Кто ты такая, Вивиан Гилберт?

      — Что случилось? Где она? — Хоуп резко подскочила в постели, смотря на тётю Фрею со страхом.       Последнее, что она помнила — как мать Романа усыпила её, и трибрид упала без чувств. Дальше всё было, словно в темноте и только сейчас девушка проснулась. Смотря в глаза тёти, Майклсон всё поняла. Пустые и скорбящие глаза, которые хотели смотреть куда угодно, но не на племянницу. Слёзы покатились из глаз трибрида. Её мама была мертва. Она второй раз теряет свою маму. Ей надо было рассказать всё отцу, тёте, но вместо этого девушка слепо поверила парню, в которого влюбилась. Парню, который оказался врагом, чья мать в итоге и стала погибелью её матери.       В комнату вбежал Хенрик и замер, смотря, как Хоуп плакала на плече Фреи. Он ничего не знал, но чувствовал всё, что испытывает его племянница. Скорбь, утрата… Майклсон подошёл к ним и упал на колени у кровати трибрида, обнимая её. Они потеряли часть своей семьи, а Хоуп потеряла ещё больше. Он слушал рыдания племянницы и не мог поверить. Как Вивиан оказалась мертва? Почему? Она меньше всего заслуживала этой смерти, все её действия были лишь защитой Хоуп и Хенрика. Гилберт помогла младшему Майклсону влиться в новый мир, а Хоуп не затеряться в пучине одиночества. В груди поднимался гнев по отношению к тем, кто виновен в смерти двойника.       Новый Орлеан словно пал в темноту. Простые люди не знали, что случилось, но каждый чувствовал, как тьма накрыла их с головой. Все существа скорбели, кто-то сильно, кто-то вообще слабо, но каждый чувствовал утрату той, которая помогала держать покой в их городе. Волки, что уже привыкли к матери их вожака, казалось, скорбели больше. Вивиан в дань памяти Хейли и Джексона давала им покровительства больше, чем остальным и теперь будущее пугало их. Вампиры, существа, частью которых и была Гилберт, тоже не могли принять факт, что один из лидеров мёртв. За время отсутствия Марселя в городе они привыкли к правилам Джоша и Вивиан. Ведьм же подкупила человечность двойника.       Пустота. Вот, что описывало прежде веселый город. Все готовились к похоронам и никому не было дела до веселья. Они въехали в город ближе к вечеру, когда обычно люди только собирались на улицах, шли гулять, когда были слышны все разговоры. Всё замерло в одной точке. Хенрик сжал руку племянницы и попытался ободряюще улыбнуться. Улыбка вышла скорее вымученной, словно уголки губ завязали нитками и дернули за них. Всё было так хорошо, до обращения Генри и всего начала этого. Теперь было всё плохо.       Хоуп была облачена в черное платье, которое когда-то выбирала с матерью. В тот момент их мысли были заняты другим праздником для этого платья, но теперь оно стало похоронным. Хенрик крепко держал племянницу за руку, чувствуя слабость у Хоуп. Он боялся, что та сорвётся, что выплеснет всё горе. Осторожный взгляд на старшую сестру, Фрею, что шла рядом с ними. Внезапно заиграла мелодия, младшая из семьи оглядывалась по сторонам, ища знакомых, ища отца. Где он был в этот момент? Шум в голове рос с каждым шагом. Столько людей вокруг и никого из близких. Где были Джоанна и Джексон Флорес? Где в конце концов Кевин? В голове проявлялись голоса, хор голосов, который сводил с ума. Майклсон шла прямо, но внезапно дорогу перегородила машина. Она подняла руки и взорвала её одной мыслью, где-то рядом возник Хенрик и чуть болезненно простонал. Должно быть, трибрид взяла его силу для быстрого заклинания. Он успел схватить её за руку, как Джош унёс их восвояси, спасая от колов. Оказавшись в доме, Хенрику впервые захотелось напиться. Он видел, как пил его старший брат, как пили вообще все члены семьи, когда тот гостил у них, но ни разу не пробовал сам. Сейчас ведьмак хотел напиться вдребезги, лишь бы всё позабыть. Публичные похороны обернулись провалом, им даже нечего было хоронить. Всё, что осталось от Вивиан, да Греты это пепел.       Хенрик обнимал свою племянницу, что не смогла вновь сдержать слёзы. Сначала в детстве потерять родную мать, а теперь и ту, кто родную мать и заменила, стала сама родной… Он наблюдал, как пришла стая, некоторые ведьмы, как пришли Марсель, Джош и Винсент и хотелось свернуть им шеи, смотря на сочувствующие улыбки. Если бы они выяснили, кто змея в их Эдеме раньше… Клаус пришёл к концу речи Фреи, где-то запачканный в крови, но Хоуп было всё равно. Она высвободилась из рук дяди и уткнулась в объятия отца, тихо плача. Ведьмак отошёл к толпе, наблюдая лишь за фигурами отца и дочери, что скорбели.       — Вивиан была милосердием Клауса, теперь всё, что его будет сдерживать это его дочь, — раздался голос Винсента рядом.

***

      Хоуп стояла у могилы Камиллы О’Конелл и грустная улыбка была на её лице. Мама, папа, тётя Фрея столько рассказывали ей о Камилле, что даже когда её нет, Майклсон чувствовала её присутствие. Девушка совсем не помнила возлюбленную отца, что заботилась о ней тоже, но фотографии и рассказы о блондинке накрепко засели в её душе. Они бы подружились… Папа бы вновь был счастлив, а потом они бы нашли способ убрать Пустую, вернуть память Элайдже и тогда была бы счастлива и мама.       — Хоуп? — раздался голос той, кого она и не ожидала увидеть.       — Тётя Давина? — прошептала Хоуп, оборачиваясь и ныряя в объятия ведьмы.       — Как ты, милая?       — Всё так же ненавижу себя и Грету за то, что мама умерла… Если бы она не сорвала кулон… Мама бы не сгорела на солнце.       — Кулон? От солнца? — бывшая Клэр нахмурилась.       — Ну да, от чего же ещё?       — Но у неё же был браслет, я лично его делала ей, браслет на ноге.       — Браслет? Нет, у неё был кулон…

***

      — Кто нарисовал эту картину? — кивнул Элайджа на картину в бывшей комнате Ви.       Они уже несколько дней были тут, по крайней мере так они думали. Все уж почти нашли свои ключи, но лишь Элайджа, что ничего не помнил, не мог найти свой ключ. Они, казалось бы, облазили весь дом, кроме комнаты, в которую никто не желал заходить. Но Кол вспылил. Элайджа и Никлаус вошли в комнату и взгляд тут же уперся в картину на стене.       — Та, кто умерла из-за тебя.       Старший из Майклсонов вздохнул. Даже Финн, что мало имел общего с семьёй, один из первых нашёл ключ в фотографии его и Кевина вместе с Хоуп. Элайджа снял картину со стены и, несмотря на предостережающий рык Клауса, провёл кончиками пальцев по холсту. Что-то знакомое было в этой картине, но что именно, вампир так и не мог понять. Он вытянул картину из рамки и развернул её, натыкаясь на подпись внизу, что была почти незаметна. Фраза, что несла всё, что несла отношения Ви и Элайджи. Фраза, что и стала ключом ко спасению.       — Ты — мой путь. Я только твой бракованный двойник, — прочитал Элайджа и на пол со звоном упал ключ.

***

      Хоуп опять потеряла сознание. Это было уже который раз и каждый раз Хенрик еле успевал её спасти. Столько частей Пустой рядом убивало, буквально уничтожало трибрида изнутри. Давина и Кевин пытались ей помочь, но в итоге всё было тщетно. Ведьмак пробовал и забрать часть силы племянницы, но каждый раз натыкался на блок. Если же блок удавалось пройти, Майклсон не успевал забрать и часть силы, как вылетал и сам почти выключался. Они не знали, что делать и как поступить. Хоуп только что произносила заклинание, а теперь вновь оказалась в руках дяди, без сознания.       Хоуп шла по тёмному лесу, осматривая всё вокруг. Она была здесь раньше, в детстве, а затем и в юношестве. Лес её стаи, чьим лидером она была. Вдалеке виднелись огни и слышались голоса и девушка шла на них. Ей нужно было выбраться из очередного кошмара, что поглотил её вновь. Просто выбраться из ужаса который она сотворила сама, просто выбраться и спасти сем…       — Мам? — вырвалось из её губ, смотря на молодую женщину, на которую она была похожа.       Хворост выпал из рук Хейли и она с неверием посмотрела на дочь, что не видела слишком долго. Они влетели в объятия друг друга, смотря друг на друга с шоком. Столько лет минуло и Хоуп встретилась с родной матерью, что толком и не помнила. Они молчали, лишь смотря друг на друга и обнимая. Долгожданная встреча, что не должна была состояться так рано.       — Моя маленькая девочка… Почему ты тут? Ещё слишком рано, Вивиан же обещала заботиться о тебе… — прошептала Маршалл, целуя дочь в лоб.       — Она заботилась, мам, заботилась.       Всё сорвалось с языка Хоуп раньше, чем она успела сообразить. Она рассказывала ей обо всём, не упуская и капли. Ей хотелось, чтобы её мама знала обо всей её жизни, пусть её пришлось пропустить. Майклсон рассказывала о праздниках, что справляла в кругу дяди Финна и друзей Вивиан, о дяде Джереми, что научил её тайно самообороняться, ведь Вивиан точно бы не была рада методам брата. Речь лилась из её рта, а Хейли улыбалась, смотря на дочь. В голове билась лишь одна мысль, мысль о том, что Вивиан выполнила обещание, что дала ей когда-то.       Хейли провела её к стае, где Хоуп наконец встретилась и с Джексоном. Тот с улыбкой встретил её, обнимая падчерицу. Маршалл улыбнулась сильнее, смотря на это, ведь отчасти боялась. Джексон видел её дочь совсем малышкой, а теперь она взрослая девушка с характером. Ей не стоило беспокоиться. Джексон уже очаровал дочь своей жены и теперь с удовольствием рассказывал ей обо всём, что происходило с ними, с их стаей. Он так же слушал и рассказы Хоуп, к слушанию которых присоединилась и другая часть стаи. Они все смеялись с каких-то её проделок, более старшее поколение по-доброму ругало её и Кевина, что вообще, как учитель должен был вести себя строго. И Хоуп наконец встретила бабушку и дедушку по материнской линии. Они обняли её и прижали к себе, радуясь встрече с внучкой. Девушка заметила схожесть между ними и тихо рассмеялась от счастья. Тут трибрид вновь почувствовала семью. Рыжеволосая отошла к матери и широко улыбнулась ей.       — А где мама? Она где-то со стаей в лесу? Пошли к ней? Я останусь у вас и…       — Вивиан? Её тут нет и не было вообще в загробном мире. И ты не останешься.       — Как нет? — Хоуп нахмурилась. — Но она же умерла…       — Ты уверена? Её нет здесь, я бы узнала.

***

      Крик раздирающий душу раздался на всю церковь. Майклсоны не знали, как помочь брату, что вспоминал всё, что вспоминал любовь, что потерял. Слёзы потекли из глаз Ребекки от крика брата и она уткнулась лицом в плечо Кола. Хотелось закрыть уши руками или закричать следом, чтобы выпустить всю злобу, гнев, ненависть и самое главное боль… Элайджа плакал и кричал, не в силах принять новые факты, что теперь прочно засели в его голове. Он виновен в смерти Вивиан, в смерти той, кто была ему всем. Первородный думал, что горечь от утраты такая же, как и была от утраты Татьи, но сейчас всё было иначе. Татья не была его… как любят говорить нынешние подростки, истинной любовью. Она имела облик его истинной любви. Вивиан была для него всем. Его путём, его бракованным двойником, она была его полностью.       — Я, конечно, не мисс Вселенная сейчас, но плакать от этого, право, не стоит. — раздался голос, что они жаждали слышать, но понимали, что не услышат.       Вивиан Гилберт с горькой усмешкой смотрела на Майклсонов, чуть пошатываясь. Она уже встретила Хоуп и, успокоив, отправила ту спать и не медля направилась к остальной части семьи, её семьи. Она смотрела на неверящие взгляды Майклсонов и как Элайджа вставал с пола. Двойник хотела броситься в его руки, но боялась, что ноги подведут. Ей не надо было и вести бровью. Губы Элайджи накрыли её, прижимая к себе, пытаясь всосать в себя, приклеить намертво и не отпускать больше никуда и никогда. Они найдут способ справиться с Пустой, что отравляла их жизнь последние годы. Но Майклсон теперь никуда не отпустит своего двойника. Они разорвали поцелуй, когда воздуха не было, даже не тогда, когда почти не хватало, именно не было. Их губы были словно спасительной водой в пучине песков пустыни.       — Не смотрите на меня так. — буркнула Гилберт, прижимаясь к первородному. — Словно вы забыли кто я такая. Я из рода двойников Петровых. Выживание заложено в наших ДНК.