, уже не на шутку бесящая Атанасию. В ответ ей девушка лишь горделиво промолчала. — Что ж, испытание было нелёгким, но это лишь первый этап, поэтому расслабляться не советую. Как вы могли заметить, большая часть участниц покинули нас, поэтому оставшихся прошу пройти в следующий зал. *** Выйдя в коридор между комнатами, она увидела дверь. Ту родную дверь, за которой она провела значительную часть своей жизни. Коридор был пуст, поэтому девушка всё же решилась поддаться влиянию сердца. Она неспеша подошла к старинной двери и провела по ней рукой. Узор на двери уносил её в те беззаботные и счастливые дни. Она, надев маску, не показывала своих эмоций. Девушка больше не хотела плакать. — Потеряла его — так смирись. Кого ты из себя строишь? Бедная и несчастная принцесска. Да что ты вообще знаешь о плохой жизни! Разве я этого не заслужила? Я всё детство была отреченной, меня воспитывал заносчивый поганый Альфиос, который просто помешан на богатствах. Я всё детство что и делала, так только училась. У меня не было детства! Так почему ты так поступаешь со мной? Всё просто. Ты лишь зазнавшаяся принцесса. Поняв, что ее раскрыли, она сняла незнакомый облик. Голос раздавался за её спиной. — Дженнет. — Я сделаю всё, чтобы уничтожить тебя. Я ненавижу тебя, Атанасия де Эльджео Обелия, — она со всей присущей ей злобой вылила всю ненависть на Атанасию. Блондинка уже была не в силах сдерживать слезы. Она опустила голову и начала без сил остановиться реветь. Это был её предел. Она больше не могла быть сильной. Она и вправду обычная заносчивая слабачка. Девушка упала на колени, согнувшись и закрыв лицо руками. Она была так слаба, и что-то словно безжалостно доламывало её остатки изнутри. — Ты жалкая! — шатенка закричала, и на её мерзкий крик тут же сбежалась охрана. — Принцесса, с Вами всё в порядке? Атанасия посмотрела вверх заплаканными глазами, вовсе забыв, что она теперь не принцесса. — Эта ненормальная пыталась меня убить! — Но как? — Магией! Она ведьма! — Заберите её и посадите в темницу, — скомандовал главный. Атанасия лишь опустила взгляд, подняв руки. У неё не было сил сопротивляться. Но что-то непонятное словно кольнуло душу, заставляя её дернуться. До боли знакомый, истошно терзающий душу голос. «Клод…». — Что здесь происходит? — недовольно произнес император, заходя за поворот к той самой комнате. — Ваше Высочество, эта ведьма пыталась убить принцессу. Девушка подняла лицо, пронзительно посмотрев на Клода. Её заплаканные топазы раздирали его на части, окончательно муча воспоминаниями. Он смотрел на неё, испытывая что-то странное. Боль. Боль в груди, физическая боль. Он смотрел словно пораженный, не в силах что-то сказать. — Атанасия… Он словно застыл, что-то больно сжалось. Он посмотрел на свою руку, прижатую к сердцу. Мужчина думал, что сердце может болеть только в метафорах. — Отпустите ее. — Но отец! — жалобно смотря на Клода, проговорила Дженнет. — Я не разрешал тебе говорить, — так же холодно, как всегда, сказал он девушке, подойдя к блондинке. — Встань. Девушка медленно поднялась и посмотрела в глаза отцу. Что-то заставляло её плакать. Как бы она ни хотела переступить через гордость, но сдерживать слезы больше не могла. Он прижал её к своей груди с той же теплотой, что и в детстве. Девушка не могла поверить в происходящее, а стоящие вокруг не менее удивлённые стражники почтительно поклонились. Он тихо, почти шепотом, проговорил, так, чтоб было слышно только ей: — Я помню тебя. Перестань плакать. Всё тот же голос, но с каплей заботы, отдавался эхом в голове у девушки. Она ещё сильнее прижалась к нему, словно боясь потерять вновь. — Идем. Без лишних слов он потянул её за собой, оставив всех в недоумении. Они зашли в покои Клода, и по лицу девушки вновь скатилась слеза от всех воспоминаний. Больше всего она боялась проснуться. — Прекрати плакать. Тише. Клод подошёл к ней и, коснувшись плеча, смахнул слезу с её лица. — Слезы тебе не к лицу, выглядишь жалко. Она накинулась на него, не сдерживая эмоций. В ответ он обнял её, крепко, боясь, что она снова пропадет. Они друг друга стоили. — Думаю, у тебя много вопросов. — Ты правда вспомнил меня? — несмотря на остальные, не менее важные вопросы, её волновал только один. — Когда-то в детстве ты спросила у меня… — выдержав паузу, Клод продолжил: — «Ты правда любишь меня, папочка?». Эти слова по сей день звучат эхом в моей голове. И, думаю, теперь я могу ответить тебе. Я и правда люблю тебя, Атанасия. Ты дорога мне. Я не знаю, что нашло на меня… — Заклятие. — Что? — На тебя наслали заклинание. — Это неважно. Я вспомнил тебя, и теперь никто не сможет вынудить меня тебя забыть. Рукой он прижал её голову к своей груди. — Раньше я думал, что ты интересна мне лишь потому что напоминаешь её. Но ты и впрямь смогла заставить меня полюбить тебя. Прямо как она когда-то. — Молчи. На его лице появилась новая эмоция. Ещё никто не затыкал рот великому императору. Не смел. Но он не стал перечить. — Мне надо идти. — Куда ты собралась? — Туда, где я пряталась. — Оставайся здесь. Теперь тебя никто не посмеет тронуть. — Дженнет. — Она не важна мне. Но она императорская дочь, я не могу выгнать её. Оставайся в этом дворце. Как до всего этого. На последних словах он замялся — не хотел вспоминать. — Хорошо. Но я приду не одна. — Пусть так. Он последний раз взглянул, наверное, в единственную отличающую их с Дианой черту — топазовые глаза отца. Его глаза. Которые блестели ещё ярче, чем раньше.