Мужчина восседал на невысоком троне, завешанном ярко-красными шёлковыми тряпками. Ему, явно, было больше сорока. На округлом грузном лице небольшая щетина и едва заметные усы под острым носом. Глаза казались слегка прикрытыми, однако это было уловкой, и на самом деле, Хидэтари Масао был полон внимания и сосредоточенности.
Помимо нас, в широком главном зале замка находилось ещё несколько людей: два стражника, облачённых в чёрные поблескивающие в свете свеч доспехи, придворная дама, скромно стоящая за своим господином и мужчина в длинном белом балахоне с фиолетовыми вставками.
Я и Лили стояли перед главой калана на коленях, устремив взгляд в пол. Сам же Масао долго молчал, рассматривая нас, и поедая подносимые придворной девушкой к его рту виноградины. Время от времени он с задумчивым видом поглаживал свою щетину, а затем снова возвращался в прежнее невозмутимое положение.
Стены главного зала украшали картины от пола до потолка. По большей части, на них изображались известные исторические события, произошедшие на Ёсиме до прибытия теврийцев. Стиль рисунка был очень простой и бесхитростный. В Теврии так не рисуют. Однако, не могу сказать, что картины островитян были безвкусными. Наоборот, казалось, что в этих, не самых детализированных работах, есть некая тайна, скрытый посыл, который никогда не раскрыть таким как я.
— По священной земле моей столицы, по моим улицам, лесам и деревням, ходит западный проповедник. Не обманывают ли меня глаза мои?
— Нет, ваша светлость, — раздался высокий заискивающий голос мужчины в белом.
— И этот священник, ведёт с собой ребёнка и жрицу школы Син-до. Я прав?
— Да, ваша светлость.
— Тогда, я хочу задать ещё один вопрос, — Хидэтари удобнее устроился на троне. — Что эта странная компания забыла в моих владениях?
— Не ведаю ваша светлость.
Хидэтари нахмурился, сам взял виноградину, и отправил её себе в рот. Затем, поднял лежащий неподалёку меч, и направил остриём на меня.
— Говори, тай-о.
— Ваша светлость, — не поднимая на него взгляда заговорил я. — Я и эта девочка, были вынуждены бежать от церкви. И единственным спасением от моих братьев, мы сочли вас, о мудрейший из правителей Ёсимы.
— И как же так вышло, что твои братья, подняли против тебя мечи? Или, у вас, западных варваров — братоубийство в порядке вещей?
— Девочка, стоящая перед вами, может статься, реинкарнацией просветлённой Яракуно О, ваша светлость… — не думая о последствиях, стараясь обезопасить себя и Лили, ляпнул я.
После моих слов, один из стоящих рядом с Хидэтари стражников, со звоном освободив свой меч из ножен, приставил его к моей шее, кинув вопросительный взгляд на своего хозяина. Сердце моё ушло в пятки, и я замер, не в силах проронить ни слова.
— Да как ты, тай-о, — голос Хидэтари стал намного жёстче. — Всуе смеешь упоминать имя просветлённой Яракуно! Как ты, своими грязными речами, смеешь марать её светлый образ! Бросать такие слова, не имя доказательств — неуважение ко мне, и к моему народу. Ты это понимаешь, грязный варвар?!
— Нижайше прошу простить мою невежливость и глупость, о величайший из правителей, — я ещё ниже опустил голову. Лезвие меча, прошедшее по коже на шее, рассекло её, и на пол закапала тёплая кровь. — Я лишь передаю вам слова мастера Эно и моей спутницы Отари Ико.
Хидэтари кивнул головой, и стражник, заткнув меч за пояс, снова вернулся к трону. Невозмутимо встав в привычную уже позу, скрестив руки за спиной. Эти люди напоминали мне о служителях фальманеллы, которые с такой же лёгкостью могли убить человека без какой-либо на то причины.
— Я прощаю тебя за глупость, тай-о, — тон главы клана снова стал размеренным. — Но, твоим словам нужны подтверждения. Я хочу услышать об этой девочке, из уст достопочтенного мастера Эно. Если всё так, как ты говоришь, тай-о, если мастер поручится за тебя, а сам ты будешь вести себя подобающим образом. Я подумаю о том, чтобы дать своё покровительство и защитить вас всех от твоих разгневанных соотечественников.
— Нижайше, покорнейше благодарю, — я старался держать себя в руках, но волнение не давало сосредоточиться, и мысли в голове путались.
Лили же, кажется, вообще не волновала эта ситуация. Она сидела, склонив голову, и спокойно слушала наш диалог с невозмутимым видом. Её глаза косились на стену. Кажется, девочка разглядывала написанную на ней картину.
— Поднимись с колен, тай-о, — Хидэтари встал с трона и подошёл ближе. — Наверное, я повёл себя не столь радушно, как, то требуется от хозяина. Хочу говорить с тобой на равных.
Неуверенно косясь на стражников за спиной Хидэтари, я аккуратно поднялся с колен, и наконец встретился с мужчиной взглядом. Он был выше любого среднестатистического ёсимца, красиво расписанная ряса в пол. Волосы Хидэтари носил длинные, заплетённые в косу, что спадала почти до самой поясницы.
В этом человеке чувствовалась сила, непередаваемая словами власть. Он водрузил свою тяжёлую руку на моё плечо, и улыбнулся. Хотя, улыбка его была весьма радушной, я чувствовал, что за ней скрывается что-то еще, далёкое, неразгаданное, непредсказуемое.
Следом за мной поднялась и Лили. Она без всякой опаски смотрела на главу клана, и вскоре, её пристальный взгляд привлёк внимание мужчины, он опустился перед ней, и также пристально уставился в глаза.
— Выходит, ты и есть перерождённая?
Девочка пожала плечами.
— Как твоё имя?
Она промолчала, кинув вопросительный взгляд на меня. Но, что ей ответить? Ситуация, хотя и стала более спокойной, всё равно казалась мне невероятно опасной. Кто знает, что взбредёт в голову Хидэтари через пару минут? Говорить при нём лишние слова было рискованно.
— Таинственно молчишь, значит, — он заулыбался ещё шире. — Ну, а ты, тай-о. Как твоё имя?
— Георг, ваша светлость, — я низко поклонился. — Георг Фредерик-Льюис.
— Ты замечательно говоришь на нашем языке. Не многие твои сородичи могут похвастаться этим. Когда я в последний раз встречался с твоим братом, то слышал лишь что-то едва-едва отдалённо напоминающее человеческую речь. Можешь принять мою похвалу, Георг Фредерик-Льюис.
Хидэтари махнул рукой, и стоящие за его спиной девушка и мужчина подошли ближе. Теперь, я смог рассмотреть их. Мужчина был лысый, гладко выбритый. На лице уже образовывались морщины, но сам он не выглядел слишком старым. Он двигался легко, и его шагов я почти не слышал.
Девушка, была того же возраста, что и Ико. На голове у неё была собрана странная конструкция из волос, в которую воткнуты две позолоченные спицы. Мне отлично запомнился её взгляд — серые глаза ничего не выражали, она смотрела на меня безо всякого интереса, точно бы на том месте, где я находился, никого не было.
— Я собирался отужинать, — снова заговорил Хидэтари. — Но, твоё появление, Георг Фредерик-Льюис, немного сбило мои планы. Не желаешь ли продолжить нашу беседу за скромным столом?
— О, это великодушное предложение, я приму с большим удовольствие, ваша светлость, — снова поклонился. — И сочту за честь, сидеть с вами за одним столом.
— А ты обучен манерам, тай-о.
Мы вышли из главной залы, и направились к зале для приёма гостей, которая расположилась этажом ниже. Дворец Хидэтари был огромным. Невиданное количество различных комнат, коридоров, и широких залов. Всё это было украшено богато и со вкусом.
Хидэтари лично вёл нас к столу, величественно ступая впереди. Несмотря на то, что глава клана был повёрнут к нам спиной, я отчего-то ощущал на себе его взгляд. Это был человек невероятной воли, который, казалось, мог подчинить себе кого или что угодно.
В залах и пролётах между этажами освещения почти не было. Мы двигались в полутьме, которую разбавляли, лишь редкие бумажные фонарики. Свет их был рассеянным и очень тусклым, отчего я с трудом мог разглядеть ступеньки под собственными ногами.
Рядом со мной шёл тот самый лысый мужчина. Он сложил руки за спиной, и высокомерно задрав голову кверху, не торопясь вышагивал за своим господином, словно пытаясь ему подражать. Выглядело это, конечно же, смешно.
Девушка шла позади. На рукавах её длинного платья висели несколько колокольчиков, которые мелодично позвякивали при каждом её шаге. Кожа её была невероятно бледной, и даже не похожей на человеческую. Она отливала странным синеватым оттенком, который в свете тусклых фонарей казался мне очень жутким.
Когда мы наконец спустились в трапезную, передо мной предстал длинный низкий традиционный стол, усеянный множественными яствами на любой вкус. Особенно много на столе было фруктов и вина. На удивление, я встретил знакомые изящные бутылки с клеймом императорской торговой компании Теврии.
Сам я, не очень любил теврийское вино. Слишком уж оно отдавало спиртом, и было чересчур кислым для меня. Но, оно было куда привычнее местного рисового напитка, к которому привыкнуть у меня никак не получалось.
Хидэтари сел во главу стола, посадив рядом с собой бледнолицую девушку. Чуть поодаль от хозяина опустился и лысый мужчина. Напротив него, устроились мы с Лили. Девочка без лишней скромности пододвинула к себе тарелку с жаренной на углях рыбой, и принялась есть её руками, чем вызвала смех у Хидэтари.
Смеялся правитель клана громко, а по пустой комнате расходилось его эхо, ещё надолго сохраняя этот сильный басистый смех. Мужчина налил в небольшую глиняную рюмку вина, и протянул его мне. Легко поклонившись, я принял напиток из его рук.
— Прошу, Георг Фредерик-Льюис, не стесняйся, — он указал рукой на стол. — Ешь, сколько захочется. Я превыше всего ценю гостеприимность. И пускай, та сцена в главном зале не смущает тебя. Ты должен войти в моё положение.
— Я безмерно благодарен вам за предоставленную возможность, — я старался лишний раз не поднимать на Хидэтари взгляда.
— Расскажи мне, Георг Фредерик-Льюис, — он палочками поддел один из небольших рисовых колобков, обмакнул его в какую-то тёмно-красную жидкость, и отправил в рот. — Почему ты был вынужден бежать от своих соплеменников?
И я, находясь под давлением авторитета главы клана, поведал ему всю историю. Рассказал и про сожжённую деревню, и про заточение в казематах Бертама, и про побег оттуда, и про поместье господина Сагаки, и про встречу с человеком в белом. Поведал Хидэтари обо всём, что приключилось со мной за последнее время.
Глава клана внимательно меня слушал, время от времени переспрашивая, показывая собственную заинтересованность. Многие вещи его позабавили, многие заставили задуматься, а некоторые вызвали на лице явную обеспокоенность. Но, в конце концов, Хидэтари не показался мне опасным.
Он дослушал меня до конца, залпом выпил вино из рюмки, и долил ещё. Некоторое время он молчал, о чём-то раздумывал. Его правая рука мерно поглаживала колено бледнолицей девушки, которая с невозмутимым выражением лица смотрела куда-то в пустоту.
Наконец, после некоторой паузы, Хидэтари изрёк:
— Говоришь, твоя девочка умеет предсказывать будущее?
— В какой-то степени, — кивнул я.
— Наоки? — он вопросительно посмотрел на девушку.
В это мгновение, она словно ожила, и пристальным взглядом уставилась на Лили. Я почувствовал, что девочке стало некомфортно. Она тут же отставила тарелку с начатым супом, и отвернулась от взгляда девушки. Та, однако, не переставала сверлить её горящими глазами.
— Что-то не так, ваша светлость?
Насмотревшись на Лили, девушка повернулась к Хидэтари, и пожала плечами. Глава клана помрачнел. Он снова почесал свою щетину, и обратился ко мне.
— Завтра, я жду тебя и мастера Эно ко двору. Мои люди сопроводят тебя до храма. До скорой встречи, Георг Фредерик-Льюис.
***
Ико, спешно скидывала необходимые вещи в небольшой походный мешок, и бросала на меня полные ненависти взгляды. Как только я сообщил ей о своей встрече с Хидэтари, девушка резко засобиралась. Кажется, ей не очень понравились новости, о скорой встрече с главой клана.
Жрица ничего не говорила, и старалась меня игнорировать. Было видно, что её охватило жутчайшее беспокойство, однако я совсем не понимал, по какой причине, она настолько быстро поменяла своё решение оставаться в Хэдзи-то. Учитывая, что сам Хидэтари пообещал нам свою протекцию, разве есть смысл покидать это место?
Я пытался допроситься у Ико объяснений, однако девушка меня не слушала, и постоянно отталкивала от себя. Она суетливо бегала по своей комнате, закидывая в сумку провиант, какие-то церемониальные вещи, свитки. Лицо её стало бледным, глаза смотрели на меня с ещё большим презрением, чем прежде.
Наконец, я не выдержал и, когда она в очередной раз попыталась меня оттолкнуть, прижал её к стене, пытаясь хоть как-то привести в чувство. На мгновение, это вызвало у девушки ступор, и в эти несколько секунд, мне удалось задать вопрос:
— Что стряслось, Ико?
— Убери от меня руки, — прошипела она, однако никаких действий не предпринимала.
— Объясни мне, почему ты так резко сорвалась с места?!
Она раздражённо посмотрела мне в глаза, а затем, с характерным звуком, плюнула в лицо, что вынудило меня отойти от стены и начать утираться. Видимо, я не на шутку разозлил Ико, и в этот раз, так просто вины мне не загладить.
— Тупой, тупой, тупой, тай-о. — причитала она. — Идиот. Какой же ты придурок. Зачем я связалась с тобой, зачем потащилась сюда с тобой. Ничего не понимающий варвар, остолоп.
— Объяснись наконец! — я не выдержал, и собрав всю злобу, которая была у меня в душе, закричал.
— Не смей повышать голос. — её низкий холодный тон не на шутку меня испугал. — По твоей милости, нас теперь заживо сварят, если мы не уйдём отсюда.
— Не говори ерунды, Хидэтари пообещал нам защиту, если мы докажем, что Лили владеет способностями.
— Идиот! — истерично закричала она, и запустила в меня пустым подсвечником. — Хидэтари убьёт нас, как только поймёт, что может этот ребёнок. Нас обоих скинут в кипящий чан ещё до того, как ты успеешь попросить у него пощады, полоумный тай-о! Неужели ты действительно ничего не понимаешь?!
— Что я должен понимать, Ико?! Объясни мне! Я не смогу осознать своих ошибок, если ты будешь молчать!
— Хидэтари ищет оружие, ищет что-то, чем можно уничтожить твоих сородичей, тай-о, — она подошла ко мне вплотную. — Он фанатик, тиран! И, наверное, больше меня ненавидит твоих собратьев. Ты думаешь, после того, как он вытянет информацию из мастера Эно, и убедится в силах твоей девочки, он оставит тебя в покое? Думаешь, его слова про покровительство чего-то стоят? Он играет тобой, идиот! Заманивает к себе в логово, чтобы вытянуть как можно больше информации. И как только он получит всё что ему нужно… — мышцы на её лице дёрнулись.
— Он не выглядел как человек, который желает мне смерти.
— Ты непроходимый идиот, тай-о, — она закинула мешок на плечи. — Что, память отшибло? Твой дружок из церкви вылетел из головы, а?!
Я замолчал.
— Нам нужно уходить сейчас же, — она открыла дверь, и вышла в коридор. — Через улицы идти нельзя. Скорее всего, нас уже караулят. Придётся идти через пещеры. Выйдем к горам…
— А потом?
— Не знаю. — она облокотилась на стену. — На северо-запад по склонам, потом к границам Фукухара.
— Послушай, я понимаю, что ввязал тебя во всё это… понимаю, что виноват. И, если ты хочешь, можешь забрать Лили, и уйти. Я останусь здесь, чтобы не вызывать у стражи подозрений. Ночью вас не заметят.
— Не мели чушь, тай-о, — фыркнула Ико. — Хватай девочку, и бегом за мной.
Водрузив полусонную Лили себе на плечи, я чуть ли не бегом последовал за Ико. Она уводила меня всё глубже в лабиринты храма. Света здесь становилось всё меньше, а воздух тяжелел с каждым моим шагом.
Мы блуждали по катакомбам около получаса, пока наконец не вышли к массивной каменной двери, исписанной не просто глифами, а древнеёсимским письмом, которое не прочтут и современные островитяне. У входа уже ждал мастер Эно.
Старик смотрел на нас всё также невозмутимо, как и прежде. Его эмоции были для меня абсолютной загадкой, я не мог понять, что именно в этот момент чувствует мужчина, и каковы его намерения. Он встретил нас лёгким поклоном.
— Слушай меня, Отари Ико, — его голос звучал неестественно глухо. — Горы сейчас неспокойные, людей они не любят. Если наткнётесь на деревни, или отшельников — долго не задерживайтесь. Повсюду рыщут люди Арано. Если тебя заметят в компании тай-о, будет очень плохо.
— Мастер, — Ико взволнованно посмотрела на него. — Завтра сюда наведаются люди Хидэтари… если они поймут, что вы нас отпустили…
— Щегол не поднимет на меня руки, — заулыбался старик. — К тому же, не забывай, что у этого храма есть защитники. И ты знаешь, что я говорю не только о людях с клинками.
— Простите, что усомнилась в вашей мудрости, — она низко поклонилась. — Не могли бы вы отправить весточку мастеру Аори в Гэн-нара?
— Если я так поступлю, Хидэтари обязательно узнает, куда вы направляетесь. Я уверен, Аори примет вас. Давай, Ико, времени у вас не много.
Старик взмахом руки отодвинул тяжёлую дверь, и перед нами открылась огромная пещера, уводящая куда-то далеко-далеко в темноту. Ико в очередной раз поклонилась мастеру, и махнув мне головой, повела за собой.
Стоило ступить за дверь, как та с ужасным шумом закрылась, и погрузила меня в темноту. Затем, раздался чиркающий звук, пара ослепительно ярких искр, и наконец, тёплый свет фонаря, в котором я смог разглядеть фигуру Ико.
Она медленно брела вперёд, аккуратно придерживаясь за неровные стены пещеры. Где-то вдалеке слышалось, как капли ударяются о каменный пол. Я и представить себе не мог, насколько длинным будет наш путь.
Лили, кажется, снова уснула на моей спине. Тело её было очень лёгким, поэтому я почти не чувствовал тяжести. Однако, всё время боялся, что ударю её, об свисающие с потолка острые камни, отчего мне приходилось идти немного пригнувшись.
— Ты что-нибудь знаешь об этих пещерах?
— Они очень древние, — голос Ико уходил куда-то далеко вперёд. — Из того времени, когда не было в мире света. Если верить свиткам, эти пещеры были домом для многих и многих людей, что прятались от тьмы, что охватила всю видимую землю.
— И, думаешь, это правда?
Ико обернулась на меня, желая сказать какую-то колкость, но передумала, и подошла к одной из стен, посветив на неё фонарём. На стене нанесены какие-то письмена. Они не были похожи ни на один из знакомых мне языков.
— Это древний язык, — девушка опередила мой вопрос. — Очень-очень древний. Никто не может его читать. Мы знаем, что во всех горах, что есть на Ёсиме, проложены такие пещерные пути. И везде мы находили одни и те же письмена.
Я провёл рукой по шершавой стене, и поспешил за удаляющейся всё глубже в темноту Ико. Чем дальше мы уходили от входа, тем холоднее становилось. Скоро, я начал непроизвольно ёжиться от, заберающегося за шиворот озноба. Воздух становился спёртым, и появились странные незнакомые запахи.
Свет фонаря Ико, выхватывал совсем немного, потому идти приходилось почти вплотную друг к другу. Мы опирались на стены и внимательно всматриваясь в полы пещеры. Они, так же, как и потолок, были неровные, и усеяны различными кочками и выступами.
— Мы будем идти почти всю ночь, тай-о, — оповестила меня Ико. — Возможно, сделаем небольшой привал, но ненадолго. Когда выберемся, окажемся в горных районах клана. Будет холодно. Там почти круглый год идёт снег. Пойдём, как и решили, на северо-запад. Будем надеяться, что по пути нам встретятся деревни.
Я промолчал, продолжая аккуратно переставлять ноги, молясь лишь о том, чтобы не повалиться на пол вместе с Лили на плечах.
***
Лили, облокотившись на моё плечо, тихо посапывала. Всё то время, что мы шли, девочка так и не проснулась. Привал сделали через несколько часов утомительного пути в небольшом закутке, похожем на узкую комнатку. Здесь не было никаких надписей, только голые и холодные каменные стены. Неровные, серые, неприветливые.
Сидели вокруг всё ещё горящего фонаря Ико, и смотрели на, прыгающее за его стеклянными стенками, пламя. Оно едва-едва освещало пространство вокруг и наши лица. Взгляд Ико был потерянным и невероятно уставшим. Хотя, конечно, она старалась всё это скрыть. Спрятать за своим хмурым выражением лица.
В пещере были только мы. Здесь, окутанные темнотой, глубоко в сердце горы нас никто и никогда бы не нашёл. И от этого становилось жутко. Но, не меньше страха вызывала и игра воспалённого разума. Могу поклясться, что время от времени, я слышу перешёптывания и какой-то странный скрежет в тенях.
— Моей кровью наполнится чаша, кою ты осушишь до дна, — мой голос раздался тихим эхом по пещере. — пей моя дорогая, в моём доме нет другого вина. Ты не слушай дурацких песен, не слушай болтливый люд. Будь ты хоть трижды Иная, любить тебя тяжкий труд…
— Когда солнце опуститься снова, — неожиданно послышалась теврийская речь Ико. — Лунный свет упадёт на кровать. Пей моя дорогая, мне тебя никогда не понять…
— И годы пройдут, не заметишь, побелеют мои волоса. Ты по-прежнему так же красива, и невозможно нежна…
— На могилу мою положишь, ты самый красивый цветок. Пей, моя дорогая, покуда я до конца не иссох, — закончила она. — Николас-Август — хороший поэт. Для тай-о, конечно.
— Ты изучала нашу поэзию, Ико?
— Просто, знаю пару стихов, — сухо бросила она. — Но, мне кажется, вы слишком много внимания уделяете форме. Не остаётся места для мыслей и образов.
— Весной всё в цвету, только сердце твоё, увы не стучит. — вспоминая традиционные ёсимские стихи, произнёс я.
— У Каори много хороших стихов, — всё также сухо и отстранённо продолжала она. — Но, человек он весьма слабый. Доводилось с ним общаться…
— Скажи мне, Ико, — я перевёл взгляд на пламя фонаря. — Ведь, на самом деле, ты совсем не испытываешь ко мне ненависти.
— Ненависть — плохое чувство, тай-о, — Ико откинула голову назад и уставилась в низкий потолок пещеры. — Я не ненавижу тебя. Моё отношение к тебе, можно выразить только одним словом — сао’ни’дасэ.
— Не слышал таких слов. Что это значит?
— Придёт время, и узнаешь.
Она легла на пол, подложила под голову мешочек с вещами, и закрыла глаза.
