внутри меня идёт война

Всем своим видом Серебряный показывал, что недоволен происходящем. Завидев его, Басманов тут же стушевался, но если изначально его лицо показывало испуг, то сейчас Федя скорее был зол: — Что он тут забыл?! — всполошился опричник: — Вот это мы сейчас и узнаем, — сказала я, на ходу придумывая план по избавлению от врага. Тем временем Никита продвигался в гущу всех событий, незамедлительно приближаясь к царю. Ему не в коем случае нельзя было видеть Грозного, иначе бы он такой скандал учинил. Поэтому, мы как могли отрезали ему путь к Иоанну. Наконец нам удалось выйти на него: — Здравствуйте, Никита Романович! — схватила я его под левый локоть: — Соизволили к нам на скромный ужин пожаловать? — тут же подхватил с правой стороны Басманов. Серебряный грозно заозирался на нас и, вырвав руки, выпалил: — Где царь?! — мы не успели ничего сказать, как к нам из толпы вышли Грозный, на котором вся одежда вывернулась и скомкалась как только можно, и Лизка, упавшая нам под ноги. За ними выскочили Грязной и Хомяк, радостно подпрыгивающие в такт мелодии. В тот же самый момент я услышала тихое Федино "Блять" и сама прикрыла лицо рукой, понимая что сейчас начнётся: — Государь, это что такое? — спросил Серебряный: — О! Никитка! Располагайся, дорогой, — он обнял богатыря и того обдало перегаром, — Ну-ка, выпей! — поднёс к Серебряному вино Грозный. Басманов тут же выдохнул, радуясь выходу из ситуации. Никита не смел перечить царю и ему пришлось выпить содержимое. Когда он осушил чарку, то столкнулся с моим зло ухмыляющимся взглядом и распачухал в чём дело. Он было выхватил меч и с коронным "Ах ты ж стерва" кинулся ко мне, но волшебная водичка затуманила разум Романовичу и тот, понурив голову, упал на руки во время подошедшему Федоре. Грозный с присутствующими лишь рассмеялись этому, а мы с Федькой принялись оттаскивать Серебряного: — Вот любишь ты порисковать, — сказал с ухмылкой Федя, усаживая Никитку: — Кто не рискует, тот не пьёт шапанское, — помогала ему я. В этот момент Серебряный что-то пробурчал и стал несильно отмахиваться руками: — И что с ним делать? — спросила я, переводя взгляд на Басманова. Тот скинул с себя шубу и заозирался по помещению: — Да сейчас ещё немного сопьём и он уснёт. А не уснёт, так танцевать выйдет, тоже неплохо, — я покачала головой и довольно прищурилась, — По глазами вижу что что-то задумала, выкладывай. — Помнишь он тебя корил за танец в летнике? — склонив голову, ностальгировала я: — Я кажется понял. Секунду, — и Федя куда-то побежал. Я же осталась следить за Серебряным и остальными, чтобы те ничего не натворили. Не прошло и пары минут, как Федора притащил один из лучших своих летников: — Ля какая! — покрутил он его в руках: — Одевай! — немного повозились с опьяневшим Романовичем и тот уже скакал под какую-то английскую песню, размахивая подолом летника. Вот смеху то было. Благо дело я сообразила заснять всё это на телефон. Потом мы с Басмановым вместе попели на камеру, причем у брюнета получалось неплохо: — С каких пор тебе стала нравится Краймбери? — удивилась я: — С тех пор как с тобой повёлся, — он протянул руку, предлагая танец. Я незамедлительно согласилась. Танец был приятным, без каких либо намёков. Просто с хорошим партнёром и танец отличный получается, верно? Как всегда выйдя в центр, мы стали звёздами этого вечера, а бухие Грозный и Лизка дополняли всю картину. Не знаю как, но мы попали под клубный медляк, поэтому в некоторых местах нужно было и вправду танцевать в паре. С этим проблем не возникло, так как пусть Федора был высок, но меня природа тоже не обделила хорошим ростом, а поэтому всё смотрелось давольно гармонично. Под конец танца нам, правда, пришлось разнимать с кем-то сцепившуюся Лизу. Присутствующие заметно устали за шумный вечер. Кто-то стал расходится по домам, кто-то дремал на лавках. Лиза и Грозный, представляя будто они черепахи, ещё минут двадцать назад уползли в нашу комнату. Но отдыха за наши с Федорой старания не пришлось. Мы сплавляли до последнего опричника с залы и смогли присесть, лишь когда всё помещение освободилось. По залу была разбросана в нереальных количествах еда, кажется, ели меньше чем сейчас её валялось под ногами. В воздухе неприятно пахло алкоголем, но я этого совершенно не замечала, так как сама была не под маленьким градусом. После знатной пьянки сил практически не осталось, да ещё мы с Федей тут всех по домам спроваживали, в общем усталость накатила знатная. Полностью обессиленная я забралась на край стола, предварительно стянув с себя ботинки, ведь те уже успели мне неоднократно за вечер в кровь протереть лодыжки. С шумным вздохом я потёрла ноющие мышца спины и резко вздёрнулась, дабы привести организм в норму. Но от этого, кажется, стало только хуже, пускай мышцы пришли в тонус. Я подтянула к себе телефон не в силах взять его руками. Мне в тот момент казалось, что он тяжелее бутылки, что была у меня в руках. Смартфон заметно нагрелся после работы в два с лишнем часа. Поэтому я, в избежание полной разрядки телефона, убавила звук. Федя, такой же усталый, подошёл ко мне: — Знатная гулянка, — чуть не засыпая в обнимку с бутылкой, проговорила я: — Говорил же, что понравится, — пусть взгляд Федоры был и усталый, но он явно собирался закончить начатое. Аккуратно подойдя ко мне и положив руку на талию, не как раньше требовательно, а мягко, он заглянул в мои прищуриные от удовольствия глаза: — Это на тебя так алкоголь действует? — подходил опричник ко мне всё ближе, дерзко раздвигая мои коленки, — Или я? — он хотел было прильнуть к моим губам, но я во время увернулась, чем вызвала его ухмылку: — Думаю всё-таки алко-, — я не успел договорить, как вместо сладких поцелуев в шею почувствовала челюсти Басманова. Он прикусил мне горло, заставляя громко вздохнуть. Знал чертёнок, мои слабые места! — А мне кажется, что я, — немного отстранившись, произнёс брюнет. Его руки твёрже расположились на моей талии, что приводило меня в лёгкую мандражку от удовольствия: — Федя, я тебе не дворовая девка – наигрался и выбросил, — я не знала слушал он меня или нет, продолжая требовательно покусывать мою шею. Всё внутри меня сжалось в ожидания продолжения и организм уже изнывал от этого, но мозг не разрешал переходить запретную грань. Зубы опричника всё сильнее стали впиваться в мою кожу. И мне это нравилась. Я пыталась сдерживать себя, но сердце, готовое в этот момент выскочить, не позволяло. Мои ноги кольцом сплелись на талии Басманова, хоть как-то удерживая мои стоны. Но это помогало мало. Он кусал меня, а я сжимала ему рёбра что было силы. Мы оба доставляли друг другу боль, но эта боль была лучше всякой ласки. Голова кружилась, словно в воздухе не хватало кислорода. Хотя кислородом сейчас являлись мы друг для друга, а я не позволяла насладиться этим глотком удовольствия ни себе, ни Федоре. Хотелось стать ближе к друг другу ещё сильнее. Безумное влечение могло сейчас сломить всё на своём пути. Но я терпела, выжидала... — Ты никогда не была для меня девкой. Девушка... подруга... жена... — он говорил прирывисто, так как дыхание постоянно сжималось из-за жаркой атмосферы вокруг. Горло безумно сжимало, а душа, казалось, покинула в этот момент нас обоев. Я больше не смогла терпеть этого мучения разлукой и прильнула к горячим губам. Такой ненастный и жаркий Федора не сдерживал себя. Он так долго этого добивался, что сейчас стал диким зверем, с остервенением терзающим свою добычу. Он сжал мою талию до безумной боли в рёбрах. Но мне нравились эти безумные касания. Они приводили меня в глухой восторг. Я сама посильнее обхватила его руками, не желая уступать первенство. Буря страсти, развернувшаяся сейчас между нами была выдержана долгими, мучительными минутами одиночества и безумного желания. Зато сейчас мы не сдерживали друг друга и были готовы в тот момент убить всякого, кто помешал бы нам. Безумные, ненасытные, скучающие друг по другу... Словно пламенные языки костра перекликались друг с другом, пытаясь подавить партнёра. Сила, огромная сила страсти. Ни разу не отстранившись, Федора поднял меня на руки, пытаясь так стать ближе. А ближе было некуда. Мы итак были близки как никогда, но этого оказалось мало. Я покрепче ухватилась за его торс ногами, тоже не намереваясь отпускать. Кажется у Басманова был план. Он быстрыми, рвущимися шагами направился в свои палаты. По пути он не замечал ничего. Весь его разум был занят мной, только мной. В тот момент ему ни о чём не хотелось думать. Только лишь стать снова ко мне ближе и в очередной раз обжечься об пламя страсти. Только успев зайти в комнату, он успел рывком кинуть меня на кровать и оказался опасно возвышаясь надо мною. Вроде доля секунды, а за этот период наши губы успели соскучиться друг по дружке, но мы снова скрепили их жарким поцелуем. Басманов только лишь дал снять с себя рубашку и он опять прильнул к моим губам, не давая ни секунды отдыха. Он буквально показывал всем видом, что я только его и больше ни чья. Он не намерен ни с кем делиться, ведь это его жертва и она будет стонать у него на руках, ну или под ним...