into DEATH

Солнечный луч осторожно коснулся лица молодого потомка, который попытался отбиться от него рукой. Он почувствовал, что вновь спит на своей кровати, стоявшей возле большого окна в его комнате. Алик каждый день просыпался именно благодаря озорным лучам на заре, а после ждал утреннего колокола. Вот и сейчас он собирался дождаться привычного звона к пробуждению, но его ожидания разбились о странные ощущения, пробежавших по спине, мурашек. Хотя на его памяти мурашки никогда не щекотали кожу своими ножками. Потомок вскочил с травяного настила, ощупывая попутно спину. Сначала он почувствовал, как кожу по всему телу странно обдает прохладный утренний ветерок, а потом — стаю муравьишек, который испугавшись движения побежали прямиком вниз по его спине. Алик дёрнулся, стряхивая с себя насекомых, и только после этого осознал, что полностью обнажен. Он, широко распахнув глаза, осматривал обстановку вокруг и быстро наткнулся на развешанную на кусте одежду, вздохнув с облегчением. Потомок дополз до куста на четвереньках и, сорвав с веток свои вещи, начал их быстро на себя натягивать, а после наконец выдохнул. — Доброе утро. — всё-таки обратил внимание к своей персоне Тлион, который всё это время молча наблюдал за действиями друга. При это голос юноши казался до странного ровным, будто тот сдерживал злость. Благо Алик стоял спиной к потомку и смог скрыть свои удивленные и смущенные глаза. Он абсолютно не понимал, как оказался в сложившейся ситуации, но боялся, что мог совершить одну из «ошибок молодости», которые когда-то обсуждала с ним бабушка. «Беспорядочные половые связи могут привести к ужасным последствиям.» — всплыл в голове юноши строгий образ Чальсуихе. Но потомок всё же понимал, что за любые свои действия придётся ответить, поэтому осторожно обернулся. — Что-то случилось вчера? — решился он спросить. — Я думал, это ты мне расскажешь. — сложив руки на груди в серьезном жесте, ответил Тлион. — Я? О чём? — Ночью ты пропал, я подумал, воинам удалось схватить тебя. Но нет, ты лежал без сознания прямо в реке, да ещё и издевался надо мной через нашу связь. — пояснил юноша, ожидая подробного рассказа о случившемся от своего спутника. — Прости меня… — коротко ответил он, склонив голову от тяжести вины. Он начал понемногу вспоминать произошедшее, даже их разговор с Тлионом: — Меня разбудил зов воды, и я направился к ней, ко мне обратилась сама покровительница. Только вот, что она сказала… — парень коснулся пульсирующего лба, пытаясь вспомнить её слова, — Не помню. А потом я услышал тебя, точнее твой страх, и ты ругал меня, но я не отвечал тебе. Может… Это были предки? Они часто развлекаются беседами. — пожав плечами, закончил юноша. — Вот оно что. — после объяснений Тлион кивнул, и его взгляд смягчился, — Я переживал за тебя. — вдруг обронил он, поднимаю с земли их сумки с вещами. — Я знаю и сожалею, что тебе пришлось понервничать. — виновато ответил юноша. — Ты слишком часто извиняешься сегодня, думаю, одного раза было вполне достаточно. — с доброй усмешкой сказал потомок, взглянув в глаза друга. И Алик вдруг вспомнил запах тлионовского страха в момент их связи и последующее облегчения вперемешку с раздражением от его беззаботных речей. Эта амброзия чувств сдавила сердце парня, заставляя биться иначе. Ему почему-то стало казаться невероятно важным знание, что он вызывает в потомке Тигра такое множество эмоций, и, осознав это, Алик захлебнулся водой, которую как раз принял из рук спутника. Молодые люди быстро собрали свои пожитки и отправились в путь, потому что оставаться на месте было невозможно в их ситуации. Они вынуждены бежать, если не хотят наткнуться на воинов Движения. Но сейчас юношей настигал ещё и страх неизвестности: непонятно было, далеко ли они смогли оторваться от преследователей, насколько большая у них фора. — Бабушка! — Уитира влетела в кабинет главы без стука, хотя знала, что это разозлит женщину. Она ненавидела, когда в её личное пространство вторгались без разрешения, что заставила понять внуков еще в детстве. — Уитира. Выйди и дождись разрешения. — строго ответила Чальсуихе, не поднимая глаз от рукописей. — Госпожа Кецара потеряла сознание! — прокричала потомка, не сходя с места. Только после этих слов глава встала из-за своего рабочего места и безмолвно последовала за внучкой. Пока они добирались до комнаты потомки Ветра в доме главной фамилии из удаленного от него кабинета главы Клана, Уитира рассказала о произошедшем. Чальсуихе молчала в течение всего пути, но перед тем, как войти в покои, остановила девушку рукой. — Всё, что случится внутри, ты не имеешь права никому поведать. Этот секрет умрет вместе с нами, поняла? — достаточно мягко спросила женщина, глядя в глаза своей внучки, — Кецару переведем в твои покои, скажем, что тебе нездоровится. Никто из слуг не должен приближаться к комнате, тебе предстоит самой выполнять все мои поручения. Остальным же стоит поверить, что госпожа уехала. — конкретно объяснила глава Дома Воды, после чего потомка слегка испуганно кивнула. Женщина отняла руку, впустила Уитиру в покои и зашла следом, закрывая за собой дверь на деревянную щеколду. Кецара спала на кровати, куда её перенесла девушка ранее. Чальсуихе подошла к потомке, опуская руку на её лоб, как она и предполагала, он был горячим и влажным. Глава сразу же отправила внучку за холодной водой и чистой тканью, велев захватить по пути травы, оставленные женщиной в кабинете. Как только Уитира удалилась, она подняла юбку Кецары, ужасаясь разросшимся на коже девушки узорам. Они чернелись от середины голени и практически до основания её бедра, при этом расползаясь как лоза и оплетая ногу со всех сторон. Чальсуихе за эти восемь дней большую часть времени провела в библиотеке, но не смогла найти полезной для лечения информации. Сейчас наиболее точно она знала лишь то, что данный недуг выжигает протоки искры, которые распространяются от самой метки и, как кровеносные сосуды, протекают под кожей потомка, разливая божественную силу по всему телу. Сейчас Кецара постепенно лишается силы, но пока искра не выжжена, её можно восстановить, другое же дело, если болезнь доберется до метки — обратить процесс будет невозможно. Чтобы немного замедлить распространение заражения Чальсуихе передавала потомке часть своей силы, но узоры боли всё равно разрастались. Глава вновь принялась напитывать тело Кецары божественной энергией, прикасаясь руками к черным отметинам на ноге девушки, когда в покои вошла Уитира, которая уже несла в руках всё нужное. Но как только она увидела открытую часть голени госпожи, так и выронила всё, что держала в руках. — Уитира, подойди, не время пугаться. — спокойно сказала женщина, продолжая с закрытыми глазами сосредотачиваться на передаваемом ресурсе. Потомка быстро подняла принесенные вещи с пола и подошла к кровати, на которой покоилось тело спящей Кецары. — Бабушка, что за болезнь поразила госпожу? Насколько она страшна, что о ней нельзя никому поведать? — скрывая своё беспокойство, спросила девушка, при этом делая отвар из засушенных лечебных трав. Она наполнила миску с пучком трав теплой водой, дожидаясь появления характерного для этого сбора трав запаха. Потом Уитира опустила в чашу чистую ткань, полностью вымочив, достала её и выжала. Чальсуихе приняла компресс и разместила вдоль всей ноги спящей девушки. — Наши целители до сих пор не знают, в чем её причина… Я обещала помочь маленькой наследнице, но с каждым днем мне всё сложнее сдержать это обещание. Я ведь лечила её мать, наблюдала как она чахнет на глазах этой маленькой девчушки и ничего не могла поделать. Поэтому моя совесть не простит мне, если я не смогу спасти дочь Альдеи. — глава говорила достаточно тихо и грустно, при этом её лицо поникло и между бровей собрались морщинки, выдававшие её реальный возраст. — Вы не одни, теперь я помогу. Давайте вместе излечим госпожу, бабушка. — Уитира сжала предплечье женщины, опускаясь на колени, чтобы посмотреть в глаза родственнице. Чальсуихе слабо кивнула потомке, оборачиваясь обратно к Кецаре, которая, видимо, собиралась проснуться. — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — обратилась к ней глава Клана, наблюдая за реакцией девушки. Она медленно открыла глаза, оглядывая обстановку вокруг себя. Кецара немного испугалась присутствия Уитиры и попыталась машинально спрятать больную ногу. — Все в порядке, Уитира здесь, чтобы помочь тебе. Твоё состояние ухудшается, будет опасно открыто появляться на людях, надеюсь ты понимаешь, Кецара. — взяв наследницу за руку, пояснила женщина. Потомка кивнула, приподнимая уголки губ в искривленной от боли улыбке, — Есть человек, которому ты доверяешь? Нам нужно скрыть твоё присутствие здесь, а в дом Ветра отправить кого-то вместо тебя. — Я не знаю где она сейчас, но единственная, кому я могу доверить свою тайну, это Оана. Последний раз мы виделись с ней в Доме Движения. — ослабшим голосом ответила она. — Я попробую её найти, а ты отдыхай. — глава с нежностью похлопала её по плечу и встала, перед уходом обращаясь к внучке, — Наложи ткань на рану ещё раз позже, и вечером зайди ко мне в библиотеку. — девушка кивнула и проводила бабушку до двери. Кецара чувствовала себя лучше после пробуждения, ей стало легче дышать, и она ощущала приток силы к её метке. Но нога всё ещё отдавала глухой пульсирующей болью, которая мешала встать с постели. — Уитира… Не могла бы ты подать мне воды? — нехотя обратилась она к потомке, заваривающей новый пучок трав в миске. Девушка стояла спиной к Кецаре, боясь встретиться с ней взглядами, но на зов помощи, конечно, откликнулась. Ей было неловко смотреть на госпожу в момент слабости, потому что для Уитиры она всегда была образцом стойкости. Осознанно она не понимала до этого, что внутри себя Кецара её ровесница, и она не обязана всегда быть сильной. Человек не только тот образ, который он проецирует на людях. Только сейчас перед девушкой показалась новая сторона потомки, которая также может болеть и нуждаться в помощи, и от этого осознания Уитира почувствовала себя глупо, будто упала в грязь перед госпожой. — Прости, что не говорила тебе. Я думала, тебя это разочарует. — сказала девушка, принимая стакан с водой из чужих рук. — Почему я должна была разочароваться в вас, Госпожа? Болезнь не порок и не ваша ошибка. — серьёзно ответила потомка, взявшая в руки готовый отвар и ткань. Она злилась за эти слова на Кецару, потому что на секунду сама действительно почувствовала разочарование. Она злилась, потому что госпожа поняла мысли девушки.