Отблески темноты

Как и следовало ожидать — Калленам пришлось меня отпустить. Карлайл пытался что-то сказать мне, но я проигнорировала все последующие его попытки пойти на контакт после того, как узнала, как они все себя повели по отношению к моей жизни и близким. Сила внутри меня бурлила наравне со злостью — Каллены не нашли ничего лучшего, кроме как утаить информацию обо мне от моих близких. Для Беллы они нашли подходящую отмазку, в то время как обо мне молчали как рыбы. И сейчас, уверена, мои родные сходили с ума, не зная, ни где я, ни что со мной. Всё походило на то, что я просто бесследно исчезла. Был человек, и нет человека. Первым делом я решила посетить дедушку с бабушкой, оттуда позвонить маме и папе, а тогда взяться за Беллу, которая наверняка не обрадуется тому, что бессмертной стала я, а не она. После родственников можно будет созвониться с друзьями, ведь бабушка и дедушка наверняка с ними связывались в поисках меня. Более того — я уверена, что они подключили все свои связи для того, чтобы отыскать меня. Перевернули вверх дном весь город, но так и не смогли понять, куда же я исчезла. Мне предстояло найти подходящее оправдание для того, чтобы объяснить собственные изменения. Я не знала, как именно отобразилось на моём внешнем виде обращение, но голос заметно поменялся, приобретя чарующие, мурлычащие нотки. Таким голосом наверняка бы пела сирена, призывая в свои сети незадачливых моряков, очарованных дивной, сладкой мелодией, предвещающей лишь смерть. А учитывая, насколько сильной я стала — сравнение весьма подходящее, ведь вампиры являлись совершенными машинами для убийств. Всё, что у них было, привлекательно для жертвы, начиная с внешности и заканчивая голосом вместе с запахом. Даже тот красноглазый, едва меня не убивший, мог похвастаться весьма привлекательной внешностью и приятным голосом. Выйдя из дома Калленов на улицу, я втянула носом воздух, с удивлением отметив, насколько много среди запахов оказалось аппетитных, чем-то напоминающих еду. Некоторые из них для моего обоняния были приятнее, а уж совсем редкие — невероятно привлекательные, напоминающие десерт. Эти ароматы обещали наслаждение, перед которым невероятно сложно устоять. Я сразу ощутила, как рот наполнился слюной, или тем, что её заменяло, учитывая, что я теперь вампир. В горле моментально возник неприятный дискомфорт, а прошедший около территории дома человек вызвал во мне острое желание схватить его и сразу полакомиться незадачливой, неосторожной добычей. Мне пришлось приложить титанические усилия для того, чтобы не сорваться в погоню за неожиданно близко оказавшейся около меня добычей. Всё произошло за считанные секунды: я сама не заметила, как приняла подходящую для нападения позу, оскалившись. Внутри меня пылали мысль и желание испробовать человеческой крови, но я не могла просто так взять и сорваться среди белого дня, устроив кровавый пир. Следовало дождаться ночи, а тогда уже что-то делать для собственного пропитания. Я знала, что Каллены являются вегетарианцами вампирского пошиба, но не была уверена, что смогу убить хотя бы одно животное ради пропитания. Я слишком любила животных и никогда не хотела быть тем, кто будет уничтожать их тысячами. Конечно, были животные, специально созданные для пропитания людей, но те же Каллены точно не пили кровь коровы на ужин или курицы на завтрак. Они, скорее всего, питались дикими хищниками, населяющих леса Вашингтона, но я не могла сказать, что хочу заниматься тем же. Людей мне, по правде, жаль намного меньше. Задержав дыхание, дабы не нервировать нюх слишком вкусным ароматом, я сорвалась с места, устремившись домой. Я знала Финикс достаточно хорошо для того, чтобы добраться из любой точки города домой. Мы с друзьями слишком часто колесили по разным районам города для того, чтобы не знать, где находимся. И, к счастью, добраться до дома, благодаря вампирской скорости, оказалось очень просто. Люди не были способны меня увидеть, да и я сама держалась подальше от людных мест и тех, где возможна слежка с помощью видеокамер. Люди вряд ли что-то заметят, но есть любители пересматривать всё то, что они наснимали, тысячу раз, а это не очень хорошо. В отличие от моего времени в прошлой жизни, все эти камеры были допотопными. Они заметно отличались от смартфонов, способных передавать действительность такой, какой она есть. Вся техника сейчас заметно не дотягивала до той, что была в 2020 году. Но я знала, что через пятнадцать лет технический прогресс достигнет того же, что было и в моём первоначальном мире, ведь этот почти идентичен предыдущему, если не считать населяющих его сверхъестественных тварей. Вампирам вообще придётся туго, как только человечество достигнет достаточно высокого технологического прогресса. Камеры будут стоять на каждом шагу, поэтому всем, кто привык спокойно разгуливать по городам и нападать на людей, придётся столкнуться с неприятной реальностью в виде того, что люди узнают о таких монстрах, как вампиры. И со временем, уверена, найдут способ им противостоять, при условии, что смогут выжить, если вампиры поймут всю опасность ситуации. Оказавшись перед особняком дедушки и бабушки, я на секунду замерла, в очередной раз наслаждаясь его великолепием, после чего влетела внутрь, быстро найдя их в гостиной на втором этаже. Работал телевизор, но они явно его не смотрели, занятые разговором о том, куда же я могла пропасть на целых пять дней. Бабушка не могла понять, куда я могла испариться, учитывая, сколько сил они приложили для моих поисков. Остановившись перед дверьми в гостиную, я приняла максимально спокойное выражение лица, после чего зашла внутрь, заставив разговор бабушки и дедушки моментально утихнуть. Бабушка побледнела, в то время как деду уже некуда было бледнеть. За эти несколько дней его проблемы со здоровьем явно стали хуже, и в этом наверняка виновата моя пропажа. Они выглядели усталыми и встревоженными. Под глазами бабушки залегли тени чуть светлее, чем у деда, а у их сердец оказался неровный, неправильный ритм. — Лукреция?.. — бабушка осторожно произнесла моё имя, будто не веря, что перед ней стою я. В её глазах я увидела испуг, борющийся с шоком, дед же просто застыл на месте, рассматривая меня с заметной тревогой на лице. Он открывал рот, порываясь что-то сказать, и сразу же закрывал, не находя подходящих слов для описания того, что видел. — Да, — я улыбнулась, но заметив, как бабушка ещё больше побледнела, сразу помрачнела. — Вы не рады меня видеть? — Рады, но… — она резко прервалась, закусив губу. Бабушка всегда так делала, когда сильно нервничала. Она редко показывала это на людях, и об этой её привычке знали только самые близкие. — Ты сама на себя не похожа. Что с тобой случилось? — Ты не похожа на нашу Лукрецию, — дед внезапно обрёл дар речи. — Ты… В тебе есть что-то от неё, но ты словно её другая версия. — Я не могу поверить своим глазам, — бабушка крепко ухватила деда за руку. — Твои глаза… Они далеки от человеческих. — Это причина, по которой я пропала, — я провела руками вдоль себя, а после нервно уточнила: — Насколько сильны изменения? — хотя их реакция, на самом деле, очевидна. Дед до сих пор не мог поверить в то, что перед ним стою я, а не кто-то другой. — Посмотри в зеркало, — бабушка взволнованно вздохнула, в то время как её сердцебиение немного успокоилось. Она, по-видимому, отходила от потрясений намного легче, чем дедушка. Я без лишних слов мгновенно вбежала в свою комнату, и только после осознала, что сделала это на вампирской скорости. Впрочем, смысла особого скрываться не было, ведь, очевидно, моя внешность приобрела существенные изменения. Оказавшись перед зеркалом, я сразу поняла реакцию дедушки и бабушки, ведь в отражении стояла слишком красивая, кукольно-идеальная незнакомка. Кожа заметно побледнела, приобретя мраморно-белый оттенок, а волосы выглядели так, словно я только что вышла из парикмахерской с дорогой укладкой. Они выглядели невероятно здоровыми, и их цвет, кажется, тоже поменялся, приобретя более глубокий, невероятный шоколадный оттенок. Волосы оттеняли лицо, добавляя в мою внешность контраста: белая, словно снег, кожа, тёмные, почти чёрные волосы, и яркие, алые губы. Белоснежка, не иначе… Впрочем, самым разительным изменениям, конечно же, подверглось лицо. Черты потеряли всяческий намёк на человечность. Я выглядела как ангел, упавший с небес. Невыносимо прекрасный, но порочный, как первозданный грех. На ярких алых губах застыл намёк на саркастическую усмешку, а в багровых глазах — хищный блеск, предупреждающий каждого, что на них смотрит дикий, свирепый монстр. Черты лица поменялись, став намного пропорциональнее, а на коже не оказалось ни единого изъяна, оставшегося после слишком бурного подросткового периода. Я стала выглядеть как идеальная версия себя. Поменялась настолько, что теперь меня с трудом смогут узнать даже близкие люди. Прикрыв глаза, я выматерилась, ведь это совсем не то, чего я хотела. Я не могла сказать, что недовольна увиденным, изменениям, произошедшим со мной, но… С такой внешностью мне сложно будет объяснить всем своим знакомым, что именно со мной произошло. Почему я так поменялась, в чём причина настолько разительных изменений. В обществе незнакомых людей я бы смогла всё преподнести так, будто всегда выглядела настолько потрясно, но что делать со всеми близкими? Я не смогу перестать с ними общаться, а учитывая, что бабушка и дедушка уже знали, какие изменения претерпела моя внешность… Был ли вообще смысл что-либо скрывать? Тем не менее, я не отрывала взгляд от зеркала, продолжая собой любоваться и понимая, что Белле с обращением на моём месте было бы гораздо проще. У неё маленький круг общения, и она с лёгкостью может отказаться от человеческих друзей ради жизни бессмертной. Даже от папы она смогла бы прятаться долгое время, а от мамы и бабушки с дедушкой — и подавно. Я же, в отличие от Беллы, максимально близка с ними. Белла, конечно, ближе с мамой, но она не является проблемой, учитывая её постоянное перемещение по всей стране из-за Фила. Мама, пожалуй, будет последней, кто увидит мои изменения, и я этому была несказанно рада. Криво улыбнувшись своему отражению, я осознала, что с Джейсом и Джейкобом меня ожидают огромные проблемы. Первый выест мне плешь в мозгу, пока не добьётся истины, а со вторым вообще не ясно, как на нём отобразилось моё обращение. Хотелось бы, чтобы связь оборвалась, но что-то подсказывало мне, что с такой удачливостью на это даже не стоит надеяться. Хуже всего то, что оборотни ну никак не совместимы с вампирами, поэтому предугадать, во что это всё выльется, практически невозможно. Запечатление Джейка вытекало в не менее неприятные проблемы с Бекс и Ли. И если Бекс сможет меня принять любой, пусть и не сразу, то вот Ли за это короткое время успела ко мне слишком сильно привязаться. Я поддерживала её вместе с Ребеккой, как могла. Мы постоянно говорили по телефону, даже перед тусовкой с друзьями, после которой меня похитил красноглазый, я с ней связывалась. Теперь же я вампир, природный враг оборотней и, по логике, Ли. С Мэг в каком-то смысле проще, чем с Джейсом и уж тем более с Джейком и Ли. Она умела ценить личное пространство, и не будет задалбывать, просто дав возможность рассказать обо всём тогда, когда придёт время. За это я её очень ценила, ведь она очень хорошо меня понимала. Если Бекс всегда отлично могла поддержать, то Мэг — понять и принять, не создавая новых проблем. Услышав приближающиеся к своей комнате шаги, я вздохнула, хотя в этом не было никакой потребности. Кислород мне не был нужен, и я теперь способна выжить почти везде, в отличие от любого другого человека. Уверена, даже космическое пространство не способно меня убить, что открывало огромные возможности не только для бессмертных, но и для людей. На мгновение в моей голове возникла идея симбиоза людей и вампиров, но она быстро сгорела, учитывая, насколько сильно люди терпеть не могли всё новое, странное, опасное, не вписывающее в законы реальности. Да и сами вампиры тоже не питали к людям особой любви, учитывая то, что кланы вроде Калленов — огромная редкость. Большинство вампиров, думаю, воспринимали людей только как пищу, совершенно позабыв о том, что тоже когда-то ими являлись. Сами же люди, даже если воспримут вампиров, очень быстро захотят тоже стать бессмертными, что приведёт к необратимым, ужасным последствиям. — Лукреция?.. — бабушка осторожно подошла ко мне, совершенно не понимая, насколько большой опасности себя подвергает, просто находясь рядом со мной. Дед же стоял прямо за моей спиной, и я видела в отражении зеркала, как он не отводит от меня взгляда, наверняка силясь понять и принять всё то, что со мной случилось. — Я не знаю, что с тобой случилось, но надеюсь, что ты с нами поделишься. — Да… — я задумчиво протянула ответ, пытаясь понять, что именно стоит сказать. Есть ли смысл утаивать правду? Нужно ли выложить всё, что я знаю, как на духу? Скорее всего, да. Как бы то ни было, они никогда не желали мне зла, гордясь тем, каким человеком я являюсь. — Это будет неприятная история. — Мы готовы к этому, — дед слабо улыбнулся, и я вдруг поймала себя на мысли, что могла бы ему помочь. Нужно только опять встретиться с Калленами, дабы узнать все интересующие меня подробности. Думаю, они пойдут на это, ведь, несмотря на ту безобразную драку — всё это их вина. — Хорошо, но вам нужно присесть, — я хотела было сказать о чае, но после решила, что смысла дёргать Эмили, нашего неизменного повара, нет. Поэтому, дождавшись, когда дед и бабушка примут удобное для себя положение на мини-диванчике в моей комнате, принялась за рассказ. Я недолго думала над тем, с чего начать, решив не утаивать, что вся эта история началась с Беллы и её опасного увлечения вампирами. Рассказала о том, как осознала, что Каллены не обычные люди, благодаря толчку со стороны Ребекки и Джейка. Заметила, как поставила ультиматум Калленам, пригрозив им проблемами с оборотнями, а тогда попала в руки ищейке, запытавшему меня почти до смерти. Я не расписывала те пытки, которым он меня подверг, но по взглядам дедушки и бабушки поняла, что пазл в их голове сложился и без подробного рассказа с моей стороны. Это было заметно по сжавшимся в кулаки рукам деда и по превратившимся в тонкую линию губам бабушки. — Поедем к Белле вместе, — по сверкающим глазам бабушки я поняла, что сестру ожидает жёсткая выволочка. — Это не имеет смысла, — я покачала головой. — Она не изменит своим привычкам. — Зато поймёт, чего они стоят, — голос бабушки, часто, когда она была в ярости, опускался почти до шёпота. Она в такие моменты говорила тихо и холодно, заставляя собеседника прислушиваться к себе. — Бабушка… — Нет, Лукреция, — дедушка покачал головой. — Не нужно защищать Беллу. Она должна осознать, что её действия отражаются не на ней одной. Благодаря ей, её неосторожности ты лишь чудом выжила. — Она не будет вас слушать, — я знала это как никто другой: Белла до сих пор не простила им того, что они предоставили маму и нас на долгие четырнадцать лет самим себе. — Белла, как и мама, любит поступать по-своему. — Не имеет значения, — бабушка поджала губы. — Белле следует повзрослеть, и если жизнь её не учит, то это сделаю я. — Именно так, — дед кивнул в такт словам бабушки. — Лучше скажи, милая, как ты себя чувствуешь? — Сейчас — отлично, — не надо было говорить это «сейчас», но я осознала это только после того, как резко дёрнулась бабушка, поражённая моим ответом. — Я чувствую себя прекрасно. — Это хорошо, — бабушка ласково мне улыбнулась. — Та операция по извлечению яйцеклеток была перестраховкой, я правильно понимаю? — Да, — я не собиралась говорить, что не думала, что останусь жива после игр Беллы с огнём, но поняла, что бабушка догадалась обо всём, ведь она меня, как и папа, знала очень хорошо. — В таком случае подожди нас — мы соберёмся и вместе поедем забрать Беллу из больницы. — Не думаю, что это хороший вариант, — я недовольно вздохнула. — Я слишком приметна под прямыми солнечными лучами, и мне, на самом деле, не помешали бы линзы. — В таком случае мы сами её заберём, — бабушка вздохнула. — И по дороге заедем тебе за линзами. — Пообещайте мне, что не будете говорить с Беллой без меня. Я знала, что дедушка будет придерживаться линии поведения бабушки. Он во многом следовал ей, и я не хотела, чтобы они вдвоём набросились на Беллу, растерзав на куски. Бабушка умела быть жестокой и безжалостной, точно так же как и дедушка. — Обещаем, — я знала, что бабушка не хотела давать этого обещания, но дед обнял её, и она решила не упрямиться. — Но дома её ничего не защитит. — Хорошо, — я вздохнула, понадеявшись, что смогу сгладить особо острые углы в разговоре. Я хотела поговорить с Беллой, возможно, я бы даже сделала ей больно, но вот бабушка в этом мастер. Она умела растерзать несколькими фразами, а учитывая, насколько она зла, — Беллу ждёт много неприятных мгновений. Всё же бабушка относилась к Белле хуже, чем ко мне, а учитывая, к чему привело её поведение — наверняка она полностью поменяет к ней отношение. Дождавшись, пока они выйдут из комнаты, я набрала на стационарном телефоне, который, конечно же, был ещё и в моей комнате, номер папы. Долгие гудки заставили меня изрядно понервничать, после чего я услышала его взволнованный и уставший голос, резко изменившийся после того, как он понял, кто ему позвонил. Мы разговаривали почти час, и я пыталась уверить его в том, что со мной всё в порядке, сказав, что проблема моего исчезновения исчерпана. Я не хотела говорить ему правду, так что просто попросила не расспрашивать об этом, просто сказав, что всё обошлось, и волноваться нет смысла. Он всё пытался вытащить из меня подробности, касающиеся моей пропажи, но я наотрез отказалась говорить, после чего папа успокоился, начав расспросы о моём самочувствии и том, чем я планирую заняться дальше. Поговорив с ним ещё немного, я перезвонила маме, уверила её, что всё хорошо, после чего набрала номер Мэг, приготовившись к атаке. Около Мэг, к моему удивлению, оказалась вся компания, поэтому не успела она сказать несколько слов, как телефон из её рук вырвал Джейс, сразу же устроив мне допрос. Он сразу же обратил внимание на мой голос и то, что мне следует ему много чего рассказать. Вздохнув, я согласилась с его доводами, после чего сказала, что как встретимся — он получит все объяснения. Переговорив с друзьями ещё немного, я перезвонила ещё и Ребекке, почему-то до смерти испуганной: — Джейк не мог почти всю неделю найти себе места, а п-пять дней назад… — Ребекка всхлипнула. — Он п-почувствовал, что с тобой с-случилась беда. — А дальше? — я вдруг поняла, что будь жива — и моё сердце бы уже выпрыгнуло из груди от тревоги. — Бекс, что случилось? — Лу… Он… Он… — Ребекка зарыдала, а я сжала трубку в руке так сильно, что по ней прошли трещины. Попытавшись взять себя в руки, я тяжело задышала, прекрасно понимая, что если раздавлю трубку, то это ничем мне не поможет. — Он думает, что ты умерла. — Бекс… — я закрыла рот рукой, поражённая догадками о том, какое состояние может быть у Джейка. Да и состояние Ребекки, по правде, совсем не радовало. — Я не знаю, что он собирается делать, — Бекс всхлипнула. — Утром он ушёл вместе со стаей, и по словам Ли — дела очень плохи. Он в депрессии, и эти чувства, мысли, понимание того, что не смог тебя уберечь, убивают Джейка. — Но я жива, — хотя, по правде, я действительно умерла. — Он об этом не знает, — Бекс наверняка покачала головой по ту сторону провода. — Я боюсь за него. — Постарайся с ними связаться, скажи, что я жива, — это действительно важно. — Я п-попытаюсь, — Бекс опять всхлипнула. — Надеюсь, не будет поздно, — договорив, она не попрощалась, бросив трубку. И я понимала её, ведь минута промедления могла стоить Джейку жизни… Ведь, на самом деле, может быть поздно пытаться ему что-либо сказать.