***
«Когда мы говорим о востоке, а в частности — о Ёсиме, мы не можем не упомянуть отношение к Иным и магии, которая таки пропитывает эти земли, от самых её корней. В отличии от Нортъяра и других стран запада, ёсимцы никогда не уничтожали и не притесняли Иных, что привело к едва ли не тепличным условиям для размножения самых различных существ. С Ёсимой, право слово, у меня связаны довольно скверные воспоминания. Чтобы найти корабль до острова, мне пришлось отправиться в Виену. А как уроженцу империи, виецианские капитаны один за другим отказывали мне, мотивируя всё самыми бредовыми отговорками. В итоге, мне удалось сесть на корабль самих ёсимских торговцев, прибывших в республику с целью подороже сбыть чай. Как бы там ни было, потратив кучу денег и нервов, я отправился на остров. И, хотя дорога была, мягко говоря, некомфортной, а компания — не очень разговорчивой, мне удалось добраться до этой загадочной земли… …В тот день мне было суждено наткнуться на одного жреца, который помог мне с поиском различных чудовищ. И, пожалуй, то, что мне довелось увидеть, стало самым незабываемым опытом в моей жизни. Существа, чей внешний вид мог шокировать даже самых стойких инквизиторов, были подробно мною изучены и описаны в этой книге. В одной из деревенек предо мной предстала женщина, способная отделять свою голову от тела, и без особых проблем не только продолжать жизнедеятельность, но и вести вполне себе осмысленную беседу. А недалеко от города Хара, на севере Ёсимы, мне продемонстрировали закованное в цепи существо, частично покрытое шерстью, с серой кожей, поражённой множественными язвами и пастью с бесчисленными рядами зубов. Однако, всё это были Иные, имеющие физическую форму, и, скорее всего, также присутствующие в стародавние времена и в Нортъяре, и в Теврии, и других государствах Санториса. Больше всего меня удивили существа, которые присутствовали в реальном мире лишь наполовину. Местные называли их по-разному, но суть всегда оставалась одной — то были существа невероятно могущественные и способные становиться невидимыми для человеческих глаз. Они, к счастью, чаще всего разумны, а некоторые даже сговорчивы. Но это никак не отменяет опасности, которую несут такие Иные. Погубить весь урожай, высушить реки, нагнать страшные болезни, поджечь леса, разорвать человека на части — всё это могут творить бесформенные. Чаще всего ими становятся монахи, настолько увлёкшиеся познанием Пустоты, что впустили в себя нечто неестественное и зловещее. И, хотя были случаи, когда бесформенные становились защитниками деревень, чаще бывает так, что подобный Иной превращается в жуткое бедствие. И на помощь приходится звать служителей секты Кай-до, которые начинают долгую и упорную борьбу с этим порождением бездны…Экхард Шуппер «Об Иных и их разновидностях» Год издания — 836
***
Атмосфера в деревне была, мягко говоря, недружелюбной. Жители сторонились нас, косо смотрели и о чём-то тихо перешёптывались. Да и в целом, даже для Ёсимы, на улицах было слишком тихо и немноголюдно. Будто бы жители боялись выходить из собственных домов. Я, Ико и Лили двигались к самому крупному строению, что расположилось на некотором отдалении от основного селения, которое, однако, было видно отовсюду. Обычно в подобных домах жили старейшины, управляющие делами деревни. Лили всё это время молчала и понуро смотрела себе под ноги. Я чувствовал, что она отчего-то тревожится, но не говорит этого. Снова. Иногда мне очень хотелось, чтобы Лили стала обыкновенным подростком, который будет жаловаться на всё подряд. Но эта девочка была совсем другой. Ико, хотя и не выказывала особого беспокойства, тоже казалась мне напряжённой. В какой-то степени — даже более напряжённой, чем Лили. Эта девушка умела скрывать от окружающих свои чувства, но я, человек, который всю свою жизнь посвятил тому, чтобы научиться заглядывать в души других, без особых проблем мог заметить обеспокоенность Ико. Насколько бы туманным ни был её взгляд, насколько плавными ни были её движения и насколько бы отстранённым ни был её голос, у Ико не получалось обратиться в бездушную фарфоровую куклу, которой она так стремилась стать. Не буду скрывать, деревня и вправду выглядела необычно. Даже если не брать все перечисленные мною странности, это место отличалось от других. В воздухе повис едва различимый горький запах, а небольшой мешок за плечами стал казаться тяжелее, чем прежде. Когда мы были на полпути к дому старейшины, нам повстречался мужчина. Довольно высокий, одетый в мешковатые белые одежды. На голове мужчина носил капюшон, отбрасывающий тень на его лицо. Он быстрым шагом двигался в противоположную нам сторону, чем привлёк внимание Ико. Кажется, его присутствие ещё сильнее поразило девушку. Она несколько секунд с прищуром смотрела на стремительно удаляющегося от нас незнакомца, пока тот не скрылся за поворотом. Ико ничего не говорила, но, кажется, она о чём-то крепко задумалась. Ещё через несколько минут мы добрались до цели. Длинное одноэтажное строение, окружённое пышным садом, напоминало мне о роскошных поместьях в Теврии. Об их величественности и вычурности, о теврийской знати, которая фанатично пыталась выставить напоказ своё богатство. Гротескные образы тальвийских дворцов, или же мрачные, пропитанные напускным трагизмом имения в Лине, в какой бы город Теврии ты ни подался, и без того обрюзгшей и потерявшей всякий вкус аристократии удаётся удивить ещё большими чванством и пошлостью. Ёсимская же аристократия не была лишена подобного греха, хотя и проявлялся он несколько иначе. Где теврийский толстосум установит золотую статую себя любимого, ёсимский высадит пышный вишнёвый сад. Высшее общество Ёсимы стремилось показать не столько собственное богатство, сколько утончённость и знания. Коих, в большинстве случаев, конечно же было лишено. На воротах поместья нас встретил паренёк в тёмно-зелёном традиционном платье, подпоясанном синим поясом. Юноша был невероятно женственен. Надень на него парик и нанеси косметику — и я бы подумал, что это прекрасная молодая девушка. — Вы на землях господина Сагаки. Господин просит прощения, что не может встретить гостей лично, но надеется, что я, его скромный слуга, смогу помочь вам, какими бы ни были причины, по которым вы пришли сюда. Говорил юноша на высоком ёсимском. Несмотря на то, что я уже долгое время изучаю язык, эта его часть остаётся для меня непроходимым болотом из-за огромного количества правил построения предложений. И это я не говорю об интонациях, которые необходимо соблюдать при разговоре. — Мы тронуты вниманием, уделённым нам достопочтенным господином Сагаки. Наши намерения чисты, и нам не хотелось бы причинять господину неудобства. Я — высшая жрица храма секты Син-до в Нао, совершаю паломничество к горе Рю-сан со своей ученицей. Время неумолимо бежит вперёд, застав нас в дороге, и теперь мы вынуждены просить у достопочтенного господина место для ночлега. Мы искренне надеемся, что господин Сагаки поможет нам, скромным служительницам Великой пустоты. — Для нас будет честью принять служительниц Каймэ, что принесли с собой очищающее слово. Однако, не сочтите за грубость, но мне, как и господину Сагаки, хотелось бы узнать, кем является ваш спутник тай-дзо? Нечасто встретишь жриц Великой пустоты в столь странной компании. Тай-дзо… Слово, придуманное высшим сословием Ёсимы для обозначения таких как я. Формально, оно должно быть менее обидным, чем пресловутое тай-о, но в действительности звучит ещё более пренебрежительно. Дословно этот термин можно перевести как «пришелец с запада», однако чаще местные вкладывают в него иной смысл — «захватчик», «оккупант», «чужак». Всё зависит от интонации говорящего. И интонация этого юноши говорила о том, что для него я тай-дзо далеко не в лучшем значении. — Ох, прошу об этом не беспокоиться. Этот человек — мой подопечный. Наш почтеннейший владыка приставил этого варвара ко мне, дабы я дала ему знания, необходимые для любого жителя Ёсимы. Искренне прошу не считать присутствие этого тай-дзо оскорблением в адрес господина Сагаки. Юноша с наигранной улыбкой окинул меня взглядом и лёгким кивком головы запустил нас во внутренний двор. Вишни, яблони, декоративный кустарник, искусственный пруд, в котором плавали всё те же золотистые рыбки, что и при храме Ико. Сад был обустроен со вкусом, и за ним с большим усердием ухаживали. Вход в поместье вымощен дорожкой из белого камня. Юноша шёл впереди, словно порхая, время от времени поправляя своё платье. Он поднялся на крыльцо и раздвинул перед нами двери, за которыми нас встретил длинный коридор, ведущий прямиком в гостиную. В гостевой комнате перед небольшим алтарём сидел мужчина. Он был немногим старше меня, коротко стриженный, с лёгкой щетиной и в роскошном, расписанном золотистыми журавлями платье. Он, безусловно, заметил наше присутствие, но делал вид, будто это не так. — Господин Сагаки, прошу великодушно простить меня, но вашего внимания ждут гости. — Всё в порядке, Шио, — мужчина, до этого сидевший к нам вполоборота, наконец развернулся полностью. — Говоря откровенно, я совсем не против компании. Тем более, такой прекрасной. Он с улыбкой взглянул на Ико, которая, однако, продолжала придерживаться своего образа беспристрастной жрицы Великой Пустоты. Подобно хозяину поместья, она села на пол, подогнув ноги под себя. То же самое сделали и мы с Лили. — Мы ни в коем случае не хотели бы доставить вам проблем, господин… — старейшина вытянул руку вперёд и перебил Ико. — Бросьте, не нужно этих высокопарных речей, — он тихо усмехнулся. — Это Шио — любитель придавать любой беседе ненужного пафоса. — Мы движемся в сторону Рю-сан. К сожалению, путь до священной горы неблизкий, и нам пригодился бы ночлег. — У вас довольно странная компания. Этот тай-дзо, он нас понимает? — Всё до последнего слова, — включился я в диалог. — Я в достаточной мере владею языком, чтобы понимать вашу речь. — Поразительно, — старейшина заулыбался ещё шире. — Ваши соотечественники с трудом осваивают даже самые простейшие выражения. — Я знаю намного больше. Если вы беспокоитесь на мой счёт, то не стоит, я не доставлю вам неудобств. — Я абсолютно не против вашего здесь присутствия. Более того, мне было бы невероятно интересно с вами побеседовать, как только выдастся свободная минута. — Почту за честь. — Следующим по Пути в этом доме всегда рады, — он снова перевёл взгляд на Ико. — Оставайтесь в этих стенах столько, сколько потребуется. Обстановка в деревне не самая спокойная, как вы могли заметить, но поверьте, здесь вас никто не посмеет потревожить. — Не самая спокойная? — Ико смотрела прямиком в глаза Сагаки. — Можете рассказать подробнее? — Не забивайте голову, — он громко засмеялся. — Всё это пустяки. Шио, подготовь комнаты.***
Комнаты в поместье были просторными, но не изобиловали удобствами. На самом деле, это довольно обычно для традиционных ёсимских домов. Местные обставляли свои жилища по минимуму, дабы те удовлетворяли только самым базовым потребностям: сну, приёму пищи и защищали от непогоды. Конечно, от простых крестьянских лачуг поместье Сагаки отличали комнаты, которые оформлялись для приёма особых гостей: чайная, широкая гостиная, бани и его личный храм для медитаций. Безусловно, для ёсимских реалий жильё старейшины выглядело достойным его звания. Сам Сагаки относился к нам радушно. Я не чувствовал в нём никакой угрозы, хотя он и выглядел, как человек, упорно что-то скрывающий. С другой стороны, его молодой слуга лишь делал вид, что дружелюбен. В его словах, движениях и даже взгляде читалось открытое ко мне недоверие. Ночью, расположив свои небольшие пожитки в комнате, я решил направиться в бани. В конце концов, я не мылся почти с самого отбытия из собственного храма. И мне хотелось погрузиться в воду как можно скорее. К тому же, бани Сагаки оборудованы естественным горячим источником, что не могло не радовать. Просторные бани расположились на заднем дворе. Из-за тонких бумажных стен пробивался тёплый свет и чей-то силуэт, наполовину погружённый в источник. Зайдя внутрь, я обнаружил Сагаки, который с задумчивым видом отмокал в воде. Он устремил свой взгляд в противоположную стену, и не сразу обратил на меня внимание. Лицо мужчины было суровым, однако гладкая бледная кожа и отсутствие каких бы то ни было следов тяжёлой физической работы говорили о том, что Сагаки — аристократ от рождения, и вряд ли обучался военному делу. — А, господин Георг, — он обратил на меня внимание, лишь когда я погрузился в воду. — Рад, что вы заглянули. — У вас прекрасное поместье. — Благодарю. Я жил здесь, сколько себя помню, и, по правде говоря, не чувствую от этого места особого восхищения. Не знаю, поймёте ли вы меня, но, когда видишь одни и те же стены так долго, кажется, что попал в золотую клетку. — Вы хотели о чём-то поговорить со мной? — Ничего серьёзного, — Сагаки улыбнулся. — Мне редко выдаётся завести новые знакомства. Дела деревни занимают так много времени, что я не могу даже выехать за её пределы. — Я буду рад, если смогу вам помочь. — Мне бы очень хотелось послушать о вашей родине, господин Георг. Наши народы сильно отличаются, не так ли? И мне бы хотелось узнать, чем живёт ваш. — Это очень сложный вопрос. Может, вас интересует что-то конкретное? — Хм… — Сагаки задумался. — Меня всегда интересовал взгляд ваших соотечественников на мир: как он произошёл, как поддерживает жизнь. По крайней мере, эта тема может стать началом преинтереснейшей беседы, вы так не считаете? — Нам потребуется много времени. — У нас есть целая вечность, — он умиротворённо улыбнулся мне. — Истинно верно, что до появления Спасителя, мир был погружён во тьму и хаос, и не было в ней трёх основ человеческого начала: Эртус — разума, Ирнис — человеческой формы и Спирсис — души. Люди были подобны животным и не знали ни культуры, ни языка. И лишь когда из темноты показался яркий свет пламени Спасителя, который даровал людям благости, мир начал обретать свою истинную форму. — Красивая история, — тихо посмеялся Сагаки. — Я даже скажу, что есть в ней нечто, что роднит её с Каймэ. — А что же тогда есть Каймэ? — А что есть Каймэ? — он продолжал улыбаться. — Я знаю, вопрос глупый. Но всё же, мне бы хотелось услышать, как ваш народ видит сотворение мира? — Форма — условность, время — условность ещё большая, — Сагаки процитировал один из основополагающих свитков секты Гэн-до. — Мы не можем сказать, что было до нашего мира, ровно как не можем сказать, что после него будет. Мир одновременно упорядочен и хаотичен. А это значит, что не может быть порядка без хаоса, ровно как и хаоса без порядка. Каймэ было всегда и никогда одновременно, ровно как и человек существует и нет. Противоречия — вот основа мироздания. Противоречия порождают движение, постоянную борьбу мира материи и мира… м-м-м… более духовного. Это движение и создало мир таким, какой он есть сейчас. — То есть, вы отрицаете возможность разумного начала? — Разумное начало — следствие противоречий. Я могу принять, что Спаситель существует, но даже если это и так, то он — не более чем порождение вечной борьбы, и сам является частью этого мира. Вы можете ответить, кто создал Спасителя, господин Георг? — Спаситель — вечность. Его происхождение не осмыслить человеческому мозгу. — Знаете, моим духовным учителем был Фукухара Асида. Во времена отрочества я никак не мог понять одну его фразу, которую он постоянно повторял. А говорил он так: «Если долго смотреть на солнце — можно ослепнуть. Но, если не смотреть на него вовсе — смотреть можно и разучиться». Он всегда повторял это, когда я не мог понять смысл текста. Лишь позднее, когда я самостоятельно занялся изучением мира, я понял смысл его слов. Я вопросительно смотрел на Сагаки. — Борьба противоречий — баланс. Ни мир духовный, ни мир материальный не должны одерживать верх. Знание и незнание — есть часть этого мира, а значит, не могут не участвовать в борьбе. Ведь одно антагонистично другому. Если слишком долго познавать что-то, уходя в это знание с головой, есть большая вероятность эту голову потерять и замкнуться лишь на одной единственной цели. А если не изучать ничего вовсе, можно разучиться понимать что-либо, превратиться в невежду. Вот и смысл слов моего учителя — соблюдать баланс во всём. Если мы утверждаем, что нам не осмыслить чего-либо — значит, мы склоняем чашу весов к незнанию. А если говорим, что наше знание — всесильно и верно, значит склоняемся к всезнанию. Что одно, что другое одинаково ужасно. — Боюсь, я мог бы с вами поспорить. В конце концов, в мире есть силы, которые человеку неподвластны. И дело тут далеко не в балансе и противоречиях. — Конечно-конечно, ваше право считать так. Я лишь отвечаю на ваш вопрос, и не пытаюсь склонить к чему-то. К тому же, наша беседа порядком затянулась, и не пора бы нам закончить на сегодня? — Полностью вас поддерживаю, господин Сагаки. Мы вышли из бань, когда на Ёсиме наступила поздняя глухая ночь. На улице повеяло неприятным холодком, а на землю опустился жутковатый кладбищенский туман. Запах чего-то горького, который висел в воздухе ещё с самого нашего прибытия, лишь усилился. Той ночью, я долго не мог уснуть.***
До того, как попасть на остров, мне никогда не приходилось сталкиваться с мистическими вещами. Я не встречал ни связанных с бездной, ни Иных, ни каких бы то ни было явлений, которые не поддавались бы объяснению. Поэтому, когда утром, выйдя из поместья, я увидел лишь белый туман, укутавший всю деревню, и ни одного живого человека — мягко говоря, удивился. Двери домов раскрыты, но внутри никого не было. Пустующие прилавки, пустующие конюшни, пустующие улицы. Складывалось ощущение, что за одну ночь все местные жители решили раз и навсегда покинуть это место. Не было даже следов человеческого присутствия. Я пытался найти Ивара, но торговец не отзывался. Видимо, как и все деревенские, он также куда-то исчез. Горький запах усилился до невозможности, а туман сгустился до такого состояния, что, вытянув руку, видно было только её основание. Я медленно двигался вперёд по улице, аккуратно нащупывая дорогу под ногами. С превеликим трудом я добрался до въезда в деревню. Однако ворота были плотно закрыты, и как бы я ни старался, открыть их у меня не выходило. Я наваливался всем телом, пинал их, но массивные ворота не сдвигались и на сантиметр. — Не пытайся, — послышался хрипловатый мужской голос. Я повернулся на звук. На небольшой бочке сидел тот самый мужчина в мешковатых белых одеяниях, капюшон он спустил, и теперь я мог разглядеть его лицо. Синие вздувшиеся вены, глаза с первого взгляда кажутся абсолютно белыми. Лишь приглядевшись, я смог различить едва заметные чёрно-серые зрачки. Длинные волосы местами начинали седеть, хотя я не думаю, что ему было больше тридцати. Я молча уставился на него. — Ты меня понимаешь? — он спрыгнул с бочки и подошёл ближе. — Тай-о? — Прекрасно понимаю, — собравшись с мыслями, выпалил я. — Но… — Ты и твои жрицы перемешали мне все карты, — мужчина почесал затылок. — Не понимаю, о чём вы. — Не важно, — хотя голос его был достаточно громким, я не чувствовал в нём эмоций. — Вернёмся в поместье, там всё и объясню. — он развернулся, и быстрым шагом направился в сторону дома Сагаки. — Может, всё-таки объясните, что произошло? — Я сомневаюсь, что ты поймёшь всю суть, — он с пренебрежением окинул меня взглядом. — Если ты вообще способен что-то понимать. Мы вернулись в поместье. И Сагаки, и Шио, и Лили с Ико уже находились в главном здании, о чём-то громко беседуя. Суля по голосу Ико, она была крайне недовольна и даже, наверное, зла. Я видел, как скулы её ходили в разные стороны, а губы, и без того тонкие, стали практически неразличимы. Сагаки сидел, прислонившись к стене. На его лице не было и толики беспокойства, кажется, он не видел особой проблемы в происходящем. Мне даже показалось, что на его лице застыла едва различимая улыбка. Будто он получал удовольствие от всей этой ситуации. Его молодой слуга, как собственно и всегда, смирно стоял в стороне и спокойно наблюдал за развернувшейся сценой. Несмотря на всю его женственность, от Шио исходило некое подобие угрозы. Я чувствовал, как он сдерживается, чтобы не высказать всё то, что скопилось у него на душе. Лили в разговоре не участвовала, а сидела чуть поодаль ото всех, разглядывая красиво расписанный мячик-попрыгун. Иногда она поднимала глаза, отстранённо смотря на споривших, но тут же возвращалась к лицезрению затейливых узоров на мячике. Моего присутствия никто не заметил, ровно как и вошедшего в дом незнакомца. Мы стояли на входе в гостиную и слушали пронзительный голос Ико, которая, кажется, начала терять своё привычное самообладание. — Зачем вы лезете к вещам, природу которых даже осмыслить не в состоянии? Почему не обратились к тем, кто разбирается в подобном?! — Не стоит упрекать меня в невежестве, — голос Сагаки был абсолютно спокоен. — Я знал, что это место необычное, однако не было никаких оснований полагать, что оно приведёт… к такому результату. — Вы понимаете, что рано или поздно это приведёт всех к смерти?! Вы знаете, кого вы выпустили?! — Всё под контролем, такое происходит уже не первый год и… — Жрица права, — заговорил незнакомец, и тут же привлёк внимание всех, кто находился в гостиной. — Ки’ран только кажется спокойным духом. И лишь вопрос времени, когда она поглотит разум всех живущих в этой деревне. — Кайси? — Ико бросила на незнакомца подозрительный взгляд. — Что ЭТО вообще делает среди нормальных людей? Господин Сагаки, извольте объясниться, это вы его вызвали? — Его пригласил я, — раздался голос Шио. — Эта… Ки’ран мучает нашу деревню слишком долго. А господин Сагаки, при всём моём уважении, кажется, не видит в этом опасности. — Перед тем как звать кайси, нужно было попросить помощи у жрецов! — А что вы сможете сделать? — незнакомец неприятно улыбнулся. — Походите вокруг деревни с колокольчиком и прочитаете пару молитв? Хоть бы раз на моей памяти жрецы сделали что-нибудь полезное. — По крайней мере, мы остались людьми. — И сильно вам это помогло? В комнате повисла тишина. Лишь дребезжащий звук колокольчика, помещённого внутрь мячика, эхом отдавался в моей голове. Лили, похоже, совсем не интересовало происходящее. Она безмолвно сидела в углу, увлечённая исследованием безделушки. — Как бы я ни был тебе противен, жрица, — незнакомец уселся на пол, — я хочу выполнить свою работу. И если вы не хотите мне помогать, то хотя бы не мешайте. — Я не говорила, что не буду тебе помогать, — после некоторой паузы отозвалась Ико. — В конце концов, я хочу выбраться отсюда как можно скорее. — В таком случае, у меня есть вопросы. Ко всем вам…