Останови меня

      первое, что видит сергей, когда просыпается — белый. этот противный свет бьёт в глаза, раздражает до ужаса, вызывает тошноту и заставляет зажмуриться до боли, до искр во тьме. запах чего-то стерильного бьёт в нос. приходят и звуки: что-то противно пищало над ухом, вдали слышались разговоры, тихий смех, мерный стук колёсиков о кафельный пол.       осознание пришло так резко, что детков даже сел рывком. ошибка. грудная клетка отдала тянущей болью, рука мгновенно заныла, послав по телу новый разряд боли. желудок скрутило. пришлось лечь обратно на несколько жёсткий матрац, уложив голову со слипшимися от крови волосами на белую подушку. жаль, что и она окрасится. наверное, её уже не раз меняли.       прикрыв на миг глаза, дабы утихомирить внезапный поток мыслей, серёжа спустя время осторожно приоткрыл очи и бросил взгляд в сторону двери. отлично, к нему как раз заходила брюнетка в соответствующем всем медсёстрам костюме. не как в порно, конечно, но и это сейчас не было главным. — где я? как я сюда попал? — слова давались тяжело. каждый малейший слог царапал горло изнутри, вызывая ещё больший дискомфорт, нежели был. кажется, девушка поняла всё быстро и, налив воды в подготовленный заранее стакан, помогла комику избавиться от жажды и прочистить горло. — вы в больнице номер N. вас сюда привезли вчера, — брюнетка миловидно улыбнулась и развернулась к мониторчику, проверяя показания, иногда чуть хмурясь.       новая информация помогла деткову успокоиться и вновь прикрыть глаза, выдохнув всё оставшееся напряжение. значит, теперь он в безопасности. не в самой лучшей, конечно, но всё относительно. главное, что не будет больше избиений и непонимания вместе с удушающим страхом. — ох, кстати! тут к вам пришёл мужчина. казах, кажется. впустить? — женский голос заставил серёжу вновь слабо приоткрыть глаза. казах? неужели… детков не смог сдержать слабой улыбки и слегка кивнул головой, мол, конечно, зови его.,       но улыбка быстро исчезла с исхудавшего лица, которое успело чуть обрасти за несколько дней. почему нурлан в курсе, где он? замешан ли в его похищении друг? новые вопросы вызвали резкую панику. последствия наркотиков всё ещё сказывались на молодом организме. — нурик, — не смог сдержаться серёжа, поймав ещё в дверях взгляд чёрных глаз. подавленный, почти напуганный. детков сглотнул и осторожно принял вертикальное положение, проигнорировав боль во всём теле. жить можно. до той поры, пока ломка снова не настигнет. — напугал ты нас, серёга. пиздец как, — сабуров ставит на тумбу пакет с банальным набором продуктов. — я не буду читать нотации. меня не было в этом дерьме, а тот единственный, который был, сейчас немного не в той ситуации, чтобы помогать. я просто хочу задать один вопрос. почему между друзьями, которые помогут, и травой, ты выбрал траву? — в голосе сабурова не слышится укора. он садится подле кровати, внимательно смотря на лицо деткова — да я сам испугался не на шутку. но новый опыт тоже опыт, — детков попытался улыбнуться, но, кажется, сабуров тоже не был настроен на шуточки. пришлось стереть подобие улыбки с лица.       а мог и не делать этого, ведь ухмылка исчезла бы сама собой. почему именно нурлан озвучил вопрос, на который и сам сергей не смог найти ответ за столько месяцев? если бы это был рустам, то ему легче было бы объяснить всё это. тот же сам сказал, что тоже сидел… значит, знал, понимал и прощал. — нур, это тяжело. я про вопрос, — сергей устало выдохнул, подняв взгляд тёмных глаз и уставившись в потолок. всё лучше, чем смотреть в чёрные глаза нурлана, где и зрачка-то не бывает видно, — я вообще плохо помню, как это всё началось. может, я тогда в баре был, да и подошёл ко мне тот пацан, чтобы предложить свои услуги. а, может, я сам его нашёл, потому что не смог вынести всего того, что творилось у меня в голове. знаю, что мог обратиться к вам. знаю, что вы бы мне помогли, не дали бы свалиться в это дерьмо. н-но я не нашёл в себе сил позвать вас и попросить о помощи., а трава заглушила всё. даже мысли о друзьях. и я просто не смог остановиться. за первым косяком пошёл второй, после начались марки, разноцветные таблетки, кокаин и почти героин. до последнего я не дошёл, но тогда хотел, — детков судорожно вдохнул и с трудом сглотнул. цепкие пальцы на шее сжимались удавкой, издеваясь, но не убивая до конца. не ломали и без того сломленного. — моё похищение связано с тобой и рустамом? и где он? — комик постарался быстро перевести тему. обсуждать свою исповедь он не был готов. большой шанс не выдержать всё ещё стоял за спиной, болезненно давя на плечи. вот он, груз ответственности за прошлое. только он станет больше, когда серёже захочется испытать очередную эйфорию.       нурлан слушал друга, в голове автоматически воспроизводя моменты прошлых лет. когда рустам, ещё до побед на камедибатлах, также свернул не туда. они ведь раньше познакомились, и сабуров видел, как юный комик сам лично зарывает себя в могилу. а тут, судя по всему, второе пришествие. — история длинная. и честно говоря, я сам до сих пор не верю в то, что это происходит в моей жизни, — нурлан решает все-таки рассказать. рустам пошёл на верную смерть, чтобы спасти деткова. тот должен знать почему и зачем. пускай сам саидахмедов был бы против такого исхода событий. — для рустама это началось во время камеди, ещё в нальчике, а для меня ещё раньше, — он встаёт, закрывает дверь палаты на щеколду, чтобы его рассказу ничего не помешало, а после садится опять, закидывая ногу на ногу. — мы с рустамом — главы двух кланов. мафизоных типа, такая вот херня, — казах не знает как правильно подступиться сейчас. история рустама схожа с бредом невменяемого. в ней каждый, даже самый маленький аспект важен. и тут лучшего рассказывать ему самому.       сабуров выдыхает, и едва заметно сжимает кулак, который был опущен к полу. ситуация слишком сильно напоминало прошлое, где он — глава клана, пытается спасти от наркотиков рустама, с которым познакомился чисто случайно. — нелегальщина — тяжкое для рустама бремя, потому что он особо не мечтал этим заниматься. я познакомился с ним когда он уже был на первой стадии зависимости, и…блять, это было страшное зрелище. правда к такому он пришел не от лучшей жизни. хотя и это, по сути, не отговорка, — брюнет усмехается, отводя взгляд в окно.       вопросов в голове слишком много. они разрывали черепную коробку изнутри, принося только больше боли и проблем. кости как-то не во время заныли, заставив серого на миг зажмуриться, с трудом вдохнув. дрожь вновь пробила всё тело.       если бы детков остановил себя в тот вечер. если бы позвонил кому-нибудь, попросив о помощи. если бы постарался найти себе хорошего врача, который помог бы ему справиться. если бы тогда отказал мальчишке. если бы, если бы, если бы… стоило просто признать проблему, просто сказать о ней. просто получить хоть немного поддержки, которая не дала бы ему совершить всего этого.       тогда не было бы похищения. они бы сейчас сидели на очередных съёмках. нурлан бы пытался заткнуть своих друзей, рустам и тамби тянули бы свои глупые песни, лёха снова уточнял бы какие-то несусветные глупости, не играющие никаких ролей в истории. саидахмедов был бы рядом, со своей неизменной улыбкой и тёплым взглядом карих глаз.       сергей выдавил из себя лишь болезненный смешок и зло прикусил разбитую губу, сморщившись от боли. заслужил. заслужил всё происходящее и не заслужил рустама. — б-блять, это я виноват, — с трудом выдавил из себя серёжа, откинув голову на спинку койки, болезненно зажмурившись. даже ломки не приносили ему столько боли, как сейчас. сердце сжималось в какой-то маленький комок, рука бы точно тряслась, если бы она вообще могла функционировать в данный момент. как вообще жить с тем, что ради тебя буквально пожертвовали собственной жизнью? ещё и тот, кого ты в последний момент просто оттолкнул., а он ничего, всё равно спасти хотел. и до сих пор спасал. — скажи, что его можно вытащить. пожалуйста. я… я не смогу… — комок в горле не дал деткову договорить. даже предложение закончить не мог, а глаза жгла непрошенная влага, которая, благо, не собиралась покидать свой новый дом. серому не было бы стыдно. ему сейчас за другое стыдно и больно. за другого. — если вы мафия, то можете что-то сделать. что угодно. руст не заслужил такого, — «я не заслужил его» осталось невысказанным, но табличка с этими словами ярче всего горела в голове, перекрывая всё остальное. — серёга, рустам знал куда идёт и чем жертвует. знал, что подставляется. он сделал это ради тебя. я, конечно же, сделаю все, чтобы ему помочь…но… подумай о себе. он хотел бы, чтобы ты все-таки нашёл силы вылезти. он не хотел бы, чтобы ты винил себя, — сабуров морщится от собственных слов., а говорил он так, будто саидахмедова уже в живых нет.       нурлан не знал, правда ли есть смысл верить в лучшее? они с рустамом до последнего старались укрыть остальных парней от этого дерьма., а теперь, по сути, они плавают в нем все впятером. и нурлан понимает рустама, который прыгнул в огонь за друга. потому что и в самом сабурове просыпается желание защитить всех их. — поговори с ним, как только мы его вернем. пойми, он сможет понять тебя лучше чем кто либо из нас, — сабуров находит в себе силы подарить серёже улыбку. после казах встает и уходит. все-таки дело предстояло огромное.              «он не хотел бы, чтобы ты винил себя». детков только горько улыбнулся, впервые за всё время разговора посмотрев сабурову в глаза. разве можно не винить себя во всём этом? разве можно жить спокойно, зная, что твой друг пожертвовал собой ради сторчавшегося наркомана, который даже сейчас хотел новую дозу?       только сказать сергей ничего не смог. лишь осторожно кивнул на слова нурлана и устало закрыл глаза, проглатывая слёзы, боль, чувство ответственности и вины. он обязательно поговорит с рустамом, если тот вернётся. если он будет… жив. «пожалуйста, ж и в и».       этой же ночью деткова ломало от желания. его трясло от жажды нового наркотика, тихие просьбы не могли вырваться из грудной клетки, застревая где-то в горле. буквы не формировались в слова, тяжёлые хрипы только вырывались из разъебанной грудной клетки, заглушаемые одной только подушкой. воздух едва успевал наполнять лёгкие, вдохи давались с трудом. сергей готов был отдать вторую руку на отсечение, только бы ему дали что-то. хоть маленький косяк, хотя бы одну разноцветную таблетку с неровным смайликом, чтобы эта перекошенная улыбка помогла ему, вытащила из этого ада, в который он попал., а лучше всего был бы белый порошок… мучения прекратились только благодаря вколотым лекарствам и снотворному. раздробленную психику это не спасало, а сны напоминали скорее провалы в темноту на какое-то время, чтобы потом вынырнуть ещё более сломленным и слабым.

***

      когда через два дня нурлан явился к тому самому дому, где всего несколько дней назад рустам добровольно сдал своё тело под пытки, казах понимал уровень риска. и для него, и для саидахмедова. в них просыпались чувства. та самая слабость, от которой они старательно бегали. правда в конечном забеге все-таки проиграли.       рустам лежал на полу, и первое, что бросалось в глаза — синяки от уколов на руках. их было около двух десятков точно. избитое тело, на котором буквально не было живого места. сабуров даже усомнился в том, что успел. надо было действовать быстро и валить прочь отсюда, пока не пришла еще одна порция людей.       рустама кладут туда же, куда положили серого.       врачи сказали о передозе и запретили ходить к пациенту минимум два дня. сабуров просто сидел в коридоре между двух соседних палат, где в одно время лежали двое его друзей. с обоими надо было поговорить. надо было поговорить с лешей. хотя, вряд ли тот станет его слушать. «ты виноват. ты не уберег, ты не защитил.»       руки казаха рефлекторно сжимаются в кулаки. там раны от последней драки дают о себе знать. парень хмурится от боли. она отдается по всему телу. хочется спать. спать и курить.       из палаты деткова выходит медсестра. нурлан поднимается и следует к двери, только в палате обнаруживает щербакова и тамби. так и замирает в проходе, просто не имея возможности что либо сказать.       через день пришли лёха и тамби. раньше комик точно бы обрадовался им, но желание остаться одному поглощало его. речи были вялыми и слабыми, глаза часто безжизненно смотрели в пустоту. от болей его спасали только постоянные обезболивающие и успокоительные., но ничто не могло спасти его от ужасающего состояния обречённости, одиночества. от постоянной вины, которая не давала вдохнуть достаточно глубоко, чтобы насытить мозг кислородом.       лёша пытался разговорить друга, но безуспешно. нурлан появился тогда, когда щербаков уже готов был сдаться. заметив в проходе комика, алексей быстро бросил тамби, что ему надо переговорить с казахом. друг понял его и, чуть кивнув сабурову в знак приветствия, вновь постарался привлечь внимание деткова. — я читал о ломке от кокаина. говорят, что она самая ужасная и тяжёлая, — негромко проговорил алексей, как только покинул палату и отошёл вместе с казахом к стене. осмотрев нурлана внимательно-цепким взглядом, щербаков негромко выдохнул и отвёл светлые очи в сторону. пустая кушетка между двумя палатами выглядела приятнее, нежели вид лучшего друга. — ты вообще спишь? у тебя синяки реально больше твоих глаз. хотя всё, что угодно, будет больше твоих глаз, — лёха не сдержал тихого смешка, бросив кроткий взгляд в сторону палаты рустама, — угораздило же обоих… к нему пока нельзя, да? — о ломке лучше говорить с рустамом. он знает на практике, — тихо отзывается сабуров, на колкость со стороны друга реагируя также смешком. нервным и резким., а ведь когда-то он смешил людей. писал программы, выступал и заставлял свою публику улыбаться. куда ушло это время? — он пришёл в себя, но очень слаб. его накачали разным сбродом, как бы у него ломка не началась, — продолжает, а после тяжело выдыхает, опуская взгляд в пол. — иди нахер, щербаков, вместе с твоим сном, я как ебучий омоновец штурмом брал дом. я, блять, в жизни так не пугался, как в тот момент, когда увидел его. он был как труп, я думал, что не успел, — впервые такие откровенности выходят наружу. правда сабуров умело берет себя в руки и не выпускает дальше. хотелось курить. нурлан обязательно покурит.       лёха не сдержал слабой улыбки. нурлан в своём репертуаре, что тут ещё говорить. но было приятно его слышать спустя несколько дней. кто же знал, что нурлан начнёт переживать из-за сокрытия своей тайны. — но ты успел. рустам жив, его откачали, он в сознании. мог бы и передохнуть час или другой. если сляжешь ещё и ты, то будут большие проблемы. вы же явно выбирались из всякого дерьма. наверное, и похуже этого видели. и тут сможете, — щербаков легко похлопал нура по плечу. просто так. просто потому, что хотел показать, что он рядом, что он поможет, даже если ничего не понимает в этих мафиях, кланах и прочем. всё равно готов на всё. — скорее всего, грядёт что-то страшное. рустаму нельзя умирать, пока ещё клан на нем. скорее всего придётся бежать, потому что здесь за ним уже охота. но, зная его, он возьмёт тактику биться. серый как? что думает насчёт лечения? — нур уводит тему. говорить о рустаме не хотелось, по крайней мере пока он сам с ним не поговорил. в коридоре больницы появляется троица людей. люди саидахмедова, которые пришли проверить состояние босса. сабуров им кивает и внимательно смотрит на лешу. — нам нужно думать о спасении деткова. это — главное. рустам жив, уже хорошо. он поможет найти лучшую клинику, если серый согласится., а потом, скорее всего, нам придётся его потерять. в шоу вернуть артура. и не говори мне, что это не правильно, — сабуров переводит взгляд на палату руса, дверь в которую закрылась. — серый как? хуёво, в общем и целом. взгляд у него пустой, шарахается иногда, почти не слушает нас с тамби. говорит редко. я спрашивал про лечение, но он промолчал. его на лекарствах, видимо, держат, — светловолосый неуверенно повёл плечом, вновь бросив взгляд на палату деткова. кажется, тамби до сих пор пытался нормально поговорить с комиком. кажется, все его попытки заканчивались неудачно. — м? я не хотел говорить, что это неправильно, но теперь задумался об этом, — лёха ухмыльнулся, вновь поймав на себе предупреждающий взгляд чёрных глаз, — думаю, что сейчас не время обсуждать шоу. если рустам всё же сбежит через время, то многое может пойти по пизде. уже идёт, — щербаков тяжело выдохнул и зачесал чуть отросшие волосы назад. сложно жить, когда твои друзья наркоманы и занимаются мафией. — я помню то время, когда взгляд пустой был у рустама. это ужасно. я тогда давился от безысходности, потому что помочь не мог. тут нужно влияние. его спас тамби, их дружба вытащила рустама из тьмы, куда он практически попал. я надеюсь, мы сможем найти такое влияние и на серёжу, — сабуров выдыхает, чуть отходит и откидывает голову на стену, прикрывая глаза. — уже идёт, ты прав. надо поговорить с русом. до того, как тот задумает уйти в ебеня. к сожалению, здесь его ничего не держит. раз уезжает он ради нашего благополучия, — карие глаза впервые смотрят прямо в глаза леше, за которым открывается дверь в палату руса, откуда выходит матвиенко и ещё пара парней.       лёха чуть нахмурился, задумавшись над словами сабурова. «тут нужно влияние». щербаков далеко не тупой, как пытались доказать все «умные люди» вокруг. в голове резко возникла идея, но озвучивать её щербаков не решился. он сам должен был сначала проверить новую мысль в действии., а потом уже, если будет такая необходимость, выскажет всё нурику и поговорит с ним об этом.       прямой взгляд друга заткнул лёшу ещё до того, как он успел придумать, что сказать. смог только неопределённо качнуть головой, выдохнув. решение у рустама глуповатое, только не им судить и решать., но терять такого друга будет больно, щербаков в этом уверен как никогда ещё ни в чём. — приведи тамби, а сам с серым посиди. скажи, что рус жив, может оклимается, — он на некоторое время задерживает взгляд в глазах щербакова, а после скрывается за дверью палаты рустама.       выслушав указания сабурова и бросив чуть весёлое «сделаю», светловолосый мгновенно исчез в палате сергея, для верности стукнув несколько раз костяшками пальцев по двери, привлекая к себе внимание одного только тамби. серёжа всё ещё не реагировал на своих гостей. — рустам тебя звал, — чуть улыбнувшись, бросил щербаков, заняв место у койки сергея. друг покинул палату быстро, явно обрадованный приятной новостью. лёха тоже хотел увидеть рустама, только деткову определённо нужна была хоть какая-то компания, чтобы он не сделал никаких глупостей.       выдохнув, щербаков бросил осторожный взгляд на комика, чуть нахмурив светлые брови. взгляд всё такой же безжизненный, пальцы чуть поддрагивали, иногда сжимаясь в кулак или нервно царапая постельное бельё. лёша боялся представить, что чувствовал сейчас детков. наверное, только одному рустаму известны и понятны эти чувства. — серёг? — на пробу позвал блондин товарища, но тот даже не дёрнулся, лишь прикрыв глаза. тогда щербаков решился проверить свою новую теорию, — рустам, кстати, жив и в сознании сейчас, — будто невзначай бросил алексей, с интересом рассматривая пейзаж за окном, краем глаза заметив, как «проснулся» детков. даже взгляд на несколько секунд прояснился, осветив карие глаза. — он в порядке? — прошептал быстро, словно боялся забыть эти слова. словно боялся, что и они застрянут внутри и не выйдут никогда. — нурик сказал, что он слаб сейчас. передозировка была., но он оклемается. однажды же выбрался из этого ада. и ты выберешься, если позволишь парням помочь тебе. — на тебя будто макака села, братан, — нурлан садится подле койки, а после кидает взгляд на рустама. хотелось бы пошутить про грим на лице комика, что все это — очередная реклама для лабелкома. очередная реклама, которую они снимают как отдельный боевик. правда как только в голову пробирается мысль о суровой реальности, желание шутить сразу уходит. — это ужасно, знаешь. чувствовать то, от чего так долго бежал. я боюсь… боюсь, что опять сел на это, — карие глаза также пусты. как когда-то. и это пугает сабурова сильнее, чем пистолет у собственного виска. сильнее, чем мысли о смерти. — нет. не пустим мы тебя туда, — в палату заходит тамби. рустам сухо усмехается, сразу переходя на кашель. масаев проходит и встаёт рядом, быстро оглядывая тело лучшего друга. — вы прям друг друга стоите, — выдаёт тот, кидая взгляд на сабурова. — стоят, ещё как. тебе нужно поговорить с серёжей, — и это явно не совет, а констатация факта. масаев переводит взгляд с нурлана на рустама, а после опять на казаха. — поговорить? о чем? — и рус сразу оживает. плевать на боль во всем теле, плевать на голову, которая раскалывалась. он должен доделать то, что начал.       масаев тихо выдохнул, поймав на себе взгляд нурлана. «скажи, давай». собрав мысли, тамби присел на свободное место, напряжённо хмурясь. — у него ломка. взгляд пустой, безжизненный. пока лёха разговаривал с нурланом, я пытался хоть что-то узнать от серёжи, но он не реагирует на меня. вообще. всё смотрит в одну точку и молчит. иногда только что-то скажет, но редко, вяло так… как ты когда-то давно, — вздохнув, масаев нервно поправил капюшон, чуть потеребив край тёмной ткани, стараясь отвлечь себя от болезненных воспоминаний. — я пытался на него повлиять, как на тебя когда-то, но бесполезно. не могу на него воздействовать. может, ты бы смог… у вас явно больше общего. вам есть, что обсудить. ты его лучше поймёшь, — масаев бросил быстрый взгляд на нурлана, словно ища поддержки у казаха. подтверждения того, что он прав, что всё говорит верно. тамби и забыл, что с таким рустамом очень тяжело. каков шанс того, что и в этот раз он его вытащит из бездны? пока он не на самом дне, но всё может быть. — может, мне привести серёжу? ходить ему уже можно. лёха мне, если что, поможет.       саидахмедов невольно вспоминал собственное прошлое. ломки в пустой квартире на отшибе москвы? пожалуйста. панические атаки? истерики? дрожащие руки? да, все это было. рустам познал на себе смысл выражения «наркомания», а поэтому теперь не мог позволить деткову окунуться туда же. просто не мог. — я поговорю, да, приведите. только оставьте нас потом, — он кидает взгляд на парней опять.       нурлан слабо улыбается. мысль о том, что шанс все-таки есть, появляется в голове. оставалось только действовать максимально аккуратно и не резко. — я поговорю с медсестрами тогда, чтобы ещё время дали, а вы приведите его, — нур кидает взгляд на тамби, кивает ему, мол молодец, сказал все правильно, а после удаляется.       тамби выдохнул и не смог сдержать своей фирменной улыбки. на душе даже посветлело. пока они все рядом, у них что-то да получится. может, парни смогут вытащить друг друга. выйдут вместе из этой ямы. один станет опорой для другого.       поднявшись, тамби бросил быстрое «сейчас приведём» и скрылся за дверью, входя в палату рядом, замечая знакомую картину. лёша, его бессмысленно-отвлекающая болтовня и едва живой сергей, который только иногда реагировал ради приличия, словно боялся обидеть алексея. может, правда боялся. — серёж, поднимайся. рустам хочет поговорить с тобой, — тамби легко улыбнулся другу, заметив взгляд прояснившихся карих глаз на себе. правда, свет внутри них быстро потух. на его место сразу пришли паника, страх, вина… но детков только кивнул, соглашаясь на встречу. она была ему необходима. он хотел увидеть рустама, пускай и боялся.       парни помогли сергею убрать иглу из руки и встать. деткову приходилось опираться на обоих ребят, чтобы хотя бы стоять. организм был истощен. еда редко поступала внутрь из-за постоянной тошноты, а сна не было уже очень долгое время. снотворное делало только хуже и вообще не помогало.       все трое с трудом преодолели небольшой путь, а позже лёха с тамби усадили сергея на стул возле рустама, быстро покинув палату, позволив ребятам поговорить наедине. времени у них было не так много. — прости меня. я так виноват перед тобой. перед всеми вами. ты не должен был всего этого делать. я не заслужил такого друга, — быстро, но искренне проговорил детков, не глядя в чужие глаза. боялся злости, осуждения, ненависти. боялся, что его не простят никогда. боялся, потому что мог потерять его., а это хуже ломки, хуже наркотиков, хуже тех пыток и ударов, которые он пережил. это страшнее всего.       рустам переводит взгляд в глаза другу, и там нет злости. там нет осуждения. он смотрит своим фирменным взглядом, а после даже улыбается слабо, пускай вид парня сидящего напротив пугал. заставлял вспоминать себя таким же. — у меня прощения просить не за что. я не держу на тебя зла, просто потому что знаю, что ты чувствовал. и чувствуешь сейчас. тебя ломит, желание душит, а ты не можешь. это когда-то практически убило меня, — рус смотрит, взгляда не отводя даже не секунду. смотрит в глаза напротив, вспоминая как когда-то загорался сам от одной улыбки серёжи. в его глазах он часто видел свет для себя., а теперь даже тот, который, казалось бы, никогда не затухнет, начал потухать. рус понимал, что сделает все, лишь бы этого не случилось. — я не хочу чтобы парни тебя потеряли. я… не будем обо мне. сейчас для меня главное — ты. ты можешь слать меня нахуй каждый раз, когда я буду пытаться помочь, но поверь, я дойду до конца. я вытащу тебя. потому что ты меня вытащил когда-то. тамби меня вытаскивал когда-то. нурлан и леша, блять, вы мне семьей стали. я всем вам обязан, я всем помогу, если так понадобится. тебе кажется, что с травкой лучше. тебе кажется, что тебя это вытаскивает. это вообще не так. ты падаешь в мазут, откуда будет лишь тяжелее выбираться. я просто прошу тебя, парни тебе помогут. найдут лучшую клинику, и я этому посодействую. не падай туда, серёжа. ты — самый сильный человек из тех, которых я знаю. просто знай это, — такие откровения были и ему непривычны. как и нурлану, который стоял подле двери сейчас и кусал локти. волновался, пиздец как. как никак все эти, казалось бы взрослые люди, стали ему как клетки. хотелось помочь. хотелось вернуться туда, где они — пятеро комиков со своими историями.       детков с трудом заставил себя поднять взгляд с белых простыней на лицо друга. сердце болезненно сжалось в один миг, словно хотело стать хрупким, чтобы разбиться на мелкие, острые осколки от такого рустама. побитый, но не сломленный. раненный, но готовый принять бой. готовый сделать всё ради своих.       «тебя ломит, желание душит, а ты не можешь». комик нервно усмехнулся уголком губ, с силой сжав коленку дрожащими пальцами и закусив щёку изнутри. даже сейчас, сидя рядом с рустамом, он мечтал о белом порошке. он хотел этого, потому что увяз., но понял это только сейчас, когда в один миг потерял почти всё. постоянная эйфория исчезла из его жизни, друзей он едва не упустил, как и себя чуть не угробил окончательно.       если бы деткова сейчас спросили, что самое искреннее и честное он слышал в свою сторону, комик бы, не задумываясь, ответил, что это откровение рустама. прямое, светлое, полное надежды и веры в лучшее. такое, что сам в себя начинаешь верить. такое, что хочется лучше стать. ради него. для него. чтобы услышать ещё раз такие нужные, тёплые слова. — спасибо, — цветнее прежнего прошептал сергей, улыбнувшись ему своей светлой улыбкой. потому что мог. потому что нашёл в себе силы подарить кому-то свет. поделиться им с тем, кто этого достоин. кто должен был получить больше, чем он имел. кто не заслужил всего этого дерьма. — я стараюсь не думать о том, что хочу этого., но ночью меня ломает полностью. я кричать готов от боли и желания, но на грудь всегда давит и дышать невозможно. у меня были ломки до этого, но это такая глупость по сравнению с тем, что происходит сейчас, — сергей выдохнул, устало уронив голову на чужую постель, сильно согнувшись и шикнув от боли. рядом с рустамом словно дышалось легче, проще, глубже. хотелось остаться в его палате навсегда, но он знал правду. знал, что не может, — я не хочу в клинику ложиться. знаю, что надо, но я не могу. страшно, — «что найду способ и сорвусь, что история с похищением повторится, что вас рядом не будет. т е б я не будет». — я могу лечь с тобой.       это вырывается само. рустам на некоторое время замирает, будто не веря сказанному собственными устами. правда потом находит силы чтобы продолжить. — я лечился в хорошей клинике за границей. германия, кажется. думаю, меня примут там во второй раз. меня там вылечили, а я сидел дольше, чем ты, — саидахмедов смотрит на коллегу, а после приподнимается с подушек и раскрывает объятья, затаскивая туда серёжу, ради удобства пододвигаясь чуть ближе, забивая на боль в теле опять.       комик вздрогнул, разом подняв голову, удивлённо-потерянно глядя на друга, заглядывая в светлые карие глаза, пытаясь понять, шутит тот или нет., но рустам серьёзен, как никогда. правда, и он выглядел несколько растерянным, но больше всё же уверенным.       в его объятиях было тепло и уютно. серёжа замер на миг, словно испугавшись внезапных прикосновений. подумав всего секунду, детков осторожно прижался к телу напротив, уложив голову на чужое-родное плечо, вдыхая стерильный запах лекарств., но даже это сейчас успокаивало. глаза закрылись сами собой, рука осторожно легла на спину друга, невесомо, на пробу сжав ткань. никогда ещё детков не чувствовал себя так легко, просто. спокойно. словно дома оказался, где его всегда ждали с любовью и теплом. — мне нужно лишь твоё согласие. силы есть, возможность тоже, и я вытащу тебя. даже если придётся лечь под пули, — он аккуратно рукой по спине друга проводит, прижимая того сильнее к себе. продолжает поглаживать, надеясь показать всем собой, что помочь готов, что выслушать готов и сделать все, лишь бы детков смог опять здраво смотреть на мир.       мягкие поглаживания окончательно «растопили» комика. дыхание впервые за несколько месяцев было глубоким и размеренным, приятная сонливость растеклась по венам, выбив из головы парня всю дурь. впервые он ни о чём не думал. просто прижимался, растворяясь в таких новых, незнакомых ощущениях. — я согласен, — негромко согласился детков, не желая разрывать этих объятий. таких нужных. словно его правда приняли со всеми косяками, простили за всё и подарили надежду, веру в завтрашний день.