Описание: В танце их души обнажаются настолько, что они не замечают — это буквально публичный секс, но еще и нечто большее.
***
Они оба из высшего общества, оба с молоком матери впитали правила этикета вперемешку с манерами и витаминами. Оба знают — стоять столбом на мероприятии не положено, это неприлично. Нужно танцевать. Но им вечно не хватало смелости пригласить того, кто в сердце, в душе, под кожей. Но не сегодня. Не на каком-то там по счету (чуть ли не сотом) приеме в ее жизни, когда на ней превосходное красное платье с открытой спиной, а его губы горят красным от тайных поцелуев, украденных под какой-то лестницей. Пырыл — иногда настоящая рыжая бестия, иногда всего лишь теплый лучик солнышка — устала прятаться. Она забирает из рук подруги стопку с чем-бы-там-ни-было, выпивает ее залпом и пересекает зал, приближаясь к мужской компании, откровенно скучающей на вечеринке. — Потанцуем, Энгин? — спрашивает она немного дрожащим голосом, не веря, что решилась на это. На глазах у всего высшего света… Нет, на глазах у всего офиса — можно увидеть, как у Селин глаза расширились от удивления, а Серкан прячет улыбку за стаканом виски. — Как партнеры? — вторит он, глупо улыбаясь от счастья, но при этом до последнего желая считаться ее желанием не выставлять отношения напоказ. Рыжая глубоко вздыхает, словно набираясь храбрости на следующую реплику, хотя Энгину кажется, что так она пытается подавить приступ гнева. — Нет, Энгин, — отвечает Пырыл после заминки, — как возлюбленные. И протягивает руку в ох-каком-интимном жесте. Энгин вздрагивает. Невольно делает небольшой шаг в ее сторону, от чего Пырыл кажется, что огромная бальная комната сузилась до размера его зрачков — огромных таких, но в рамках комнаты совершенно крошечных. Девушка тоже вздрагивает, когда чувствует его руку в своей — мужчина окончательно отрезает себе путь к отступлению. Да и разве он нужен? Женщина его мечты, главная девушка его жизни, госпожа его сердца — такая открытая и такая уязвимая. Он трепещет. — Потанцуем, Пырыл, — вторит он ей и ведет ее на танцпол, обнимая свое хрупкое сокровище. Он выводит девушку в центр и застывает. Прекрасная баллада Ланы — «Young and beautiful» — так не подходит их отношениям, но так подходит ее внутреннему состоянию, что она изо всех сил старается не думать о смысле, не думать о ночах, которые она провела в одиночестве, оплакивая то ли свою неразделенную любовь, то ли его твердолобость. Обнимая за талию, мужчина подтягивает девичью фигурку к себе настолько близко, что кажется, что ткани одежды просто стираются. Музыка растекается волной мурашек вдоль позвоночника, когда они начинают танцевать — или это от рук Энгина, скользящих по голой спине, оглаживая пальцами каждый позвонок? Пырыл не знает. Пырыл не хочет знать. Пырыл хочет ощущать его руки вечность. Она подается вперед, утыкаясь носом в его рубашку — как обычно голубую — и чувствует его запах. Молоко. Печенье. Строительная пыль и какой-то мужской парфюм, от которого крышу сносит ни разу не в фигуральном смысле. Теперь все танцы до этого кажутся такими неправильными, чуть ли не уродливо театральными — как будто девушка до этого и не танцевала раньше. Все, что теперь правильно — делать маленькие покачивающиеся шаги в его объятиях, чувствуя, как он тает от запаха ее волос. Жест невинный, такой простой, но снимает с ее души кучу дополнительных грузов и парочку выстроенных специально от него укреплений. Они медленно кружатся под мягкие переливы клавиш и стараются не думать, как они выглядят в глазах окружающих. Стараются думать о главном. Как вобрать этого человека в себя полностью и без остатка — и оставить внутри? Они не знают. Они не хотят знать. Они хотят танцевать.