Останови меня

— я согласен. только если у тебя проблем не будет из-за меня, — комик переводит взгляд на саидахмедова, на время отстраняясь от его теплого тела. — все будет хорошо. даже если и будут, я защищу и тебя и себя, понял? — он спокойно продолжал гладить друга по спине, иногда зарываясь ладонью в пряди спутанных волос. делая это, конечно же, аккуратно, чтобы не сделать тому больно. — поспи, если хочешь. силы нужны. предстоит довольно большое дело, — рус тыкается носом в макушку деткова, продолжая гладить по спине и смотреть в окно, где среди серых московских туч впервые пробивалось солнце. и рус улыбается, воспринимая это как знак. как некий повод верить в будущее. светлое будущее.        комик сдавленно угукнул в плечо друга, прижавшись к тёплому телу чуть сильнее. когда в последний раз он ощущал такое спокойствие и безмятежность? когда в последний раз в его голове было так пусто и тихо? никаких слуховых галлюцинаций, никаких мыслей о новой дозе, о деньгах и долгах, о боли и страхе… сейчас была только блаженная пустота и мягкая темнота, которая не тянула к себе, чтобы уничтожить, сжечь и оставить только пепел. нет, сейчас тьма обещала спокойствие и тепло. забвение. — тебе будет неудобно, если я так усну, — нехотя бросил сергей, всё ещё отказываясь покидать эти объятия. хоть и не спал он очень давно, но он не мог выбирать между жалкой потребностью и людским теплом и лаской. если бы он мог, то остался бы сидеть так навсегда, игнорируя боль и весь остальной мир. медсёстры? подождут. ломка? да нахуй её. нахуй всё, пока его так бережно прижимали, обеспечивая защиту, — и меня всё равно выгонят. не разрешат же нам делить одну койку на двоих, — серый слабо рассмеялся в чужое плечо. когда он в последний раз смеялся? давно, наверное. очень давно. — вряд-ли нурлан кого-то сюда подпустит, — рустам отводит взгляд на дверь, где будто в доказательство его словам возникает макушка сабурова — да-да, — тот некоторое время смотрит на них, а потом уходит туда же, откуда появился. перед лешей он появляется уже с более приятным выражением лица. все вроде как шло в гору. пока что.       рустам же не скажет сейчас, что правда не хочет отпускать? что обеспечивать кому-то тепло, держать под защитой и наслаждаться этим это было правда для него приятным занятием. и он бы и койку поделил, и всю жизнь напополам с этими приятными ощущениями. — думаю, я смогу устроить наш тихий отлет. не нужно шумихи, иначе вопросы посыпятся. чего тоже не нужно, — продолжает рассуждать вслух, попутно пропуская меж пальцев пряди русых волос. казалось, что так должно было быть всегда. с самого начала. и если бы так было, саидахмедов бы половину боли не пережил. в объятьях было тепло, а от мысли, что его объятья греют кого-то, становилось ещё теплее. он терял свой холод, который прежде был ему присущ.       на вопросительный взгляд щербакова нур лишь сильнее улыбается. — сидят обнимаются, — прохлопав карманы и наконец достав оттуда пачку сигарет, сабуров уделяется к выходу, дабы спокойно покурить.       детков невольно дрогнул в крепких объятиях, но головы не поднял, лишь сильнее уткнувшись носом в плечо товарища. всего лишь сабуров. он же понимающий, значит, вопросов лишних не задаст и не помешает им. отличный друг.       сквозь запах медикаментов, лекарств и больницы пробивался и аромат чужого тела. какой-то приятный одеколон, смешанный с гелем для душа. просто, изящно, совершенно. и чувство уюта не пропадало ни на миг, окутывая только сильнее, не позволяя думать о том, что всё это — неправильно.       сергей спокойно подставлялся, позволяя ладони выводить на спине причудливые узоры, а тонким пальцам зарываться в тёмные пряди, которые местами всё же слиплись от крови. ему бы в душ, чтобы местами убрать запёкшиеся пятна алой жидкости, да только в больницах не предусмотрено подобной роскоши. приходилось дожидаться выписки или полного выздоровления., а в последнее верилось с трудом. — хорошо, — спокойно и сонно согласился детков, сдержав зевок. он бы с удовольствием вырубился вот так вот, в мягких объятиях, в тепле и уюте., но страх всё же был рядом. да и рустаму будет неудобно, а просить его подвинуться… слишком много требований. и без того уже заставил друга ехать с собой и ложиться в клинику. — если я сейчас не встану, то точно усну, — с тихим смешком поделился комик, на деле же даже не стараясь покинуть объятий, лишь сильнее прижимаясь, не оставляя между ними и сантиметра. он слишком хорошо устроился, чтобы возвращаться в холодную и жестокую реальность, где не было этого спокойного голоса над ухом и тёплой ладони в волосах.       алексей лишь рассмеялся на слова нурлана и легко хлопнул его по плечу, улыбнувшись широко и обнажив ряды чуть кривоватых зубов. тамби, перехватив улыбки обоих друзей, не сдержал счастливо-спокойного выражения. конечно, им предстоит ещё пережить много дерьма, но сейчас всё было хорошо и просто. — лежи ты уже, а, — рустам хрипло смеется, продолжая свои движения. так он уходит в своии мысли, где уже строится план их поездки. простой поездки. уикэнда заграницу. не хотелось думать о плохом.       таким казалось всё простым. будто бы за его плечами нет целой империи, которая держится на его плечах. будто нет проблем, а через день он просто едет отдыхать от работы. он- комик. он просто комик. он же ещё может от этого отказаться?       саидахмедов хмурится собственным мыслям. он может отказаться? мафия — тот же наркотик. а он на нём крепко сидит. следовательно, он до сих пор на своего рода игле. это пугало. впервые побуждается желание вылезть оттуда, куда сам лично залезал всё это время.       из мыслей выбивает тихо сопение. рус бросает взгляд на макушку деткова, улыбается слабо, а после тянет руку к ночнику, погружая комнату в полумрак. после же он сразу же возвращает ее на спину серёжи, продолжая выводить узоры и смотреть в окно. улыбка с каждой секундой становилась более уверенной, настоящей. такого определенно давно не было.       сабуров смотрит на тамби, который вскоре спускается к нему. — ты единственный, по-моему, не охуел с того, что твои друзья — мафиозники, — сабуров смокает дым, выпуская облако в небо.        серый рассмеялся следом за рустамом глуша свой смех в чужом плече., но ослушаться и уйти он не мог. не потому, что подчинялся, а по той причине, что сам не хотел покидать комнату и компанию друга. он не готов был к очередной бессонной ночи, полной боли и желания. так, может, рядом с комиком он сможет поспать хотя бы часа четыре, пока его не настигнет ломка?       думать об этом не хотелось, а мягкие касания отвлекали, не давая задуматься об этом чуть дольше минуты. поэтому, всё же зевнув, серёга закрыл глаза, позволяя себе отдохнуть и забыться на время. погрузиться в ласковую тьму, пока вокруг было тепло и мягкая атмосфера. спустя время детков всё же погрузился в сон, тихо посапывая в плечо и слабо улыбаясь от осознания своего положения, но искренне радуясь такому исходу.       тамби неспеша спустился к нурлану, вскинув голову и рассматривая темнеющее небо. если бы не огни города, то звёзды бы маякнули им, обещая впереди только хорошее. светлое будущее, которое ждало их с распростёртыми объятиями. — я давно подозревал, что всё не так просто. и теория о мафии была среди них. у меня было время свыкнуться с этой информацией, — масаев легко улыбнулся сабурову, осторожно сделав шаг в сторону от него, чтобы не дышать дымом. не переносил он такие вещи, — да и нашими друзьями вы не перестаёте быть. вон, сразу же за деткова впряглись, не думая., а лёша, кажется, в маленьком, но тихом восторге. представь, парень, который всё это время смотрел боевики, встречает вас, — тамби негромко рассмеялся, смотря спокойно и прямо на нурлана, который тоже выглядел вполне хорошо. — мы с ним как палочки твикс, — нурлан усмехается опять, а после делает последнюю затяжку и выдыхает струю дыма также в небо. — если мы вернемся как шоу, я лично куплю тебе бигтейсти, — брюнет смотрит на друга, чувствуя оправданное счастье. настоящее, и, наверно, впервые неподдельное. он был голоден на это чувство, которое посещало его максимально редко. не только его, рустама тоже. с ним, кстати, следует также поговорить.       они еще некоторое время разговаривают, а после возвращаются в больницу. сабуров все-таки решает зайти в палату. — тшшш, — рус переводит взгляд на гостя и подставляет палец к губам, издавая характерный звук. нур глаза закатывает и опирается на подоконник, глядя на друга. — ты уложил его спать? рустам, у тебя все нормально? — это было не наигранное удивление. все-таки сабуров даже напрягается. — пусть поспит. мы, кстати, план надумали. свяжись с матвиенко, пусть созвонится с той клиникой, где я тогда лежал. он согласился на лечение, — рус выглядит помятым, это факт., но сабуров увидел в этом взгляде присущую для рептилойда серьезность., а значит он все-таки вошел в эту игру. и исход её только на их плечах. они должны защитить друзей.

***

      к середине ночи рустам принимает желание подняться. нужно было покурить, просто подышать воздухом и собрать все мысли воедино. но, естественно, у него ничего не вышло. пытаться даже не стал вылезть из объятий, лишь полноценно уложил деткова на койку да обнял покрепче, продолжая гладить того по спине и голове.       утро освещает палату первыми лучами солнца. телефон саидахмедова потревожил хозяина звонком. матвиенко дал отчёт о своих действиях. как всегда идеально.       у них была пара билетов на вечерний, практически ночной рейс в берлин. остаток дня до вечера рустам планировал во-первых — уйти с больницы, чтобы привести себя в порядок, а во-вторых поговорить с нурланом о делах клана. который он планировал оставить на казаха. — доброе тебе утро.       а он и не думал, что когда спят в твоих объятьях, это жуть какая ответственность. он сам уснуть смог. утыкаясь носом в макушку деткова и находя в этом упоение.       в каких-то моментах рустам оставался ребёнком. и проявлялось это в мелочах. которые обычно никто не замечал. яркое солнце слепило в глаза, свежий воздух наполнял лёгкие, оставляя после себя приятное чувство. это тебе не затхлый воздух москвы, который только и мог, что медленно убивать людей вокруг себя, отравляя организм год за годом. все эти выхлопные газы, отходы, пренебрежительное отношение людей ко всему этому… как же, оказывается, плохо в столице. только осознание приходит тогда, когда ты вне города находишься.       знакомый смех пробрался в самую глубь черепной коробки, не ломая мысли, а легко встраиваясь между ними, позволяя отвлечься и насладиться приятными звуками. комик резво обернулся, сталкиваясь с родным взглядом карих глаз, которые тепло отливали в новом свете, отдавая ещё большей нежностью и мягкостью. знакомый аромат вытеснил свежий воздух из лёгких, поселившись в новой, несколько тесноватой, но вполне уютной квартирке. детков не смог сдержать яркой улыбки. счастье скрывалось в таких простых деталях.       рустам сиял. смеялся искренне, шутил глуповато, но приятно. пел песни, к которым серёжа уже привык и некоторые даже заучил (так часто слышал). внезапно начинал длинные, но очень смешные монологи, которые почти доводили комика до истеричного смеха., но он знал, что саидахмедову только в радость доводить друга до такого состояния.       ещё большее тепло обдало деткова, но он только весело рассмеялся в чужое плечо, прижимаясь в ответ. они заслужили. они смогли. и это главное. и это важно.       сергей нехотя разлепил глаза, почувствовав движение рядом с собой. чуть нахмурившись от белого слепящего цвета, комик опустил взгляд с потолка на человека рядом, который старался как можно тише говорить по телефону. и тут рустам. кажется, он был везде, как-то слишком быстро поселившись в голове серёжи. он ещё не решил, пугает это его или же забавляет и, может, чуть-чуть радует. — доброе утро, — сонно и несколько хрипло проговорил детков, неловко, но приятно улыбаясь рустаму, не сдерживая тихий, но искренний смех., а друг даже с утра был в своём привычном репертуаре. всё ещё шутил. возможно, просыпаться рядом с товарищем в объятиях и слышать глупые шутки после пробуждения — не плохо, даже забавно. возможно, чуточку приятно от осознания, что его не сбросили с койки. — рустам рептлойдович скупает больницы в москве. ты сколько этим врачам заплатил? — тишину палаты нарушают. нурлан выглядел уже более бодрее.— я надеюсь, вы оба выспались, потому что проспали вы до половины первого. оба. сейчас экстренно поднимаем задницы, у вас самолет уже через десять часов, — брюнет пару раз хлопает в ладоши, специально говоря на тон громче. рустам жмурится. — эээу, иди ты нахер, — добавляя нотку акцента, рус смотрит тому лицо с неким вызовом. — про поход нахер никто не говорил…— в дверях палаты появляются тамби и лёша.       правда, приятную тишину нарушил глубокий голос нурлана, который специально решил говорить громче., а детков был уверен, что сабуров только шёпотом и может разговаривать. пришлось спрятать голову в подушку, наигранно-недовольно выдохнув в светлую ткань. не тошнило. отлично. — какой, блять, самолёт, идите нахер, — вторит рустаму сергей, отворачиваясь от входящих гостей в надежде провалиться обратно в приятный сон, где происходило что-то странное, но хорошее и нужное. — да что вы всё про хер и хер, — решил пожаловаться вошедший алексей, всё ещё потягиваясь. словно его только что из постели вытащили, не дав доспать ещё час как минимум, — пацаны, а что мы о вас не знаем? а с каких пор в больницах позволено пациентам спать друг с другом? — ухмылка на лице лёши выдавала его хорошее настроение. не мог же он скрывать того, что рад за своих друзей. сейчас особенно не мог и не хотел. тамби весело рассмеялся, услышав привычное нурлановское «заткнись, лёха». алексей и сам смех сдержать не смог. отличное начало дня. — завидуй молча, щербаков, — из подушки достается кряхтение серёжи. рустам просто прикрывает лицо рукой, позволяя себе просмеяться. — буди свою принцессу, — нур более менее расслабляется, когда убеждается в том, что оба проснулись. уже хорошо, первое дело сделано. — вставай рррадость моя, — рустам специально тянет 'р', и говорит это практически на ухо серёже, уже видя сморщившееся лицо нурлана. — как тебя люди слушаются…- недоумевает казах.       вскоре они, кончено же, встали. с трудом, криками и болью, но встали. оба уже выглядели лучше, чем только радовали друзей.       сергей прекрасно слышал смех вокруг себя, но он пробивался словно сквозь большой комок ваты. звук будто опустили до минимума, не давая возможности точно услышать реплики друзей и вникнуть в их шутки, но комик и не хотел. ему было достаточно той атмосферы, которая грела изнутри, позволяя насладиться спокойствием, окунуться в этот привычный мир, из которого его так нагло выкинули несколько месяцев назад, а сейчас наконец-то впустили обратно.       кажется, «звезда тнт» почти начал проваливаться обратно в сон, но его во время вырвал негромкий шёпот друга на ухо. серёжа только ради смеха побастовал некоторое время, отказываясь вставать и вообще просыпаться, но его всё же как-то подняли на ноги. точно во всём был виноват рустам с его необъяснимыми чарами.       стоял детков уже ровно, даже ходил без поддержки, правда, несколько медленно, чтобы не потревожить организм, который впервые за столько дней смог восстановить чуть-чуть сил. боль в рёбрах давала о себе знать, пустой желудок порой напоминал о себе резкими вспышками, которые комик успешно игнорировал. не время, не до этого. потом, может, в том же самолёте постарается хоть немного поесть. или уже в самой клинике. там за него точно возьмутся.       сергей до сих пор не верил в то, что это происходило. его правда везли лечиться, и какая-то часть деткова была против этого. кричала, что всё хорошо, пыталась доказать комику, что он вовсе не болен, что у него всё под контролем. только несколько вдохов, одна таблеточка на язык… нет. детков с трудом смог сосредоточиться на словах нурлана, чуть кивая в нужных местах. первый шаг — принятие проблемы. и сейчас серёжа этим и занимался. ради друзей. ради рустама, который пожертвовал многим. ради себя. — вам лучше не расходится до отлёта, ради собственной безопасности. потом, как только соберётесь, сразу в аэропорт, мы встретим вас тут. только соберите все прям, парни, ладно? — сабуров даже здесь брал руководство. он объяснил деткову весь план, рустаму же дал билеты и прочее, а также сказал информацию по поводу клиники. — можно ко мне, туда ближе. откуда отлет…— рустам тянется за билетами. — да, от меня ближе ко внуково, так что ко мне. если чего не будет хватать, купим по пути, — рептилойд рукой отдаёт честь нуру, на что ловит нервный смешок. — людей тебе туда не даю, доверяю звезду тебе лично, — сабуров смотрит на рептилойда, встречая ответный серьёзный взгляд. — давайте, парни, аккуратнее, — финальное рукопожатие двоим, а после рустам и серёжа садятся в машину, отправляясь на квартиру к саидахмедову.

***

      до выезда в аэропорт детков успел сделать всё, что должен был. наконец-то помылся под душем, отмыв грязные волосы и прочистив некоторые раны, а после процедур обработав их и некоторые заклеив пластырями. тут не обошлось без помощи рустама, который помог серёже перевязать запястье. кожа там стёрлась прилично, но терпел детков со всем своим мужеством.       серёже даже удалось поесть. небольшая порция из всего, что нашлось в холодильнике друга. благо, одежду комик не должен был готовить. рустам пообещал отдать несколько толстовок деткову. не могли же они к нему домой заехать. да и, наверное, ограбили её уже давным давно, что стараться-то.       дорогу серёжа не смог запомнить по многим причинам., но главная была в том, что его просто укачало, и он быстро уснул на плече рустама, который, кажется, не выразил никакого протеста. или комик просто не смог его расслышать. спать хотелось ужасно. спустя много бессонных ночей восемь часов казались полной глупостью.       рустам словил себя на мысли, что ему нравится ухаживать. в таких, казалось бы, мелочах, он выкладывал все, что только мог. сережу хотелось защищать, и, коль рустаму выпала такая возможность, он ею воспользуется.       даже такая мелочь как худи, которые он согласился отдать деткову, сумела знатно так растопить сердце брюнету. хотя, о наличие таковом саидахмедов даже не задумывался. как сказал когда-то нурлан, работа правда забирает у него все.       в аэропорту рус также следил за тем, чтобы с его другом все было хорошо. часто оборачивался, кидал какие-то фразочки, да и просто держался рядом. просто знал, что этого будет достаточно. остальное все за врачами. они вырвутся. они смогут. — я не смогу… как же я без вас, родныееее, — тамби разыгрывает сцену прощания, рыдая сабурову в плечо. тот же глаза закатывает, а после также обыгрывает это, но менее красочно.       детков чувствовал себя несколько уставшим. социум не очень хорошо влиял на него. особенно сейчас, когда вокруг была большая толпа людей, носившаяся туда и обратно, как муравьи в своём небольшом, но продуманном царстве. только здесь всё было хаотично, громко и раздражающе.,       но рустам был рядом. улыбался, когда было нужно, шутил, не давал раствориться среди окружающих людей и часто стрелял взглядом, чтобы убедиться, что серёжа рядом., а тот и не отходил, порой крепче кутаясь в тёплое худи рустама, упорно сдерживая дрожь. не хотелось, чтобы ребята начали волноваться. всё же, ломка — длительный и болезненный процесс, во время которого тебе только и оставалось, что молиться и надеяться на лучшее., а ещё держать себя в руках.,       но настроение чуть улучшилось от глупой игры ребят. к ним даже лёша присоединился, чуть ли не падая на колени. так сильно он страдал. — да вы и нашего отсутствия не заметите, — со слабой улыбкой постарался пообещать детков, в душе только надеясь на лучшее. как долго может длиться их полное выздоровление? и не помешают ли им? так много нюансов, за которые сергей правда переживал, но не хотел признаваться в этом рустаму или кому-нибудь ещё.       обняв ребят перед посадкой и несколько раз пообещав каждому, что он обязательно вернётся нормальным, серёжа дождался рустама и вместе с ним направился к очереди из людей, уже не сдерживая лёгкой дрожи. опять температура, наверное, поднялась.       рустамова рука ложится тому на правое плечо. этот жест остаётся незаметным для толпы, но рус знает, что это заметит серёжа. парень чуть сжимает руку, тем самым показывая, что рядом. — тебя не мутит после еды? как ты чувствуешь себя? — они занимают свои места, а рустам переводит взгляд на знакомого.       и он не дурак, либо сам слишком сильно волнуется. серёжа тоже волновался. рустам это чувствовал.       германия должна была обеспечить им спокойное лечение, только потому что там мафии нет. та, которая могла бы им что-то сделать. основной удар, если таковой будет, будет сдерживать москва. а если конкретно — нурлан.       комик тихо выдохнул, на миг прикрыв глаза. даже сквозь плотную ткань ощущалось тепло, исходящее от тела рядом. хотелось променять эту толстовку на объятия друга, которые точно бы согрели его, подарили бы спокойствие и привели бы мысли в полный порядок, но такой роскоши он позволить себе не мог. оставалось только наслаждаться мелочами. такими, как взгляды и слабые прикосновения. — мутит. не стоило пытаться съесть сразу всё., но я холод сильнее ощущаю. температура поднялась, наверное, — детков постарался ободряюще улыбнуться рустаму, чтобы тот не забеспокоился раньше времени. к перепадам настроения и температуры комик уже успел привыкнуть. главное, чтобы в самолёте его не начало ломать от боли. тут даже чудесный и понимающий друг будет бесполезен., а пугать людей вокруг хотелось меньше всего. — мы же долетим без особых проблем, да? — всё же решился уточнить детков, встречаясь с карими глазами. под «проблемами» он точно не подразумевал своё состояние. кто знает, в какой момент он снова станет безжизненно-пустым, простой оболочкой без души? — я просто не уверен, что сейчас мы можем вот так вот срываться. могли бы отложить, я бы не умер там, в больнице, — всё же тихо поделился сомнениями сергей, сильнее кутаясь в тёплую ткань. не спасала. — мы долетим без проблем, — подтверждает рус, а после поднимает подлокотник, как единственную преграду, которая была между ними., а после опять обнимает друга, будто это нормально. будто так и должно быть. — ты бы не умер, да, ты прав. но тянуть с этим также нельзя, потому что сам бы ты не смог этого вынести. просто помни, я буду рядом. всегда. я повторюсь, даже если ты нахуй меня будешь слать. я взялся за это, я это закончу, а потом, коль душа пожелает, можешь и нахуй послать, — саидахмедов прижимает того ближе к себе, вновь тыкаясь носом тому в волосы. прежде пахнувшие больницей, теперь они пахли более приятным запахом. саидахмедов на время глаза прикрывает. — все будет хорошо. тебя отпустит, и поешь нормально., а пока можешь поспать, так будет легче. я рядом, окей? — рус опускает взгляд, заглядывая в глаза деткова. — я разбужу тебя, когда будем подлетать.       парень вновь дрогнул, вновь замерев в неожиданных объятиях на несколько секунд. но, как и в прошлый раз, серёжа прижался к тёплому телу, укладывая голову на чужое плечо, мягко зарываясь кончиком носа в ткань толстовки. даже одежда носила специфический запах рустама. улыбка утонула в плече друга.       серый тихо выдохнул в ткань, прижимаясь крепче, желая унять дрожь от эмоций и холода. он правда не заслужил такого чудесного друга. хотелось сказать много всего важного и серьёзного, но детков боялся банально пошевелиться, чтобы разрушить атмосферу, установившуюся между ними. словно и не было других пассажиров в самолёте. только они одни и тихие откровения вместе с лёгкими прикосновениями. — окей, — негромко согласился сергей, окончательно расслабляясь в чужих объятиях. защита, уют, пока плохо ощутимое тепло… улыбка снова утонула в мягкой ткани, в которую парень зарылся сильнее, засыпая почти мгновенно.       правда, долго его забвение не продлилось. спустя время детков слишком резко проснулся, с силой дрогнув в крепких объятиях. кошмар. снова. дыхание чуть сбилось, как и привычный сердечный ритм. сглотнув, детков неуверенно огляделся вокруг, стараясь привести свой внутренний мир в порядок, стараясь убедить себя в том, что всё в норме., но дрожь всё равно слабо пробивала молодое тело, не отпуская.       брюнет читал электронную книгу, которую специально взял с собой, чтобы иметь какую-то отдушину от лишних мыслей. когда же серёжа дёргается, то книга едва ли на пол не летит, но рустам реагирует даже не на это. он сразу возвращается к реальности, где как-то рефлекорно начинает того по спине поглаживать. точно также, как и в больнице. точно также как и там желая успокоить и сказать о том, что все будет хорошо. — поверь, худшего кошмара чем я в твоей жизни вряд-ли будет, — шутит, а после убирает книгу и прижимает к себе деткова вновь, тыкаясь носом в макушку. — спи, я рядом. все хорошо, я рядом…- такое бормотание в купе с поглаживаниями по спине должно было помочь.        чужой голос легко и без проблем проникал в тёмную голову, глуша параноидальные мысли, не давая им разрушить хрупкое спокойствие. лёгкие прикосновения дарили ощущение тепла и защищённости. глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы привести дыхание в порядок, детков вновь устроил макушку на чужом плече, расслабляясь постепенно, позволяя себе отпустить ситуацию и вновь принять помощь.       некоторое время серёжа просто лежал с приоткрытыми глазами, вслушиваясь в успокаивающие слова, слабо подрагивая от холода под чужими касаниями. благо, паника действительно отступила, позволив комику вновь закрыть глаза. тихое сопение раздалось совсем скоро. кошмар не был настолько ужасающим, чтобы сергея окончательно захватила паническая атака. и рустам был рядом, готовый помочь и прижать к себе крепче. "если потребуется, ты сможешь отказаться от клана? от того, к чему шёл все это время?"       этот вопрос крутился в голове так быстро, что рустам даже не успел осознавать, что он всерьёз об этом задумывается. неужели, такая мелочь как спасение друга смогла пробить во льду пробоину? неужели, он правда даёт слабину, впервые позволяя рулить чувствам?       когда сёрежа засыпает уже во второй раз, саидахмедов переводит взгляд от окна на волосы того, практически одновременно зарываясь в те пальцами, чуть массируя кожу головы. парень закусывает губу, задумываясь.       берлин встречает теплом. тоже радует. смена часовых поясов и разница на час меньше определённо потреплет им нервы, когда они уже вернутся в москву, но пока можно было свыкнуться.       часы показывали семь утра, когда парни сели в такси.       сегодня суббота, а поэтому они могут спокойно провести время в снятой заранее матвиенко квартире, а уже завтра утром отправиться туда, где обоих будут приводить в порядок. пока можно было расслабиться. рептилоид отчаянно пытался вытеснить из головы мысли о клане.