Devil you know

В Дерри царила ночь, тёплая и ясная. Легкий ветерок тихонько шептался с деревьями, звёзды ярко горели далекой белизной на безоблачном небе. Маленький городок уже давно спал, за исключением выпускников старшей школы Дерри, праздновавших в спортзале, и их родителей и учителей в дорогом ресторане. Да и эта вечеринка скоро должна была закончиться. Роберт Грей мирно спал в своей грязной постели, на пожелтевшем, порванном матрасе, в его полуразрушенной квартире, которую существо внутри него не хотело приводить в порядок — не было нужды. Клоуну снились прекрасные сны — как дети с криками и вылезающими из глазниц от ужаса глазами убегают от него в Бэсси-парке, как он потрошит из огромными лапами с длинными когтями, как вытаскивает из живота долгие метры кишок и лакомится, лакомится ими, а главное, их страхом. Пеннивайзу снилось, как он снова набирает прежнюю мощь, воссоединившись со своей далекой космической сущностью, как подчиняет этот отбившийся от рук город под свой контроль. А главное, как расправляется с этой надоедливой молью, этими Неудачниками. Приближалась полночь, и в это время Беверли Марш и Ричи Тозиер в последний раз за вечер поднимались на последний этаж школы и пробирались в туалет. Закуривали одну сигарету на двоих, она осталась последняя у рыжей девки. Пеннивайз в теле Роба Грея беспокойно заворочался во сне. Он чувствовал ужас, пока ещё далекий. Слышал легкую поступь несчастья. Вздрогнул, когда мальчишка приблизился к девчонке, якобы пьяным он не мог самостоятельно стоять на своих тощих ногах в убогих старомодных ботинках своего папаши. Клоун с криком проснулся, когда пацан поцеловал девчонку. Он кричал и кричал от ужаса, когда девка ответила на его поцелуй, когда подпустила его к себе ближе, когда обняла его ногами. Пеннивайз тяжело дышал, все ещё не понимая, что уже проснулся. Он только знал, что нельзя позволить им зайти дальше, ведь это только укрепит их связь, пусть и к детской дружбе, которая одолела его, это не имело отношения. По правде говоря, он знал, что это в сто раз хуже. Ведь то, что земные твари называли любовью, могла свернуть горы. Словно прожектор, она изгоняла своим светом всех демонов обратно в их темные углы. Но этот уголок, этот городишко Дерри, был его. Его, Пеннивайза, охотничьими угодьями. И ему совсем было не нужно, чтобы кто-то светил здесь фонарем. К тому же, клоун имел виды на эту девчонку. Раз она осталась в городке, не имея возможности сбежать, он собирался начать с неё. Поглотить ее целиком, выпить ее до дна, высосать ее страх вместе с кровью до последней капли. А сейчас этот очкастый говнюк собирался отобрать его добычу. Пеннивайз сел в постели, поморщился. Часть его была сейчас там, в том заброшенном туалете, где двое ничего не подозревающих подростков целовались. Клоун переместился дальше, на том этаже никого не было, совершенно. Все собрались внизу, все ещё ели, пили, танцевали, дожидаясь родителей. Он видел их всех насквозь. Кто-то был в стельку пьян и, уронив голову на сложенные на столе руки, спал, громогласно похрапывая. В будущем этого выпускника ждал алкоголизм, цирроз печени и двадцатилетний срок за убийство жены в порыве ярости, вызванной бутылкой виски. Молодец, подумал клоун, начинай готовиться уже сейчас. Девушка мирно ворковала с каким-то мальчишкой. Они улыбались, смотря друг на друга, втайне думая, как поженятся и будут любить друг друга до конце своих дней. Но Пеннивайз знал, что на девушке живого места не будет от побоев, ведь ее будущий муж рвал и метал, когда она прятала от него деньги и он не мог купить новую дозу кокаина. В конце концов он нашёл, кого искал. Клоун не хотел создавать парочке голубков наверху проблем, не сейчас, а так бы он уже давно посеял в голову какого-нибудь учителя мысль, что нужно обязательно проверить заброшенный туалет, ведь он часто ощущал там запах курева и находил смятые пачки сигарет. Учитель с легкой руки клоуна мог решить, что именно сейчас настало время прикрыть эту лавочку. Но Пеннивайз выбрал двоих крупных парней. Они занимались футболом в старшей школе, и в колледже рассчитывали получать стипендию за спортивные успехи. Они часто тренировались, следили за питанием, но водился за ними такой грешок — любили изредка выкурить по сигаретке. Они и сидели и болтали, но разговор оборвался на полуслове. Глаза остекленели, рты раскрылись, руки с вилками замерли в воздухе, не донеся еду до рта. Они синхронно встали и направились на последний этаж школы, считая, что сигарета им необходима именно сейчас. Ладони Ричи уже подцепили край платья Бев и тянули его наверх, обнажая белую кожу её ног, когда дверная ручка конвульсионно задергалась. Увлеченные друг другом, они едва заметили этот шум. Когда дверь чуть было не выбили с ноги, они отскочили друг от друга, как будто на них выплеснули ведро кипятка. Нервно следя за дверью, которую продолжали остервенело трясти, Беверли, соскочив с подоконника, поправляла волосы и платье, Ричи — галстук. — Эй, вы там! — наконец послышалось из-за двери, — Не одни тут хотите покурить! И где вы только ключ взяли? — А кто, собственно, интересуется? — проорал в ответ Ричи, чтобы выиграть немного времени. Посмотрел на Бев, — Ты их знаешь? Это не учителя? — Нет, — Беверли покачала головой, — парни из параллельного. Тоже тут иногда курят. — А я думал, что я у тебя один! — всплеснул руками Ричи, — Хорошо, парни, сейчас откроем бункер, а пока перестаньте расхреначивать дверь как безумные зомби. На мгновение по ту сторону воцарилась тишина, а потом послышалось гоготание. — Классный прикол! Балабол, ты что ли? Беверли уже отперла дверь, и два здоровенных лося ввалились внутрь, продолжая ржать. — И что ты тут забыл, очкарик? — пробасил один из них, протискиваясь к подоконнику между Ричи и Беверли. Они всё ещё смеялись, шутливо толкая друг друга, но Ричи показалось, что глаза у них были пустые, а движения какие-то заторможенные, как будто руки и ноги не успевали за командами мозга. Это напомнило Ричи о чем-то ужасном, но он отогнал эту мысль, списав всё на алкоголь. Они спускались вниз в тишине. В спортзале уже выключили музыку, еды и напитков не было, дежурные и некоторые выпускники помогали уносить столы в столовую, где они будут коротать время до следующего выпускного. Диджей собирал пластинки в большие картонные коробки, разбирал установку, сматывал бесконечные провода, похожие на змей. Кто-то включил свет, который фейерверком осветил зал. Магия момента ушла. Ричи подумал, что он уже вряд ли когда-нибудь повторится. Сейчас за ней приедет карета, которая позже превратиться в тыкву, и увезёт его Золушку к злобному отцу. Или это было в другой сказке? Беверли сжала ему руку. Он поднял глаза и увидел, что она улыбается ему, тепло, как майское солнце. Ричи был рад видеть эту улыбку. Значит, она не злится. Значит, ещё не всё потеряно. — Думаю, родители уже скоро придут, — она опустила глаза, не решаясь прогнать его, боясь, что он подумает, что он сделал что-то не так, а она всего лишь до сих пор побаивалась отца. В последнее время он многое ей позволил, но Бев боялась, что при виде её с парнем отец просто взорвется. Когда она все-таки посмотрела на него, Ричи узнал этот затравленный взгляд. Таким она встретила их на пороге квартиры, когда в её ванной взорвалась кровавая бомба, таким она выталкивали их наружу, опасаясь, что их кто-то увидит и расскажет её отцу. Он кивнул, мягко выпуская её ладонь из своей, отступил на шаг. А потом резко поднял руки вверх, как сдающийся копам преступник. — Только не стреляйте, масса! Этому парню ещё дорога ею шкура! Беверли рассеялась, затравленный взляд ушёл. Ричи облегченно выдохнул — он не хотел оставлять её одну такую испуганную. — Ладно, крошка, здесь я тебя покину, — он приложил большой палец к уху, а мизинец поднёс ко рту, — звякни мне, если захочешь повторить. — Ричи подмигнул ей, Беверли закатила глаза, но всё ещё продолжала улыбаться. Ричи успел отойти на расстояние, достаточное, чтобы никто не заподозрил, что они были вместе, когда у входа в спортзал показались родители Беверли. Она радостно помахала им и побежала навстречу. В следующий раз Ричи увидел Беверли очень нескоро. *** Выпускной прошёл, все платья были сшиты, поэтому работы в ателье работы заметно поубавилось. К ним, конечно, заходили и другие клиенты, но по сравнению с тем адом, текущая работа казалась унылой и рутинной. Девушки, включая и Джейн, заметно расслабились и могли теперь возвращаться домой до наступления темноты, не опасаясь, что не успеют подготовить кучу заказов в срок. После выпускного прошло недели две. Стало заметно жарче — лето уже полноценно вступило в свои права. Горожане вновь начали устраивать пикники в парках, играть в мяч. Беверли уже начала скучать по своему детству, ведь теперь такие простые радости, как прогулка в середине дня, были ей недоступны. В шесть вечера, закончив выкройку очередного костюма для бизнесмена, который планировал заключить крупную сделку по покупке недвижимости в центре города, Беверли, попрощавшись с Джейн, стараясь не замечать недовольную гримасу Джули Лори, распахнула двери ателье и с наслаждением вышла в прохладу раннего летнего вечера. Она как вкопанная застыла на крыльце. Перед входом в здание, нарушая все мыслимые и немыслимые правила парковки, стоял красно-белый Плимут-Фьюри, с длинными «плавниками» по бокам. Беверли совершенно не разбиралась в машинах, эта модель казалась ей немного устаревшей, но выглядела впечатляюще. Начищенный до блеска кузов блестел на солнце. Внутри были видны кричащие красные сидения. На капот опирался никто иной как Роберт Грей. На нем была клетчатая рубашка, синие джинсы и, несмотря на жару, тяжелые армейские ботинки. Очки-авиаторы скрывали его взгляд. Увидев опешившую Беверли он усмехнулся. Теперь он совсем не выглядел больным, скромным и потерянным парнем, которого она встретила в парке тысячу лет назад. — Роб? — неуверенно спросила она, подходя ближе. Он снял очки и ослепительно ей улыбнулся. А потом обернулся и протянул ей огромным букет цветов, который все это время прятался позади него на капоте. — Я слышал, что ты недавно закончила школу. Не смог пробиться на твой выпускной, поэтому предлагаю загладить свою вину. — Но Роб, ты не должен был! — она опешила, — Ты ведь едва меня знаешь! — Ну что ты, я отношусь серьезно к каждой девушке, с которой танцую в парке, — он оставался невозмутимым и все ещё протягивал ей цветы. — Да брось, давай поужинаем вместе. Я знаю, чего тебе хочется. Ты наверняка умираешь от голода после работы. «Я ведь действительно голодная, как волк. Как же хочется гамбургер». — Съедим по гамбургеру, запьём канистрой молочного коктейля... — ... Заработаем несварение желудка... — Бев уже улыбалась сама, не заметив, как взяла букет и прижимала к груди, как самое дорогое сокровище. — ... А потом съедим по фисташковому мороженному. «Мое любимое». — ... Обещаю доставить тебя домой ровно в десять вечера. — Роб, меня убьёт отец, если узнаёт, что я катаюсь по городу с парнем, тем более на такой красотке. «Не волнуйся, малышка Беверли, с твоим отцом я уже давно разобрался». — Я припаркуюсь в трех кварталах от твоего дома, и он ничего не заподозрит. — В четырёх. — Замётано. Они уехали, даже не взглянув в сторону Рассела Фарадея, который задумчиво смотрел им вслед. *** — Так значит ты все-таки устроилась на работу в ателье? — спросил ее Роб, когда она расправилась с гамбургером и с неослабевающим аппетитом уплетала уже второю порцию мороженного. Они сидели в закусочной в западной части города, подальше от ее дома. Гости располагались в уютных кабинках, отделенных друг от друга красными диванами с высокими спинками. На стенах были развешаны постеры поп-звезд пятидесятых. Из музыкального автомата, регулярно подкармливаемого четвертаками, лился какой-то ненавязчивый рок-н-ролл. Туда судя по черно-белой плитке бегали молоденькие официантки в коротких юбках и ослепительно белых передниках. Они осыпали гостей приветливыми улыбками, надеясь на чаевые побольше. Вот только Роб был поглощен только Беверли. — Ну да, — усмехнулась Беверли, отправляя в рот последнюю ложку мороженного, — Ты же сам меня оттуда забрал. Откуда ты узнал, кстати? — Нанял самого крутого частного сыщика города и заплатил ему за то, чтобы он следил за тобой, — Роб допил свой кофе и достал из кармана на груди пачку сигарет, щелчком достал одну, — Хочешь? Беверли кивнула и потянулась к нему через стол. То, что ей сейчас было нужно, хотя она все ещё побаивалась курить на людях. Но это место было так далеко от дома, далеко от работы отца или матери, перед ней сидел красивый парень и предлагал дорогие сигареты, на которые она едва могла наскрести мелочи, что ей стало все равно. — На самом деле я просто зашёл в школу, сказал, что готовлю статью о выпускниках этого года, и мне сказали, где тебя найти. Беверли глубоко затянулась, опустила голову на ладонь, весело смотря на него. Табак приятно оседал на языке, совсем не горчил. Сразу видно, что дорогие сигареты. Пепел полетел в антикварную пепельницу в форме панциря черепахи. — И в какой газете я могу прочитать про свою судьбу, репортёр Грей? — Ну, судя по всему, в ближайшем номере Вог. Она рассмеялась. — Ты мне бессовестно льстишь, Роберт Грей. Он пожал плечами. — Всего лишь визуализирую твое будущее. — Как мило с твоей стороны. «Ты ещё не знаешь, малышка Бев, какое будущее я для тебя приготовил». — Когда ты в последний раз была в цирке? — внезапно спросил он, подаваясь вперёд, сохраняя при этом невозмутимый вид. Бев опешила. Это был, наверно, последний вопрос, который она ожидала услышать на...ну давай, Беверли, не ври себе. Последний вопрос, который она ожидала услышать на свидании. — Лет в десять, наверно. Нам ещё тогда пришлось в Бангор ехать, чтобы посмотреть представление. — Ну, в Бангор, мы, конечно, не поедем, но проехаться придётся. — Роб, меня... — Я знаю, Бев, отец тебя убьёт, но я же обещал вернуть тебя в десять? «А если придется, я убью твоего гребаного отца, чтобы не путался под ногами» Она задумалась, смотря ему в глаза. Ей опять казалось, что они меняют цвет с синего на желтый и обратно, но она списала все на освещение — они проболтали за едой часа полтора, и солнце теперь расплавленным золотом разливалось по залу, вот его глаза и казались ей янтарными, почти желтыми. И она вдруг ему поверила. Поверила, что отец ничего не заметит. Или что он наконец будет вести себя как нормальный, понимающий, что дочь летом после окончания школы может задержаться, причём даже без вреда для собственной репутации. Что ей будет с ним весело и легко. Ей вдруг так захотелось пожить, ничего не боясь и не прячась по темным углам или Пустоши. — А знаешь что? Поехали. Роб улыбнулся. *** Ехали они минут сорок по пустому шоссе, ведущему в сторону Огаста. Мимо проносились редкие встречные машины, указатели и билборды, на которых, как мимолетно подумала Беверли, стало всё меньше объявлений о пропаже детей. Её не могло это не радовать, хотя теперь всему неведомому редко находилось место в её жизни. Роб ехал уверенно и спокойно, хотя и на пределе разрешенной скорости. Бев опустила стекло со своей стороны, и ветер приятно охлаждал лицо, пока она наблюдала за однообразными пейзажами - сплошные леса, изредка где-то вдалеке поблескивало зеркало реки или озера. Приятно пахло свежестью и летними цветами. Скорость и ветер смели все лишние мысли у неё в голове, как торнадо сметает деревянные домишки со своего пути. Вскоре Плимут свернул с шоссе на проселочную дорогу, уводящую в лес. Под колесами хрустели мелкие камешки, ветки растущих ближе к дороге дерьев почти хлестали по машине, и Бев закрыла окно. — Я тебе настолько надоела, что ты решил убить меня и спрятать тело в лесу? — шутя спросила Беверли. Она на самом деле ничуть не боялась, ей с ним было спокойно. — Ну что ты, — Роб поморщился, — Зачем так заморачиваться, я мог бы убить тебя в Пустоши, а тело сбросить в Кендускиг, — пару секунд им удавалось держать серьезное лицо, но они не выдержали и рассмеялись, продолжая углубляться в лес. — Скоро будет сюрприз, если, конечно, ничего не изменилось. Пеннивайз внутри Роберта Грея, который сейчас сидел за рулем Плимута-Фьюри 1958 года выпуска, действительно не был уверен, что потерянный в штате Мэн бродячий цирк всё ещё был на том поле, которое по краям с годами всё более тесно окружал лес. В последний раз он был там лет сто назад, когда умирал со скуки в Дерри. Ему показалось забавной шуткой заявиться в цирк в костюме клоуна и немного полакомиться там. Но не хотдогами и попкорном. Цирк разъезжал по всей Америке с гастролями уже более десяти лет. Детей и взрослых, которых вместе с костями и одеждой сожрал Пеннивайз, так что не осталось даже трупов, развлекали воздушные гимнасты, жонглеры, акробаты и дрессированные животные, которые после массового убийства разбежались по окрестностям — клоун не хотел опускаться до того, чтобы питаться животными, хотя страха в них той ночью хватало. После той памятной пирушки цирк так и остался заброшенным— Пеннивайз постарался, чтобы полиция и близкие жертв забыли, где именно была стоянка. С тех пор шатры и павильоны гнили и врастали в землю. Клоун не был уверен, что ему хватит сил создать правдоподобную иллюзию для своей спутницы, но это не страшно. Тогда он просто убьёт её прямо там. Но он зря беспокоился. Иллюзия, поставленная им сто лет назад, была настолько сильной, что даже сейчас, когда они въехали на парковку цирка, казалось, что он жил полной жизнью. Яркие, а не пожелтевшие от времени, шатры легко колыхались на ветру. Вкусно пахло сладкой ватой. Туда сюда бегали дети, прося родителей сводить их в какой-то интересующий их павильон. А в конце огромного поля, на котором благодаря магии не было видно сорняков и скопившегося за сто лет мусора, высилось огромное колесо обозрения, величаво поднимающее и опускающее украшенные разноцветными лампочками старомодные кабинки. — Ты когда-нибудь видела свой родной штат с высоты птичьего полёта? — Неа, крыльев пока не отрастила. — Пошли, предоставлю тебе такую возможность. — Роб, да там огромная очередь! — О, представь мне эту маленькую проблему. Он оставил ее у ларька доедать ее сахарную вату, а сам подошёл к небольшой будке у колоса обозрения. У него не было в этом никакой необходимости, ведь стоящие в очереди люди были давно мертвы и остались здесь как проекция его собственных воспоминаний. Он наклонился к окошку, якобы о чём-то договариваясь, протянул двадцатку, которая упала на землю, окропленную кровью билетера, из которого он в прошлом столетии вытянул кишки, превратившись в огромного волка, которых тот панически боялся. Роб обернулся к ней и помахал рукой, а когда Бев подошла, уже расправившись с сахарной ватой, повёл ее в обход колёса, где была другая площадка для посадки в кабинки. Мысленный отпечаток работника цирка, подмигнувший Робу за полученную двадцатку, пропустил их вперёд очереди и посадил в кабинку совершенно одних, хотя та была рассчитана на четыре человека. Кабинка лениво, как река в середине сухого лета, поднималась наверх, с каждым мгновением открывая фантастический вид. Уже начинало темнеть, и тут и там факелами загорались огни городов. Вокруг действительно летали птицы. Добравшись до высшей точки, вместо того, чтобы плавно опускаться, кабинка мягко остановилась в ста метрах от земли, покачиваясь. Всё, кроме ветра, осталось далеко внизу— и шатры и павильоны, и посетители, которые отсюда казались бегающими по земле муравьями. Где-то вдалеке змеилась дорога, горели огни Дерри. Мир с его земной жизнью казался таким далёким. — Колесо сломалось, или это входит в путевку, — Беверли опустила голову на сложенные на бортике кабинки руки, осматривая окрестности. — Иначе было бы невозможно насладиться видом, — тихо сказал Роб вместо ответа. Он откинулся на стенку деревянной скамьи, раскинув руки в стороны, тоже смотрел вдаль, подставляя лицо ветру. Его ладонь оказалась рядом со спиной Беверли, которая пребывала в трансе, практически засыпая. Волосы, сейчас казавшиеся расплавленной медью, покачивались из стороны в сторону, собранные в хвост на затылке. Кончиками пальцев Роб легко, едра касаясь, прошелся снизу вверх по её спине. Он был котом, который, заманив мышь в ловушку, неспеша играл с ней, знал наверняка, что жертва никуда от него не денется. Бев вздрогнула, но осталась сидеть в той же позе. Роб поднял руку ещё ваше и мягко стянул с её волос резинку. Они тут же разлетелись в разные стороны, как стая напуганных птиц. Клоун мог прямо сейчас свернуть ей шею или задушить. Но что-то внутри заставило его занесенную руку остановиться. Вместо того, чтобы сломать как сухую ветку её шею, Роб мимолётно погладил её волосы, шелком просачивающиеся сквозь пальцы. Он знал, что она уже не только доверяет ему, готовая ехать к черту на рога ради цирка, в котором не была семь лет. Она была очарована, хотя ещё не отдавала себе в этом отчет. Очарована его к ней отношением. Свободой, которую он ей дарил, нужную ей, как глоток воздуха утопающему в болоте. Его образом крутого парня, который, однако, не пытался залезть ей в трусы или поставить очередной фингал под глазом. Клоун хотел подступиться к ней как можно ближе, а потом уже атаковать, вдоволь наигравшись. Как он думал. В конце концов даже взятка в двадцать долларов закончила своё действие, и кабинка смиренно опустилась вниз. Они зашли ещё в пару павильонов, постреляли в тире, не сумев выиграть плющевого мишку, которого Беверли все равно не смогла бы забрать домой, съели ведро попкорна и отправились домой. Как и обещал, Роб припарковался вдалеке от ее дома. — Спасибо за маленькое приключение, — Беверли тепло ему улыбнулась. Он потянулся и поцеловал ее. Она не отпрянула.