внутри меня идёт война

Басманов умирал со смеху, Лиза стояла и испытывала взглядом то его, то меня, я, не зная как объяснить ситуацию, просто ёжилась от холода. Когда Федя наконец понял, что никому теперь не смешно, он замолчал и попытался казаться серьёзным: — Так что случилось? — не вытерпела Лиза. Я ловко подхватила её под руку и повела в комнату: — Пойдём объясню, — Фёдор не сумел среагировать, да и навряд ли ему было интересно послушать наш разговор, поэтому ещё пару секунд посмотрев нам в след, отправился по своим делам. Я до самой комнаты вела подругу под руку быстрым шагом так, что та еле поспевала: — Да что такое? — начала возмущаться она. Я одним рывком затолкнула её в дверь и только тогда смогла успокоится. Видимо, нервы уже сдавали, поэтому я так резко повела себя с подругой. Отдышавшись от нахлынувших эмоций, я наконец то смогла рассказать про всё Лизе, правда опустив один момент: — То есть вы просто весь день проявлялись в поле, а потом он столкнул тебя в речку, — переспросила меня подруга. Я не знала как отреагировать: кивнуть или рассказать про... "А зачем я ей это расскажу? Поможет мне что ли чем? Хотя мы всё-таки подруги и она должна знать... Что за глупости?! Ну подруги и подруги, что с того?.. Или я всё-таки должна... Никому я ничего не должна!" В итоге я кивнула: — Ой ну конечно, я тебя знаю, так что не ври мне тут, — она хитро подмигнула, — Что-нибудь, да сделали... — мне стало ещё сильнее не по себе и тогда я окончательно запуталась в мыслях. В итоге я не выдержала и просто отмахнулась: — Не хочешь не верь, а я не в состоянии сейчас о чём-то долго спорить, — я встала с кровати и стала собирать мокрые вещи. Подруга не унималась. Всё спрашивала, предоставляла какие-то аргументы, жаро отстаивала свою позицию, что я что-то не договариваю: — Ну переспали мы! Тебе то чего? — подруга отшатнулась от моих слов и с испугом посмотрела. Потом вдруг разлилась в улыбке и выдала: — Не хочешь, не говори... — будто обидевшись отвернулась она: — Так ты сама не веришь! — Ну ты бы ещё более неправдоподобную историю придумала. Как тут поверишь! — Лиз, я не вру, — уже комично произнесла я, смеясь со всей ситуации: — Ага, ага... — она покосилась на меня и когда заметила лёгкую улыбку, посерьёзневела: — Что?! — вскрикнула она, — А как...капец! — кажется, в необъяснимой радостью орала она: — Так и знала, что тебе не стоит говорить, — неожидав такой реакции, огорчилась я: — Да ты что... Да я... Я, — в итоге она просто запищала в подушку. Я не могла не засмеяться с этого: — Так! — она вскочила с кровати и со смесью радости и удивления на лице заявила, — Ты должна всё мне рассказать и во всех подробностях! — Э...нет! — сначала не сообразила я, а опомнившись отказала: — Отказы не принимаются. — Лиз, я не буду говорить на такую тему даже с тобой, — как отрезала сказала я: — Ну Кать, ну Катя, — умоляла подруга: — Нет я сказала, — подруга и вправду расстроилась, — Надо было видеть его реакцию на лифчик... — она тут же подлетела, ожидая продолжения. Пришлось ей рассказать некоторые моменты, которые не касались лишнего интима: — Это ты конечно... офигеть! — она до сих пор не верила в происходящее, — А как ты потом? Ну всмысле ты же теперь не... — она многозначно посмотрела: — Всё, обойдёмся без этого, — отказала я ей в объяснениях. Спустя пару минут мы уже шли к царским палатам. Нам доложили, что Грозный уже проснулся и успел отпотчивать, поэтому мы пулей полетели сообщать ему об расшифровки письма. Забежав к нему в покои мы очень удивились, ведь застали его вместе с Басмановым. По их лицам было понятно, что они обсуждают что-то серьёзное, но без лишней эмоциональности: — Государь, мы к вам с письмом, — подойдя к нему, я положила расшифровку на стол. Я покосилась на Федю в ожидании объяснения что тут происходит, но тот кажется проигнорировал мой жест: — Ну наконец-то, а то я уже сам хотел за вами посылать, да тут... — он бросил мельчишащий взгляд на Федору и тут же исправил себя, — Помешали мне... Так! — он стал глазами пробегаться по расшифрованым буквам, — Неужто, это то о чём я думаю? — он посмотрел на Федю, тот коротко кивнул. Грозный призадумался: — Судя по этим расчётам встреча должна произойти через шесть дней, — заявила я, объясняя ситуацию: — Да вижу, вижу... — прояснил царь, потом вдруг поднял на нас глаза, — Будем ждать. Больше я выхода не вижу, — он отложил письмо подальше, — Не появляйтесь там пока, а то спугнём. А ты, — он указал на опричника, — Смотри там осторожнее. Ну всё, выйдите, прошу, — он обратился к Лизе и Феди. Все тут же всколыхнулись: — А с тобой мне надо с глазу на глаз переговорить, — он указал на меня. Я тут же вспомнила наш ночной разговор, а точнее, то как я чуть не убила царя и тут же побледнела. Друзья мои тоже со страхом покосились, но они даже не знали о чём сейчас собирается поговорить со мной царь, но всё равно переживали. Когда дверь захлопнулась, я словно потеряла сознание. Будто сотни струн души оборвались в этот момент. Вообщем, ощущения будто устный русский сдаю. Государь встал из-за своего стола и пошёл в дальний угол своей опочевальни. Он что-то долго там искал. Всё это время была нерушимая тишина. Вдруг он подошёл с чем-то в руках и бросил на стол свою царскую шапку, и указав на неё, спросил: — Знаешь ли ты что это? — он спросил и не заглядывая в глаза мне стал дожидаться моего ответа, сразу готовившись к тому, что я отвечу неправильно. Но я пошла дальше. Я знала, что у этой шапки было много названий и характеристик, но одно было самое главное. Его то я и назвала: — Это шапка Мономаха, — заявила с гордостью я и голос мой не дрогнул. Грозный поднял на меня удивлённый взгляд и пока он не опомнился, я продолжила: — Пускай её и прозвали Мономаховой, но создана она была до его правления. И выглядела иначе. Вы, когда венчались на царство, приказали оббить её мехом соболиным, — не отойдя ещё от первого удара, царь совсем опешил от второго. Но он не сдался: — А знаешь ли прадеда моего Ивану Калиту? И знаешь ли чем он прославлен был? — Грозный обратно был слишком самоуверен. Он попытался завалить меня своим знаниями о предках, но к сожалению ему не было известно, что я собиралась поступать на истфак: — Знаю. Иваном первым был, князем московским. Прославился щедростью своею. И с подвигами его тоже знакома, — я позволила себе наглую улыбку в честь своей победы. Иван хотел что-то сказать, дать загадку потяжелее, но я не дала ему договорить: — Был и Иван первый, прозванный Калитой и Иван третий, прозванный Великим. А интересно ли вам, батюшка, как прозовут вас – Иоана четвёртого? — пока я говорила это, то позволила подойти ближе к царю и проявить некую наглость в общение: — И как же? — стало ему вдруг забавно. Но после моего ответа он сразу помрачнел и совсем поник: — Грозным, — сказала я, будто мурлыкнув: — За что?.. — спросил Иван скорее у себя, нежели у меня: — За свирепство твоё, — словно плюнув, ответила я, — За то что в правление твоё много несправедливости произойдёт, а после, заставишь землю русскую стонать, — глаза у него расширились, весь сам побледнел и осел на стул рядом стоящий. Возможно если бы это заявила ему не я, а какой-нибудь другой человек, то послал бы он его на висельницу. Но, кажется, я сильно подействовала на него и заставила призадуматься. Отдышавшись, он как-то странно посмотрел на меня, то ли прося о помощи, то ли каясь. Потом опять перевёл взгляд и сказал: — Я ведь знаю, что ты с Федорой теперь много времени вместе проводишь, — я совершенно не знала как реагировать на такое заявление. Вот здесь царь меня конечно задел и переиграл: — Вы хотите, чтобы наше общение прекратилось? — Что ты! Нет... Просто хотел сказать... Ему нужна опора, твёрдая рука, которая будет удерживать его, на которую он сможет положится. — С чего вы взяли, что я... — не успела спросить я, как царь перебил меня: — Я знаю, что ты тверда характером, что ты сможешь помочь ему. Поэтому не оставляй его, спаси если вдруг, — немного помолчав он добавил, — Ведь это я тебя прошу. Я не смогу помочь ему, если только хуже не сделаю... Я ведь вижу как он нуждается в тебе, держится за тебя и как ты дорога ему, — царь замолчал. Было очень странно услышать это именно от него. Похожая мысль давно крутилась у меня в голове, но я не допускала её в реальность. Но вот когда она была озвучена Грозным, то весь пазл в голове сложился, всё прояснилось. Вместо первоначального непонимания, я почувствовала прилив сил, а поэтому сказала: — Я вас тоже прошу... — меня остановили пронзительные глаза Грозного, но увидев, что в них нет опасности, продолжила, — Не обижайте Лизу. А если увидите, что обижают её, то защитите. Я ведь не смогу всегда быть рядом. Да и вы сможете ей больше дать... — Грозный расхохотался: — Ну прям настоящие сёстры! — пояснял он за свой смех, — Страшная защищает младшую, но не ломая своей гордости, а младшая подражает старшей, — я смутилась от таких слов, — Такая же как про тебя Лизанька рассказывала. Благородная, но своенравная, честная и справедливая, в огонь и воду за друзей и близких. Вот это я понимаю! Всё мне Лиза про тебя рассказала, всё, — заверял меня царь, — И про твой настоящий характер и как ты старалась для моего блага. Похвально! — я усмехнулась своему настоящему характеру. Не нравится – подойти и дать по морде сильнее. Обидели меня или близких – такая же реакция. Вот это я понимаю действия! По такой схеме я частенько работала, оно и удобно. Иногда конечно приходилось принибегать к хитрости, но это в редких случаях: — Ты и образована неплохо и страну нашу любишь вижу... Ладно, ступай! — я поклонилась и вышла, сопровождаемая звучащими в слух мыслями царя, которые сопровождались усмешками. Как же я обрадовалась, что царь не коснулся пугающей меня темы и даже не казнил за надменность. Конечно, целью этого разговора было принизить мою гордость и возможно под конец затронуть эту жуткую тему, добивая меня, но у него этого не получилось. Мало того, мы смогли поговорить по душам и узнать многое друг о друге. Конечно в конце мы оба дали слабину, но я это сделала вынуждено, лишь бы не казаться слишком гордой. Сейчас же после выхода на меня накинулись верные соратники: — О чём вы говорили? — в один голос спросили они. Я аж прифигела от такого энтузиазма: — Так, о бытовухе, — отмахнулась я: — Когда это ты начала о "бытовухе" с царём разговаривать? — усмехнулся Басманов: — Вот с этого вечера и начала, — гордо заявила я и двинулась мимо них. Они тут же кинулись за мной. И у каждого из них были свои мысли и планы на меня. Лиза изредка посмеялась, когда смотрела на Федору, Федя же хотел показаться верным пажом и рядом поспевал за мной. Уже на выходе я не вытерпела моих последователей: — Сказала же, что ничего интересного! — Да ладно, ладно, — остановились они. Федя несколько помявшись, ушёл в неизвестном направлении, а Лиза, как только он ушёл, тут же схватила меня за локоть и потребовала: — Выкладывай. — Я уже всё сказала... — но опомнившись вдруг, переиграла, — Так значит с царём обо мне разговариваешь, — требовательно выгнув бровь выпалила я. Лизины глаза тут же забегали, а речь у неё сбивалась: — А вот теперь ты мне всё расскажешь, — я двинулась на неё: — Кать, ну Катенька, ну прости меня...я ж... — она быстрыми шагами уходила от меня в сторону нашей комнаты, — Я же... — я уж замахнулась на неё, а она пискнув, бросилась куда глаза глядят.