Fowler

Губернатор принимал их обоих лично. Это был человек вполне образованный, чтобы скрывать свои дикие предрассудки, но даже он не удержался: — Вы сошли с ума, мистер Гомс! Он же индеец, он не может быть представителем Компании! Он говорил тихим свистящим и очень раздраженным шепотом. Огимабинеси отрешенно разглядывал книги в застекленном шкафу. Отчеты, отчеты, отчеты. Потрепанный том «Анатомии мира» Джона Донна, «Школа заблуждения» Госсона, «Иллиада» и Библия. Ничего интересного. — Убийцы, воры, идиоты, алкоголики и прочее отрепье может? — Голос Хэмиша прозвучал во всю силу. — Я понимаю, вы человек широких взглядов, но Компания не может взять на службу этого человека. Огимабинеси отметил, что Хэмиш Гомс начал выходить из себя еще до того, как Губернатор открыл рот. Он закипал медленно, просто начинал нехорошо щурить глаза, губы белели, а с лица пропадали все краски. Огимабинеси знал молодого человека всего два месяца, но этого было достаточно, чтобы понять, каков он на деле, этот очень умный, очень сильный и благородный юноша. Он не был похож на большинство европейцев прибывших из-за моря. Разительное отличие! Практически ничего общего. Зато он очень напоминал Огимабинеси тех, чью мудрость, мощь и нрав он находил на страницах европейских книг. Хэмиш Гомс был удивительным человеком. Редким. Настоящим героем. А эти старые развалины в напудренных париках считали его чем-то вроде зародыша человека, который внезапно заговорил. — Чепуха! Что значит, не может?! Он был моим проводником, и преотличным! И помог поймать Джеймса Джиста. А это было опасное дело, за которое никто не брался, — Хэмиш все еще держал себя в руках, но Огимабинеси нутром чуял что вот-вот он взорвется, — что еще нужно компании? — Господи... — Губернатор, в свою очередь, начал сердиться, — это правила! Мы не можем нарушать правила... Во-первых, он вор, а во-вторых... Дикарь не может быть на службе у Компании! Этого не бывало раньше! Проводником — куда ни шло, но не представителем, мистер Гомс! — Господин Губернатор, — не громко, но веско вмешался Огимабинеси. Еще секунда и произошло бы непоправимое: Хэмиш Гомс на дух не выносил слова «дикарь», он уже стал напоминать восковую статую с гневно поджатыми губами. Он мог зайти слишком далеко, так что ждать дальше было нельзя. Поймав взгляд почти бесцветных голубых глаз старика, Огимабинеси чуть поклонился: — Позвольте мне показать вам один документ, сэр, — он подошел ближе, не обращая внимание на мелькнувшее на лице Губернатора выражение: смесь отвращения, раздражения и тревоги, — возможно он немного смягчит для меня правила Компании. Он достал из тайного кармана свиток бумаги верже и подал Губернатору. Старик развернул документ и на его лице появилось немного жалкое, смущенное и растерянное выражение: — Вы имеете в виду... Огимабинеси слегка склонил голову. Ему было очень смешно: этот момент стоил пяти лет в сырой, открытой всем ветрам Новой Англии, среди чахоточных юношей и слишком много пьющих стариков. — Это пожалуй... Это... Откуда у вас этот документ, мистер... — Ивон Киркпатрик, — ласково подсказал Огимабинеси, с трудом сдерживая улыбку, — это, Господин губернатор, бумага выданная мне мистером Джоном Левереттом, эсквайром. — Но... — Я понимаю ваши сомнения, господин губернатор, но вы можете послать в Масачусетс за подтверждением, я полагаю, это не составит труда. А до тех пор можете оставить документ у себя. Наконец Огимабинеси улыбнулся и сунул руки в карманы своего расшитого птицами и цветами черного шерстяного камзола. — Это меняет дело, — старик справился с шоком и снова обратился к Хэмишу Гомсу, — Это все меняет, вы правы, мистер Гомс... Пожалуй, я готов выдать вам амуницию и документы Компании... Мистер Киркпатрик. Хэмиш, выйдя их кабинета остановился и положил руку на плечо Огимабинеси. В его красивых глазах появилось какое-то незнакомое выражение. — Колледж Гарварда? Почему ты не сказал? — А зачем? — пожал плечами Огимабинеси, усмехнувшись не без иронии, — изящные искусства. Греческий, латынь, философия и поэзия. Разве это могло бы пригодиться в нашем деле?