рустам видел в своей жизни многое. рустам убивал сам, а потому на его руках огромное количество крови людей. это не то, чем стоит гордиться. такие мысли лезут в голову кабардинца в тот момент, когда тот надеется на собственное лучшее будущее; прожигают его мозг в тот момент, когда он на громких тонах объяснял владимиру юрьевичу суть происходящего.
— ты боишься? неужели? за свою жизнь, саидахмедов? не смеши меня. я помню тебя, прекрасно помню. ты волнуешься не за своё существование. смею полагать, что причина твоих волнений — сережа. это круто, знаешь. особенно, если вспоминать твои речи о том, что ты никогда не привяжешься к людям. а я ведь говорил тебе, — старший слабо улыбается, отводя взгляд в окно собственного кабинета. там уже во всю царствовала ночь, показывая спящему городу свои красоты. небо, обрамленное звездами, легкий гул машин где-то внизу. не самая подходящая атмосфера для такого разговора. причем владимир прекрасно понимает, что человек перед ним не выложит всех своих мыслей. за долгое время, когда сам рептилойд проходил восстановление в их клинике, его лечащему врачу удалось слишком хорошо узнать этого человека.
— я не могу гарантировать полное отсутствие ломок. ты прекра-
— да, вы правы.
врач даже вздрагивает, переводит взгляд на рустама, вопросительно вскидывая брови. потом, правда, послушно замолкает.
— я старательно опровергал тот факт, что парни мне дороги. я старательно пытался убежать от этого, просто играя радость на лице. она была натуральной только из-за идеальной лжи самому себе, потому что парнями я слишком сильно дорожу. в серёже и его ситуации я увидел себя. я, правда, дальше пошёл. парни не видели, а когда заметили — отправили к вам. и сейчас я должен показать ему свет в конце тоннеля, который правда есть. мафия — похуй. даже если я не смогу уйти. я обязан устроить им спокойную жизнь, понимаете, и сейчас, когда стоит задача избавиться от джигана, я сделаю это. любой, блять, ценой, — кабардинец прокручивает пачку достаточно дорогих сигарет меж пальцев, потом выдыхает, хочет достать одну, но резко откидывает пачку в стену. после этого он резко принимает сидячее положение, упираясь руками в собственные колени и обхватывая ладонями голову.
— дорожить и привязываться — нормально, рустам. ты не смог бы полностью огородить себя от этого. риск существовал с самого начала, когда ты пришёл в эту компанию. я помню сидящего здесь тамби, когда ты лежал в палате. он волновался за тебя, едва ли не плакал от осознания безысходности ситуации. и вот ты сейчас сидишь передо мной. он вытащил тебя, парни помогли ему. ты найдешь силы и справиться с джиганом, и сделать решение насчет подпольного мира. тебе нужно довериться человеку, который дорожит тобой. он чувствует к тебе несколько большее, думаю ты тоже. он буквально светится, когда говорит о тебе. не отталкивай того, кто не думает делать тебе больно. вы спокойно сможете разделить собственные кошмары и проблемы напополам. и решить их также вместе.
владимир поднимается с насиженного места и проходит к стене, дабы поднять пачку сигарет. в следующую секунду он вновь направляет свой взгляд на рептилойда.
— я не могу гарантировать полное отсутствие ломок у сергея. в астане есть хорошая клиника, я дам тебе номер. врач там — мой лучший друг, всегда поможет. его состояние нужно поддерживать, не давать сорваться и просто быть рядом, показывая заботу. ты, как я понял, делать этого не сможешь. рустам, не ставь на первое место уличную бойню. думаю, нурлан и лёша смогут оказать ему поддержку, правда для него важно именно твоё присутствие рядом. не заставляй меня приезжать в россию и делать тебе нагоняй, ладно? только посмей разбить ему сердце, понял?
старший вновь проходит к собственному столу, чуть двигает кресло и усаживается на него, кладя пачку сигарет на стол перед кабардинцем, который смотрел тому в глаза.
— я выдам таблетки и наставления, которым надо следовать. советую вам быть осторожнее завтра в аэропорту. думаю, адиль обеспечит вам обоим безопасность в перелёте. я надеюсь увидеть тебя живым, саидахмедов, так что, очень надеюсь, что ты не заставишь меня разочароваться в тебе.
рустам поднимается и тянет руку для рукопожатия. оно случается, правда после рустам обходит стол старшего, просто прижимаясь к нему. буквально на пару секунд показывает себя напуганным, уставшим и разбитым. потерянным, правда не сломленным, готовым принять любой бой, который только потребуется.
старший аккуратно поглаживает того по спине, даже не удивляясь тихому всхлипу со стороны кабардинца. любая, даже самая крепкая стена когда-то ломается. и это хорошо, что погром ледяной оболочки рустама случился именно сейчас. это очень хорошо.
***
серёжу приходиться будить в четыре часа утра, чтобы успеть на ранний рейс в москву, откуда у них планировалась пересадка на рейс в астану. чтобы как-то смягчить накалённую обстановку, рустам потрудился и сбегал в ближайшую пекарню за чашками свежего кофе и парой круассанов, которые поспешил принести прямо в палату. стоит отметить, что владимир имел связи в районе собственной клиники, а потому попасть в кафе в четыре утра не составило никакого труда.
— проблемы.. они из-за меня, да? я могу просто уйти к джигану и отплатить долг, как следует вашим правилам.
детков заводит этот разговор сам. комик притягивает к себе пластиковый стакан с кофе, аккуратно отпивая бодрящий напиток.
в палате уже все было собрано, и это было последней маленькой посиделкой перед серьезной дорогой, конечной точкой которой являлся приезд к их друзьям. там саидахмедов бы уже не так сильно волновался за состояние человека рядом.
— глупость говоришь. я не идиот, я прекрасно знаю, что там будет. я не позволю тебе оказаться там, где сам плаваю с рождения. мы с нурланом за вас горой, от своих слов я также отказываться не собираюсь.
кабардинец отворачивается от окна, выдыхает и слабо улыбается серёже. это позволяет тому получить ответную улыбку от деткова, от которой даже как-то проще становится.
— я понял. просто будь осторожнее, ты нам нужен, — «ты мне нужен. живым, желательно», — не думаю, что фаны будут рады, если мы тебя потеряем, — детков улыбается чуть шире, отставляет кофе и встает, молча обнимая рустама. погружается в омут тепла, легкого запаха парфюма и корицы, исходящего от комика рядом. это внушает желаемое спокойствие. пускай серёга прекрасно понимает, какое же это ощущение шаткое.
***
— я уж и не думал увидеть тебя здесь, рус.
казах пожимает рустам руку, а после даже в объятья того затягивает. в сложившейся ситуации видеть лучшего друга на пороге собственного дома кажется чем-то парадоксальным. будто надежда на лучшее вновь возрождается, правда от осознания реальности сразу потухает, заставляя обоих лишь понимающе кивнуть друг другу.
— опа, рептилия. надеюсь ты серого не обижал, а если так, то пизда тебе от меня уже обеспечена, — щербаков слишком удачно надевает на себя образ клоуна, который стал ему слишком привычен. под крепкой маской дурачка скрывалось огромное количество мыслей и вопросов, которые мучали голову бывшего спецназовца. тут и чувства, которые он испытывает к собственному лучшему другу, тут и мысли о мафии, в которую он был ненароком втянут. тут и банальное волнение за деткова, который, правда, выглядел уже несколько лучше.
они, пользуясь предоставленной им возможностью, решают провести время вместе. даже тамби вызывают, который с удовольствием, без секунды на раздутия,
приезжает уже следующим утром. они просто проводят время с спокойствием, каждый про себя вспоминая былое время, когда все это было их обычной повседневной жизнью. ну а рустам и нурлан, между тем, прекрасно понимают, что этот период — затишье перед самой настоящей бурей.
