***
Дорога несётся вперёд с ужасающей скоростью и мне впервые становится страшно, что мы разобьёмся. Автомобиль быстро рассекает дороги, обгоняя другие машины, у меня в наушниках играет любимая музыка, а в голове появляются совсем новые, странные мысли. Сейчас передо мной стоит сложный выбор — и нужно что-то решить. Решить не для других, а для себя. Подсознанием я понимаю, что уже давно выбрала свой путь и не изменю это решение, хотя и сомневаюсь. Но людям свойственно сомневаться. И вот я с неким удивлением и даже страхом понимаю, что давно всё решила, но не хотела признаться себе самой, ведь это сложнее всего — быть честной к самой себе. Небо над нами удивительного цвета — местами розовое, местами синее и фиолетовое, и ещё немного бирюзовое и персиковое. А на горизонте совсем алое, как капли красной крови. Асфальт мокрый после дождя и первого снега в этом октябре, и я знаю, что сейчас он пахнет потрясающе — дождём, листьями и вечерним туманом. Лес по бокам от дороги разноцветный, он словно горит разными красками — жёлтыми, красными, оранжевыми, зелёными… Я знаю, что вряд ли в ближайшее время ещё увижу такие картины, поэтому стараюсь всё отложить в памяти. Постепенно небо темнеет, в октябре это происходит особенно рано. Появляются первые звёзды — маленькие, холодные, равнодушные. Мне кажется, что сейчас, в этот момент, решилось что-то важное в Мире, а что — непонятно. Думаю о том, как сильно меня ждёт дома моя семья. Как меня там любят просто так, не за что-то. Почему мы осознаём важные вещи слишком поздно? Почему тратим слишком много времени на пустое, ненужное? Человек очень счастлив, если у него есть хотя бы кто-то один, кто любит и ценит его. Он счастлив, если у него есть те, кому он может отдать свою любовь, и если он не одинок в этом большом холодном мире. Я всегда считала, что я одна, и боялась остаться одной на всю жизнь, боялась, что у меня не будет таких людей, которые будут искренне любить меня такую, какая я есть. Но у меня они появились, нашлись или обрелись — как лучше будет звучать, — и я больше ничего не боюсь. Однажды я зашла в магазин за продуктами и когда расплачивалась на кассе, продавец ни с того ни с сего заговорил со мной о семье и о любви. Сказал, что любовь — самое важное, что может быть в жизни у человека, а деньги и всё прочее ничего не значат. И если у тебя есть семья, есть любимые люди, то ты безгранично счастлив, даже если больше ничего нет. Я много думала потом над этими словами, перекатывая их так и эдак, и в конце концов согласилась с этой мыслью. Кто-то думает, что жизнь устроена очень сложно, несправедливо, неправильно — и да, где-то это действительно так. В этом мире стало слишком много зла и боли, и этого не изменить, как ни старайся. Но если жить просто — не обманывая, не лицемеря, не предавая, — а просто любить, то, может быть, жизнь стала бы намного лучше. Я думаю о том, откуда в людях столько злости и ненависти друг к другу. Откуда в них появляется желчь, желание мести, обиды, разочарования, ложь… И почему в них так мало простой искренней любви. Почему?***
Первый снег в этом году пошёл очень рано — 1 октября. Он начался внезапно вместе с ледяным моросящим дождём, который особенно больно режет голые кисти и руки. Также внезапно и кончился. Думаю о том, какие мысли роятся в голове у человека, который решается покончить с собой. Насколько сильно он устал от этой жизни, что решился прервать её? Какие проблемы у него появились в жизни, способные заставить сделать это? Неужели ему не хочется продолжать бороться, пока не останется ни одного шанса? Неужели ему не хочется провожать закаты, смотреть на звёзды, кого-то любить и быть любимым? Неужели больше не хочется увидеть новые места на этой земле, увидеть улыбки своих детей и внуков? Неужели может всё настолько испортиться, чтобы человек захотел этого? Потом думаю, что могу понять их. И поэтому мне хочется спасти каждого из них, кто подумал о таком, хочется увести в другую сторону, найти другое решение и другой путь для каждого из них. Но я не могу. Не могу спасти всех, кто устал и больше не хочет бороться и продолжать жить. Не могу отговорить их, не могу достучаться. Ничего не могу. А ведь у каждого из них есть своя уникальная история жизни, история их судьбы, которая так долго писалась, но для чего? Чтобы они сами всё прекратили и сами всё сломали? Чтобы стёрли записи, воспоминания о себе в истории этой планеты? Для чего? Пожалуйста, живите. Продолжайте идти вперёд, даже если хочется повернуть назад. Продолжайте бороться. Продолжайте искать своё счастье, свою судьбу, которая написана именно для вас. Продолжайте надеяться во что-то хорошее, что-то лучшее, даже если надежда гаснет. Продолжайте верить. Просто живите и любите, как можете, как вам хочется. Делайте то, что хочется. Заявляйте о себе, говорите о себе, говорите о своих проблемах. Не молчите. Когда-то я копила все негативные чувства внутри себя, копила очень долго, и они превратились во что-то тёмное, грязное, ужасное. Превратились в один сплошной комок боли, который я уже не могла куда-то деть, уничтожить его или выкинуть из себя, как ненужный мусор. Он всё рос, рос и рос, пока во мне оставалась хоть капля грусти, тоски, отчаяния. Мог в любой момент просто взорваться, уничтожив меня полностью. Не знаю, как, но я превратила этот комок боли в комок любви и надежды. Продолжала надеяться, что всё станет лучше, и в конце концов так и случилось. И не то что бы сейчас всё идеально и отлично — нет. И сейчас есть проблемы, и потом они будут. Они никогда не кончатся, пока мы живём, но я научилась с ними справляться и жить с ними. Научилась быть счастливой, даже если кажется, что мир вокруг рушится.***
Пустые коридоры больницы темны. Сейчас, глубокой ночью, это место похоже на кладбище — также тихо, темно и пугающе-тоскливо. Пахнет лекарствами, спиртом и смертью. А ещё старостью. Тусклые лампочки мерцают во тьме, создавая полумрак. В одном из кабинетов горит светильник на врачебном столе, заваленном бумагами, папками и кружками из-под кофе. В своём стареньком кресле сидит врач в белом халате, устало положив голову на скрещенные руки. Его глаза прикрыты, он как будто спит. Часы на стене тихонько отсчитывают время — тик-так, тик-так. Стрелки показывают час ночи. Напротив врача на маленькой табуретке сидит пожилой мужчина. Его волосы седые, как снег в феврале, морщины на измученном лице очень глубокие. Он покачивает трясущейся рукой, словно дирижирует, и смотрит на потрёпанную картину, где художник нарисовал туманное снежное утро. Глаза старика тоже слегка прикрыты, их цвет уже и не различишь — то ли серый, то ли мутно-голубой. Врач поднимает голову и трёт покрасневшие глаза пальцами, как будто это поможет убрать его усталость. Смотрит на старика и видит не человека, а всего лишь тень, оставшуюся от человека. — Давно вы лежите в больнице? Старик кашляет, прикрывая рот дряблой рукой. Его кашель похож на смех и врач сначала не может понять, смеётся он или кашляет. — Я не помню. Врач приподнимает в немом удивлении брови и заглядывает в карточку пациента. Пробегается глазами по кривым строчкам, выискивая диагноз. Но увидя такие знакомые и привычные для этого места слова — «старческое расстройство» — понимающе хмыкает и откладывает карточку в сторону. Этого пациента он видит всего второй раз в этой больнице, поэтому ещё не знает полную историю его болезни. Но тут и так всё понятно… Старик снова закрывает глаза и уплывает сознанием в своё далёкое прошлое, когда он был ещё так молод и красив… В то время, когда жизнь казалась такой длинной и вечной, а любовь — настоящей и единственной. Любовь и в самом деле была единственная в его жизни, и только её-то он помнит до сих пор. Перед глазами всплывают долгие холодные ночи, проведённые на маленькой кухоньке с едва мерцающим светом и на пару с одиночеством. Тогда он думал, что всё будет хорошо рано или поздно, что когда-нибудь его единственная любовь обратит на него внимание… Они будут вместе, когда-нибудь обязательно будут. В носу снова, как когда-то давно, стоит запах дешёвых сигарет и дыма, а сознание плывёт также, как тогда — когда ещё он, молодой и глупый, пытался заглушить свою боль морфием… Кажется, он путает реальность с воспоминаниями, потому что открывает глаза, но видит не врача и кабинет, а свою комнату в старой квартире, где сидит черноволосая девушка и смотрит на него, как на больного раком. Может, он вернулся в прошлое? Может, ему дали ещё один шанс? Кашель сотрясает худощавое тело и мужчина словно просыпается, широко открывая глаза, наполненные мутными слезами. Его прошлое слишком болезненное. Он несёт его груз всю жизнь, в надежде когда-нибудь всё забыть и освободиться от этих оков. Глаза закрываются. Он видит жёлтые фонари и лавочки под ними, и как там сидят двое — он даже не знает, кто они. Парень нежно обнимает девушку за талию, вдыхая аромат её волос. Она положила голову ему на плечо, и они наслаждаются этой ночью и друг другом, будто в последний раз. Он не помнит больше ничего, кроме этих холодных ночей в одиночестве, которые заполонили всю его жизнь. Он не помнит, как прошла его жизнь, как будто её и не было. — Вы больны? — врач задаёт вполне очевидный для него вопрос, на который он и так знает ответ. — Нет, я не болен. Я физически здоров. — В каком году вы родились? — В 1936 году. — А где вы живёте, вы помните? — Нет, не помню. Мне не приходилось выходить.***
Небо надо мной чёрное и звёздное, с такой яркой большой луной, что, кажется, сейчас она сможет заменить солнце. Я несусь в темноту на мотоцикле с бешеной скоростью, или мне так кажется, потому что на самом деле дорога очень неровная и петляет. Холодный ночной воздух освежает лицо, принося с собой запахи леса, асфальта и ночной росы. Сейчас мне совсем не хочется взрослеть, потому что мне безумно нравится то, что происходит в моей жизни — эти ночные гонки под жёлтой луной, эти чувства, похожие на фейерверк, который подожгли, и это пламя, которое разгорелось в груди несколько лет назад и до сих пор не может затухнуть. Мне не хочется это прекращать, но я знаю, что всё когда-нибудь исчезнет. И от этого становится очень больно. Сжимаю руками чёрную куртку и закрываю глаза, чтобы хоть как-то лучше запомнить этот момент. Из записей от 21 января 2019 (15:06) «Память о дорогом человеке зашита под кожу прочными нитками, и эти шрамы — уродливые, кровоточащие, большие, на которые постоянно падает взгляд, свой и чужой, но эти шрамы твои и всегда будут твоими».