Всё это рок-н-ролл

Антошке приснился сон. Будто он идёт на занятия в художку коротким путём, через дворы, мимо гаражей. Обычно мама и бабушка не позволяют ему там ходить из-за страшной грязи, а дед обычно не против и сам предлагает "срезать угол". Во сне же мальчик шагает без провожатых, держит в руках свёрнутые в трубку рисунки и поминутно вздрагивает, опасаясь, что уронит и испачкает их. Он смотрит то на свою драгоценную ношу, то под ноги и почти не озирается по сторонам, поэтому не сразу понимает, что пришёл куда-то не туда. Антошка видит гараж, в нем вместо двери круглое окошко, как в стиральной машине, из которого выглядывает, маня к себе костлявым пальцем, серолицее призрачное чудовище, чем-то отдалённо напоминающее преподавательницу из художки Елену Дмитриевну. - Иди с-сюда, Крас-с-сников! - шипит монстр. - С-сегодня занятия в этой аудитории. Но он-то знает, что это никакая не Елена Дмитриевна, один обман! - Иди-иди, - продолжает серолицее нечто, превращаясь теперь в одну из соседок, что вечно сидят у подъезда. - Рас-с-скажу тебе кое-что интерес-с-сное. Предс-с-ставь с-себе, твоя мать дома не ночует! - Да знаю я, - отмахивается мальчик. - А почему, почему, почему? Не знаеш-шь!.. - Нет. Не говори. Не надо. Не хочу, - пугается он. И просыпается. Гудение стиральной машины слышалось из кухни. Там же на плите что-то шипело и шкворчало. Антошка радостно бросился туда, думая, что это мама вернулась и готовит с раннего утра что-то вкусное. На кухне хозяйничал дед, он жарил яичницу на сале. Мальчик разочарованно вздохнул. Не из-за яичницы, конечно, а оттого, что понял: мама действительно так и не вернулась. И дядя Слава тоже! * * * Сквозь ресницы Славка затуманенным взором наблюдал за Филатовым, который сидел на краю кровати, вытянув длинные ноги и обхватив голову со сбившимся на бок нечесаным пучком тёмных волос мускулистыми руками. Наконец, тот встал, накинул халат и, прихватив из шкафа ворох чистой одежды, отправился куда-то - видимо, в ванную. - Геля, ты спишь? - Красников высунулся по пояс, поворачиваясь к сестре. Та ойкнула. Наоборот, натянула одеяло до горла. - С вами уснёшь, пожалуй! - недовольно фыркнула она. - Храпите, как черти. - Слушай... Я ничего не помню. Мне так стыдно... Чё хоть было-то? - А сам как думаешь? - захихикала Геля. - Ну... наверное, если было, я бы это чувствовал... э-э-э... пятой точкой. Гель! - ужаснулся он. - Выходит, не он меня, а я его... это самое?.. - Цыц, малявка! - строго произнесла Геля. - Поверь мне: никто здесь никого не "это самое". - А почему тогда?.. - Славка обвёл рукой, словно демонстрируя, кровать, в которой они оказались втроём; разбросанную по полу одежду - свою и Филатова. Гелины джинсы, лифчик и жёлтый свитер, что странно, аккуратно висели на подлокотнике кресла. - Потому что! Сначала вы наконьячились до умопомрачения под предлогом лечения тебя от простуды и стресса. Затем вам стало жарко, и вы разделись, а потом замёрзли, залезли погреться под одеяло и уснули. Придурки пьяные! - А ты? - Я трезвая. Но тоже дура, коли с вами связалась. - Нет, в смысле... Ты почему в кровати с нами? - Для полноты картины, - засмеялась Геля. - Только Алексу это знать не обязательно. - Кому? - Филу. Пусть мучается, гадая, кого же из нас он трахнул. - Может, он думает, что обоих, - пробормотал Славка. - Не удивлюсь. Самомнение у него, знаешь ли... Геля нырнула под одеяло с головой и оттуда приказала: - Собирай свои тряпки живей и иди мойся, тут есть ещё одна душевая на первом этаже. - А ты откуда знаешь? - ревниво уточнил брат. - Чудак, я была здесь на интервью. - Когда интервью берут, обязательно моются, что ли? - ехидно протянул Славка. - Когда берут интервью, пьют чай и кофе, - спокойно разъяснила Геля. - Я туалет искала. А не то, что ты себе надумал. И... брысь, я сказала! Мне тоже одеться надо. ... Филатов, высушив феном вымытые волосы, собрал их в аккуратный хвост. Майку выбрал такую, что не скрывала тело, а, наоборот, подчеркивала фактуру накачанных мышц. Повертел счастья перед большим зеркалом, любуясь собой. И вспомнил другое зеркало, разбившееся о выпирающие из-под земли узловатые корни старого дерева. Произошедшее с ним Алексей мог бы счесть пикантным и забавным. Горячий тройничок - внезапный "подарок" в день рождения, который хотел было провести в печальном одиночестве. Можно было бы даже рассказывать об этом со смехом и занимательными подробностями некоторым понимающим приятелям. Если бы это были другие, чужие ему девушка и парень. Не Лина-Ангелина-Геля, которая... О чем же она хотела рассказать, когда Лёшка отстранился от неё, озабоченный тяжёлой болезнью матери? Не о своей беременности ли? Если это так, то Антошка - точно его сын! Не Славка, который бросал на него влюблённые взгляды во время фотосъемки, а вчера удивил его, казалось бы, всё в своей жизни повидавшего, солнечным посланием - "Люблю". Не брат и сестра. Какого черта он полез в это тонкое, нежное, трепетное - и всё испортил?! На кухне Филатов включил кофемашину. Спросил гостей, которые тоже успели привести себя в порядок, какой кофе они предпочитают. - Чёрный! Несладкий! С корицей! - прозвучало в ответ. Практически в один голос. Оказывается, и в этом плане у брата и сестры вкусы одинаковые... Себе насыпал в чашку сахара, налил сливок столько, что вкуса арабики практически не ощущалось. Геля попросила разрешения покопаться в холодильнике и настрогала бутербродов. Умяла почти все в одиночку. Парням кусок в горло не лез, с похмелья хотелось только чего-нибудь жидкого и горячего. А она весело так накладывала на хлеб ломтики сыра и ветчины, крошила поверх всего соленый огурец и щедро поливала мёдом. - Как ты можешь это есть? - ужаснулся Славка. - Как ты вообще можешь что-то есть, когда тебя только что стошнило? - Я старше тебя, не учи меня жить, - с набитым ртом пробубнила Геля. Филатов молчал - не знал, как начать разговор о важном, а болтать о ерунде не хотел. Наконец, спросил - вроде бы несерьёзно, с улыбочкой: - Ну, и как вы собираетесь меня делить? Геля широко раскрыла глаза, механически дожевывая кусок своего многоэтажного бутерброда. Затем со звоном поставила чашку на блюдце и проговорила: - То есть... не "как я буду разрываться между вами, дорогие мои", а... вот именно так? - Да... А что такого? - растерялся вдруг Алексей. - Ничего. Ни-че-го. Просто... Да пошёл ты! Геля, неловко двинув стулом, вышла из-за стола. Из кухни. Из дома. В окно было видно, как она стряхивает снег с "Запорожца", садится за руль. - Что с ней? - удивлённо обратился Фил к Славке. Тот не ответил. Выбежал вслед за сестрой.