Тебе нужно стать плохим, если со мной быть хочешь!

      На него смотрели ледяные, серый, словно пепел потухшего костра, глаза, из которых клубилось твёрдое и оттого вмиг разодравшее сердце, неверия.       Вэй Усянь действительно сначала даже подумал, что Лань Чжань не винит его ни в чём, а просто хочет проведать, увидеть, поговорить. И с каждым его словом, с каждым поступком, с каждым выражением лица сердце Вэй Ина стучало всё быстрее и быстрее, а в груди разгорались ярким пламенем какие-то странные чувства, но вскоре, стоило только шраму кольнуть, напоминая о предательстве, он начал сомневаться.       А может и Лань Ванцзи предатель? Может пришёл, чтобы выведать какую-то информацию? Может сейчас он добрый, нежный, заботливый, такой необходимо-тёплый, а потом оставит ещё один шрам на груди?       И надежда на лучшее постепенно угасала, сменяясь тьмой недоверия. И вот пламя радостных чувств и ускоренное биение сердца потихоньку стихли, но, всё же, не погасли, оставшись дотлевать, потрескивая иногда. Но стоило Лань Чжаню признаться… Огонь на миг вспыхнул! Вспыхнул так, как никогда раньше! И погас. Погас, заполняя пространство мглой и пеплом.       Это всё ложь! Это всё точно ложь!       Нет! Он не поверит вновь! Не доверится! Не позволит причинить себе ещё больше боли!       — В-Вэй Ин?.. — голос Лань Чжаня дрогнул даже. Какое хорошее актёрское мастерство!       Вдруг Вэй Усяня посетило желание рассмеяться. И он, мало думая о прочем, отдался порыву. По камере эхом раздался заливистый смех. Хриплый смех, сквозь боль в груди и сердце, с долей какого-то разочарования, сожаления, сумасшествия…       — А ты молодец, Лань Чжань! — он даже цокнул, будто довольный хорошим спектаклем. — Я ведь практически поверил! Ха-ха-ха!       — Вэй Ин, что с тобой? — Ванцзи не понимал, что происходит. Он ожидал любой реакции! Непонимание, отрицание, ненависть, может долгое молчание или даже понятие и принятие, а в самый скрытых мечтах ответа на свои чувства. Но не смех. Не этот смех разбитого и всеми преданного человека; совсем ещё молодого юноши, что вдруг повзрослел в одночасье.       — Со мной всё прекрасно! — закричал вдруг Вэй Усянь, забившись в оковах. По его щекам, что поднялись в разбитой улыбке, потекли слёзы. Слёзы непреодолимой боли. — Зачем только?! ПОЧЕМУ? Я ведь уже поверил! Поверил в то, что ты один не предашь! Так почему?       — Вэй Ин… я! — он хотел объясниться. Оправдаться. Но в чём? Он ведь никогда не собирался предавать Вэй Усяня; того единственного, кого полюбил всем сердцем уже очень давно.       — ЗАЧЕМ?! ГОВОРИ!       Лань Чжань прикрыл глаза, на которых вмиг образовалась такая незнакомая влага. И судорожно вздохнул. Сжал кулаки. Прикусил внутреннюю часть губы. Только чтобы не заплакать.       Второй Нефрит Гу Су Лань… Да, его всегда учили скрывать эмоции. С самого детства. Хотя этого «детства» и не было никогда. Сколько Лань Ванцзи себя помнил, его окружали только учителя, учебники и бесконечные правила. Он смотрел на других детей. Как они бегали, веселились, играли. Но без него. Ему было нельзя. И он им завидовал. Всем этим детям, у которых не забрали их законное время радостной жизни без забот и правил. Но что он мог поделать? Ничего. Он был беспомощным, хотя казался таким сильным. Но время шло, он стал свыкаться, скрывая эмоции, чувства и желания за маской идеального Второго Нефрита. И, казалось, скоро все эти ненужные помехи исчезли.       До те пор, пока не появился Вэй Усянь.       Его сердце вновь начало биться, посылая по всему телу тепло. И сначала он возненавидел Вэй Ина. Как это кто-то смог пробудить в нём чувства? Но Лань Чжань вскоре понял, что полюбил его. Да уж, судьба-злодейка… В его ордене были чудесные дамы и, если уж на то пошло, прекрасные мужчины. Воспитанные, благоразумные. Но он полюбил Вэй Усяня.       И до этого момента Лань Чжань никогда и ничего не желал. Не желал так сильно, чтобы молить об этом. Только сегодня. Только сейчас. Одно желание.       — Дай мне шанс, Вэй Ин… — всего один шанс. — Умоляю… Поверь мне всего однажды…       Но Вэй Усянь не верил ему. Не хотел и не собирался верить. Пленник опустил голову, размышляя о чём-то. Хотя, казалось, что все мысли вмиг вылетели из головы, оставив после себя звенящую тишину. На каменный пол темницы падали прозрачные капли, выбиваю какую-то свою траурную мелодию, будто добавляя во весь этот, как давно решил Вэй Усянь, спектакль драматический атмосферы. Даже, казалось, время замерло, будто оно размышляло о чём-то.       Вэй Ин расфокусировано смотрел в пол. Нужно выгнать Лань Чжаня. Он должен, обязан его выгнать. Отдалить от себя, чтобы не чувствовать боль от очередного предательства. Но… всего они шанс? Что в этом такого? Даже если Лань Чжань предаст — это уже ничего не изменит, так ведь? Так может…       И Вэй Усянь хотел бы замотать головой, отгоняя глупые идеи, но не мог.       Да. всего один шанс.       Вэй Ин, не поднимая головы, хмыкнул обречённо, уже смирившись, что ничего из этой идеи не выйдет. Он даст Лань Ванцзи один шанс. Всего один.       — Лань Чжань. Я не верю тебе. Уже не могу тебе поверить. — голос звучал уж слишком холодно и монотонно, удивительно контрастируя с той истерикой, что произошла совсем недавно.       — Я… понимаю… — выдавил Лань Чжань через силу, тяжело вздохнув. — Прости. — он развернулся, судя по звуку, и направился к выходу. Медленно и бесшумно, будто одновременно не желая уходить, но и оставаться тут не имея больше сил.       — Но… Я дам тебе шанс. Один шанс.       Хангуан-цзюнь замер и медленно развернулся. Вэй Усянь всё также неподвижно висел, прикреплённым за запястья к стене, подняв на Второго Нефрита свои пепельный глаза. Даже показалось на миг, что в сером океане сырости и холода этого взгляда промелькнул блеск.       — Тебе нужно стать плохим, если со мной быть хочешь! — он усмехнулся, думая, что это слишком смешно и нереально, но всё же продолжил. — Если встанешь на путь тьмы, если пойдёшь за мной в ад, если сожжешь всё своё прошлое… — на его лице появилась предвкушающая улыбка. — Тогда я поверю тебе. Поверю твоим чувствам.       Лань Чжань смотрел на него стеклянным взглядом, что-то обдумывая. Казалось, он скорее медитирует, чем принимает какое-либо решение. И Вэй Усянь не знал сколько времени прошло. Он просто смотрел за ним; на него. Как у Лань Чжань совсем незаметно сблизились брови в волнении, как на подбородке и в уголках рта иногда проступают невидимые линии морщин. Как сузились глаза, блестя от какой-то влаги.       Вэй Усянь смотрел и запоминал. Запоминал, зная, что они больше никогда не увидятся. Или… Да нет. Лань Чжань не предаст орден. Ни за что не пойдёт по пути тьмы. А потом и Вэй Ина казнят.       Но вдруг по пещере разнеслось тихое «Спасибо». И Лань Чжань, не говоря больше ни слова, ушел. И в темнице стало вмиг очень-очень холодно. Страшно. Одиноко. И больно.