Всё это рок-н-ролл

Филатов с трудом открыл глаза... и тут же зажмурился от вроде бы не солнечного, но яркого и белого до ломоты в висках утреннего света. Ладно... Головная боль - оттого, что перепил вчера, отмечая день рождения. Тридцать один год, чтоб его! Болконский в "Войне и мире" не в этом ли возрасте любовался зазеленевшим дубом (вроде того, что растет тут, под окнами) и размышлял, кончилась его жизнь или же продолжается. Когда в школе разбирали этот отрывок, было непонятно и смешно. Какая там новая жизнь, какая любовь у пожилого дядьки! А теперь вот сам преодолел сей временной рубеж и осознал: можно, можно начать сначала. Он ещё ого-го! Написать, что-ли, об этом новую песню? Мелодия и обрывки строчек закрутились в мозгу. Ха-ха, молодёжь, слушая это, будет просто-напросто не врубаться в то, что он хотел сказать. Подумают фанаты: крышей съехал старый Фил. Впрочем... не так уж много подростков среди тех, кто увлечён его творчеством. Те слушают уже что-то иное, близкое их времени, а его верными поклонниками остались те, кто огоньками не телефонов, а зажигалок светили на медляках в начале двухтысячных, когда его группа выступала на разогреве перед "Салоном" и Чичериной. Ох, возраст, возраст... И вихрь воспоминаний понёсся, и самочувствие, мягко говоря, неважное. Когда-то после глобальных пьянок вскакивал свежий, как огурчик, и летел на лекции. А сейчас не только голова болит и плохо соображает, но и спину ломит, будто он вчера таскал тяжести или всю ночь спал в неудобной позе. Что вчера было-то? И почему в его широченной кровати на втором этаже отцовской дачи внезапно стало так мало места? Алексей слегка повернул голову вправо и уткнулся лицом в пахнущие ромашковым шампунем короткие пушистые волосы. Какой знакомый запах! Эти прядки прежде сияли ярко-розовым, но теперь они были своего природного русого оттенка. Он протянул руку и приласкал уютно пижимающееся к нему тело: узкие плечи, небольшую упругую, удобно ложащуюся в ладонь грудь. Скользнул по тонкой талии, прошёлся пальцами по бедру, попытался раздвинуть плотно сжатые ноги. И со стороны своего затылка услышал недовольное сопение. Со спины к нему прижималось ещё одно тёплое со сна тело, а в поясницу упирался чей-то недвусмысленный стояк. Филатов, постанывая от боли в позвоночнике, повернулся на другой бок и узрел вторую русую стриженую макушку, практически копию первой. Словно сомневаясь в материальности этого существа в его постели, Алексей ощупал и его. Худая шея с остро торчащим кадыком, плечи более широкие, безволосая, но всё-таки явно мужская плоская грудь, подтянутый живот - и... Тут уж не было никакого зажима и сопротивления, возбуждённый член хорошо так устроился в его ладони, отчего и его собственный заинтересованно приподнялся. Теперь недовольный возглас раздался с другой стороны. Да что же здесь вчера было-то?! Легонько раздвинув полученных гостей, Алексей сел между ними на кровати и с недоумением уставился в окно. Могучие ветви дерева, клумбы с поздними цветами, декоративный кустарник, мощёные плиткой дорожки, резные скамейки и незнакомый маленький горбатый смешной автомобиль - всё покрывал выпавший с ночи белый пушистый снег. Надо же... Новогоднее, блин, чудо в середине октября. Однако приподнятого ощущения праздника на душе у Филатова не было, и вовсе не из-за похмелья. Что же он натворил?.. Всё-таки проще, чем ему, было этому размышлявшему под дубом Болконскому. Не приходилось тому делать выбор между Наташей Ростовой и её братом, Петей или Николенькой. Лев Толстой до таких душевных метаний бы не додумался! Сейчас Фил чувствовал себя не задумчивым дворянином девятнадцатого века, а героем мрачного приключенческого фильма с киллерским пистолетом в руках. Чтобы не делать этот невозможный выбор, отчаянно хотелось кого-то из этих двоих убить. А проще, наверное, самому застрелиться. Потому что он не мог, не способен был что-либо решать! Вот о чём стоило написать новую песню, уж такой сюжет был бы понятен и близок всем поколениям. Или нет? За Гелю Красникову (Лину, память его прошлого) был разум. Отношения, которые бы одобрил отец, традиционная семья, подросший сынишка - бессонные ночи и возня с грязными памперсами уже позади и прошли без его участия. Ну, и воспоминания бурной молодости у них были общие, никуда не денешься. К Славке же Алексей испытывал чарующее, сладкое телесное притяжение. И дело, кажется, не в его юности свежести и вовсе не в том, что он парень, а не девчонка. Имелось в нем что-то от той, многолетней давности, Лины даже больше, чем в его сестре. И всё же немало было и своего - Славкиного. А ещё было удивительное пятно солнечных букв на полу, сумевшее растопить ледяное сердце Фила. * * * Что же произошло до этого момента? ..Славка бродил из комнаты в комнату, как потерянный, и, наконец, пристроился на диване рядом с отцом, который, выполняя наказ уехавшей с коллегами в Москву, в экскурсионную поездку, мамы проводил с внуком сеанс чтения вслух. Ребятенок, которого оторвали от компа и телефона и заставили слушать историю про пацанят в пионерском лагере из книжки Гелиного детства, сначала недовольно ерзал, а потом втянулся. Заинтересовался и Славка. Там, по сюжету, мальчишка из кусков зеркала сложил имя девчонки, в которую влюбился, и запустил этаким солнечным зайцем в её комнату. И рассуждал то ли сам юный герой, то ли многомудрый автор, что подобное романтическое впечатление вовек не забудешь, останутся выжженным в памяти солнечные буквы. Вот ведь оно - то самое! - Пап! - попросил он. - Поможешь? Отец оценил задумку, и они отправились в гараж, где были все необходимые материалы и инструменты. - Что писать думаешь, Ромео? - спросил Красников-старший, выбирая кусок зеркального стекла. Решили не вырезать буквы, что было бы слишком хлопотно, а написать (разумеется, в перевёрнутом, зеркальном отображении), промежутки между ними замазав неблескучей краской. - Может, "С днём рождения"? - Длинно. - Тогда... "Люблю". Одно слово, пять букв. - Пойдёт! Возились с зеркалом втроём - Антошка напросился в помощники. Доделали за вечер, выставили на просушку, потом принялись оттирать ацетоном пятна краски с Антошкиной курточки. За этим занятием их и застала Геля. - Мама, смотри, мы вон чего сотворили! - похвалился сын. - Ух ты! - восхитились она. - И кому же такое послание, неужели бабушке? - Нет, - покачал головой отец, вытирая тряпкой натруженные руки. - Славкиной зазнобе. Повезёт завтра в... Название дачного поселка показалось Геле до боли знакомым. - Вячеслав, это ведь там я тебя в тот раз с фотоаппаратом высаживал? - подал голос Влад Коновалов, маячивший за спиной Ангелины с полным пакетом продуктов в одной руке и перевязанным бечёвкой тортом в круглой коробке в другой. - Давай снова подброшу, мне нетрудно. - Нет, - вдруг резко выпалила Геля. - Славка, я сама тебя отвезу, на "Запорожце". Можно, пап? - Бери, конечно, - обрадовался отец. - Машина на ходу, мы на днях с Антохой движок перебрали. - А меня возьмёте? - попросился маленький помощник. Геля неловко оглянулась на брата и проговорила: - Нет, сынок. Тут такое дело, что... Лучше в другой раз. ... Яндекс обещал ясную погоду, но пока солнце выглянуло из-за туч, Славка успел замёрзнуть, сидя на дереве. Наконец, предзакатные лучи ударили под нужным углом в зеркальные буквы, и на стене в комнате Фила запламенело их отображение. А если адресат не увидит послания - тогда что же, всё зря? Эх, надо было перчатки надеть, говорила же Геля, а Славка не послушал. Зеркало вывалилось из его окоченевших пальцев и со звоном раскололось под деревом на куски. - Геля! - испуганно проговорил Славка. - Я слезть не могу, а прыгать боюсь. - Мне тебя не удержать, - отозвалась прятавшаяся за толстым стволом сестра. С крыльца сбежал Филатов, он успел подхватить сорвавшегося с ветки Славку и на руках внёс его в дом. Геля на минуту замешкалась, а потом решительно скользнула следом.