Моя прекрасная незнакомка

      Нет! Нет! Джонс не хотел верить в это! Это все шутка! Черт, но сейчас же не первое апреля! Дыхание перехватило, а пол ушел из-под ног. Перед ним пролетели воспоминания из прошлого, как Румпельштильцхен безжалостно раздавил сердце Милы, убил ее. И сейчас это повторится?! Второй раз он потеряет свою любовь? Да он не переживет этого! У него совсем пропадет смысл жить. Опять оказаться одному, вернуться в пиратство с пустотой в душе?       Киллиан — однолюб, и он вряд ли смог бы подпустить к себе кого-то ещё раз. Он слишком много прожил в одиночестве, столько не живут обычные люди. Зачем он разрешил себе открыться кому-то?! Поверить, стать снова уязвимым и влюбиться?! Киллиан прошел этот урок много лет назад, но, видимо, так ничему не научился. Любовь — это слабость.        В глазах помутнело, и Джонс тщетно попытался сморгнуть слезы.       — Нет! Быть того не может! Не нужно! Не делай этого! Ты сошла с ума?! И ты хотела умолчать об этом?! Не удостоить меня чести даже узнать, что происходит?! — разозлился он, стараясь понять, насколько все плохо в их отношениях. Нет! Все же только что было хорошо!       — Киллиан, я просто… боялась сделать тебе больно, ранить тебя, — Эмма виновато потупила взгляд. — Но ведь я все равно все тебе рассказала, — неожиданно Джонс обнял ее, успокаивая.       — Есть обязательно какой-нибудь другой вариант! Я не позволю что-то тебе с собой сделать!       — Есть… Но я к нему не готова. Ведь можно же пожертвовать любым сердцем из пары. Я не возьму твоё, а Реджине — позволить отдать свое или Робина, — судорожно сглотнула Эмма, и слеза потекла по щеке. — Я тебя тоже очень люблю, и это было бы нечестно, подло. Ты не должен этого делать. Ты не обязан передо мной ничем, и в конце концов это только моё бремя — королевство. А ты живи, люби… Я уверена, ты найдешь свое счастье, — уже не скрывая, плакала Эмма. Эти слова были самыми страшными для Киллиана.       — Нет, Свон, не глупи! Прошу! Я отдам свое сердце, если нужно, и надеюсь, оно будет не слишком черным для заклятия. В этом и есть главное таинство истинной любви: ты бескорыстно готов жертвовать всем ради своей второй половинки. Я хочу сделать хоть что-то хорошее хотя бы в последний раз. Я прожил слишком много лет, а ты еще очень молода и будешь королевой, — истерически рассмеялся Джонс, толком не понимая, что несет. Вдруг Свон приложила указательный палец к его губам и прошептала:       — Киллиан, успокойся, можешь даже не пытаться меня переубедить. Именно поэтому я и не хотела тебе говорить… Я знала твою реакцию. Но не все так плохо! И есть шанс воскресить меня! Буду потом детям своим рассказывать, что побывала на том свете, — мрачно улыбнулась Эмма, стирая большим пальцем незаметно потекшую слезу по щеке Киллиана. Он старался не дать слабину, но у него не получалось. Свон никогда не видела его плачущим, с покрасневшими глазами, распухшим носом и абсолютно убитым.       — Какой?! — с надеждой смотря на нее, произнес он.       — Если разделить сердце истинно любящего, не обязательно именно из этой пары, на две части и одну отдать умершему, то он воскреснет. В общем, там все сложно… Реджина согласилась только на то, чтобы отдать мне половину своего сердца… Ведь у нее тоже есть истинная любовь. Но есть одно «но» … — замялась Эмма, и Крюк тут же перебил ее:       — Разрази меня гром! Чего же ты молчала?! И не смей говорить мне «нет», раз уж ты такая упрямая, я разделю свое сердце и отдам его тебе, — он коснулся губами ее щеки и поцеловал слезу. — Какое «но»? Когда пройдет обряд? — Джонс крепко обнимал Эмму, уткнувшись в душистые волосы. — Мы справимся, все будет хорошо.       — Через два дня. Если окажется, что между людьми она не истинная, то заклинание не сработает, а человек умрет. Но нужно же везде искать что-то положительное. Шансы на спасение есть, а это уже хорошо, — попыталась подбодрить его Эмма.       Она всегда была оптимисткой, даже в таких тяжелых ситуациях. Этот ответ вновь будто ударил его под дых. Джонс запрокинул голову, громко сглотнув. Он отлично понимал, что ждать больше нельзя. Всего два чертовых дня! Приди он пораньше! Может, можно было бы что-то сделать… Каким же идиотом он был. А если не истинная? Если ничего не выйдет?.. Киллиан слишком разочаровался в жизни, и удача была точно не на его стороне.       Свон прижималась к его груди, положив голову на плечо Киллиана, ласково, будто желая отдать всю душу, обнимала, вдыхала его невероятный запах… И с тем сердце захлестнула щемящая боль… И слезы с новой силой накатили на Эмму. Влюбленные стояли, обнимаясь, и успокаивали друг друга.       Джонс однажды рассказал Свон, что никогда не давал себе даже возможности проявить слабость на людях, а уж тем более дать волю слезам, что впоследствии превращалось в агрессию. Но при ней он смог снять все маски и заплакать, ничего больше не сдерживая в себе.       — Любовь моя, давай отпустим все обиды? Прошу, ведь эти два дня… они могут стать последними для нас, — с этими словами Джонс коснулся желанных губ, медленно и нежно целуя. На него обрушилась лавина удовольствия, и Крюк все углублял поцелуй, по которым так изголодался, проникая языком в рот, прикрыл глаза, подаваясь вперед, получая в ответ тихий стон. Как же они давно этого ждали! Страстней, жарче, горше от всей боли, которую они друг другу причинили.       — Я думаю, они давно в прошлом. Давай запомним этот урок и больше не будем так поступать и врать друг другу, обижаться, давай решать все мирным путем, если мы будем вместе, — девушка уткнулась носом в шею Киллиана.       Ноги неожиданно ослабли и подкосились. Эмма отшатнулась, прикрыла лицо руками и сползла по стенке вниз. Джонс, ничего не говоря, сел рядом и прижал Свон к себе, медленно поглаживая по голове. В какой-то момент у него просто закончились силы на все эмоции и слова, и слезы сами собой текли по щекам. Они сидели в темноте и тишине и держались за руки, лишь громко всхлипывая.       Они словно в огненной ловушке в лесу, в кольце пожара, а впереди лишь один просвет… Они бегут к нему, но огонь тут же перекидывается на верхушки деревьев, оставляя их в смертельном заточении сгорать дотла.       А ведь в этот момент за стенами был разгар бала, торжества и никто не думал о проблемах.       — Я скучала по тебе. Ты мне нужен больше всего на свете. Киллиан, пожалуйста, не бросай меня, мне очень без тебя страшно. Я должна держаться, должна быть сильной... Должна быть для всех примером, но... мне очень-очень страшно, — нарушила молчание Эмма, всхлипнула и провела ладонью по щеке Киллиана. Она чувствовала себя слабой, не будущей королевой! Свон пыталась отбросить все плохие мысли.       Близость к Джонсу медленно, но верно брала вверх, затопляя сознание. Сейчас ей никто не помешает! Она пролила слишком много слез, чтобы сейчас отказывать себе в удовольствии.       — А мне не хватало тебя. Я не брошу тебя больше, клянусь. И отлично понимаю, каково это — нести отвественность за огромное количество людей и вести их за собой. Быть примером... Но быть принцессой, наверное, еще сложнее. Но ты, девочка моя, обязательно со всем справишься, я всегда буду рядом с тобой, — улыбнулся Киллиан любимой улыбкой Эммы, когда она, все решив для себя, села к нему на колени и обхватила руками лицо.       Свон не церемонилась и сразу же с напором впилась в губы, чем и ошарашила Киллиана. Тот опешил, но тут же среагировал и не менее страстно ответил на дерзкий поцелуй, проникая в рот языком, обняв шею принцессы руками. Он ощутил солёный вкус слез и, оторвавшись от губ, лихорадочно сцеловывал их с щек.       — Ты правда хочешь… — изумленно начал Киллиан, но Эмма перебила его, игриво пробегаясь пальцами по груди, начиная расстегивать пуговицы сюртука, слегка ухмыльнулась и подняла на него дьявольский, заводящий взгляд. Его зрачки расширялись, в тёмных глазах бушевал шторм от всех пережитых чувств, сумасшедшей страсти.       — Хочу тебя. Здесь и сейчас. Хочу почувствовать себя живой в последний раз. Подарить тебе драгоценные воспоминания о нас, если ничего не выйдет, — невероятно больно… больно было говорить эти слова, осознавать, что жизнь может закончиться. Впервые Эмма сама осмелилась это сказать, ведь раньше стеснялась. Но терять было нечего.       От этой безысходности все звуки притупились, весь мир Киллиана резко сузился…       Нет!       Нет!       Её больше не будет… Шансы на спасение ничтожно малы! Что может быть хуже, чем знать о приближающейся смерти самого дорогого, родного человека на свете?       — Эмма, не говори такое, прошу… Не думай о плохом, хотя бы сейчас, — и Киллиан пытался заглушить эти чувства… С горьким привкусом слез, едких и жгучих дорожках от них на щеках Киллиан рывком притянул к себе и отчаянно целовал её, его ладонь скользила ниже по спине, уже под слоями одежды ощущая, насколько жарко Эмме. — Эй, лапочка, я же никогда не забуду тебя… — он изо всех сил старался подбодрить и Свон и себя.       Но Эмма не стала ничего слушать и завораживающе облизнулась, тяжелее задышала, не теряя ни секунды, запустила руки в пышные волосы мужчины и яростно впилась в губы. Черт, этой ночью она точно отыграется на Киллиане! Эти несколько недель без близости оказались очень изнурительными… без его ласк, без ощущения, что он внутри неё. Захлебываясь в сумбурных поцелуях Крюка, Эмма забывала, как дышать, от его прикосновений живот начинало сводить…       Свон чуть-чуть отодвинулась от Киллиана, заглядывая в его глаза. Опять тот взгляд: дикий, вожделеющий, возбужденный и влюбленный, но в то же время смешанный с невероятной тоской, отчаяньем и последней надеждой. Опять покрасневшие губы, тяжёлое дыхание, а ещё яркий румянец на щеках. Эмме дьявольски нравилось ощущать себя такой желанной.       Тело вопило и требовало продолжения, ноги от изумительной слабости подкашивались, а колени дрожали. Свон неловко поднялась и поманила Киллиана к себе, подав руку и помогая ему подняться с пола.       Боль. Страх. Слишком сильные и раздирающие боль и страх. И утешение, спасение они искали друг в друге…       Эта женщина пьянила, затуманивала разум еще сильнее, чем когда-то Мила. Сердце вырывалось из груди, и от самых кончиков пальцев пробегали молнии, покалывания по всему телу… Мила осталась лишь в воспоминаниях… Даже к ней Киллиан не испытывал такой привязанности. Встреть бы он её сейчас случайно на улице, то не почувствовал бы ничего.       От жгучих прикосновений, поцелуев Джонсу стало слишком душно, и ему очень захотелось снять сюртук и рубашку. Незаметно штаны потеснели, и член дернулся, натянув ткань, а Крюк шумно вдохнул воздух. Его рука скользнула ниже по спине Эммы, ощущая приятный бархат под ладонью, и сжала упругие ягодицы. Дьявол, он невероятно нравилась ее задница, которая так и просила хорошего шлепка… и сегодня получит не раз. Взгляд упал на декольте и почти что открытую грудь, Крюк судорожно сглотнул и представил, как будет ласкать ее, покусывать, посасывать соски и слушать мольбы Свон о продолжении.       — Ты сама напросилась, — Киллиан прошептал, мазнул по скуле к уху и прикусил мочку, опаляя кожу теплым дыханием, и оставил короткий и дразнящий поцелуй в чувствительном местечке. Свон тихо охнула и прикусила губу, ведь Джонс прижался к ее паху и потерся, давая почувствовать, насколько заведен и как сильно натянулись его кожаные штаны.       Низ живота вновь наполнился тянущим ощущением, щеки смущенно покраснели, и Эмма тяжело задышала, подставляя шею для хаотичных, диких поцелуев. Как же она скучала по ним. Свон сильнее хотела отдаться в эти чуткие руки, а меж ног все больше зудела и пульсировала одна точка. Она терлась в ответ об его пах, отлично ощущая эрекцию, тихо всхлипывая, стягивала сюртук с Джонса.       Киллиан отступил на один шаг, сбросил его на пол и принялся расстегивать пуговицы на нагретом жилете. Он искушенно смотрел в лихорадочно потемневшие глаза Свон, пока она вытаскивала шпильки из прически. Однако принцесса не вытерпела припала к шее разгорячившегося и ненасытного Джонса: напряженной, с пульсом, бьющимся под ее губами. В эту секунду Эмме было сложно даже описать, насколько она хочет Киллиана.       Его руки ослабли, он запрокинул голову и едва слышно промурлыкал, полностью отдаваясь Эмме, подставляясь блаженно-ярким до исступления поцелуям… Кадык Джонса дергался, когда он судорожно сглатывал.       Жажда. Безумная, опьяняющая страсть. Здесь и сейчас им невероятно хочется забыться и слиться воедино.       Джонс был любителем длинных прелюдий, ему нравилось растягивать удовольствие, тем более сейчас, когда ему хочется запомнить каждый изгиб, вкус губ Эммы, каждую черточку. Лишь иногда, в экстремальных условиях он был быстр… Как например, в Нетландии… Но об этой истории он бы не хотел даже вспоминать. Тем более сейчас.       — Свон, ты играешь с огнем. Это опасно, — черт, она получала такое удовольствие, лаская самые чувствительные зоны. Сейчас Эмме было плевать, увидит кто-нибудь фиолетовые отметины на шее Киллиана или нет. Какая вообще разница, когда жить осталось два дня?       — Я не боюсь опасностей. Тем более сейчас. И если уметь управлять огнем, то он не страшен, — парировала Эмма, хитро улыбаясь, и сама вытащила последнюю шпильку из прически. Ох… Какое облегчение. Волосы красиво рассыпались по плечами и спине. Корни чертовски болели, благо Джонс тут же запустил руку в светло-русую копну, массируя кожу головы. Киллиан сбросил жилетку, и Свон решительно стала расстегивать пуговицы на его белой и столь непривычной рубашке.       — Лапочка, решила сегодня быть главной? — нахально промурлыкал Джонс, улыбаясь, оставил короткий поцелуй на шее.       — А ты против? Сегодня я решаю все. Ты раньше не давал мне такой возможности, и я приняла решение больше не спрашивать тебя ни о чем, — с напускной серьезностью сообщила Эмма. Киллиан быстро обнажил торс.       Ох, боже… Он невероятен. Сексуален. Его невозможно не хотеть. Однако только шрамы, напоминания о прошлой жизни бросались в глаза… но Свон это не волновало. Она любила Джонса таким, какой он есть.       Эмма закусила губу и довольно улыбнулась, когда провела ладонью по горячему, подтянутому телу, а живот отозвался тягучей и сладкой болью, словно патока.       — Не то что бы, — усмехнулся Крюк и с наслаждением выдохнул, ведь Эмма дразняще поцеловала его в ключицу. — Я привык быть сверху, душка. Но мне чертовски нравится, когда ты такая дикая, непокорная, страстная, так что на один раз разрешаю, — он нагло ухмыльнулся, лихо развернул Эмму к стене, заставив ее опереться об нее руками. Она, точно кошка, прогнулась. Киллиан прижался напряженным и требующим срочного продолжения членом к ее ягодицам, держась за бедра Свон. — Ты чувствуешь, насколько я хочу тебя? Насколько я хочу прикоснуться к тебе, — прошептал Киллиан на ухо.       — Да, чувствую… Я тоже очень хочу тебя, — Эмма была готова признаваться в этом хоть вечность.       Дьявол! Джонс хотел забыть все проблемы и в полной мере насладиться происходящим. Вылить всю боль и горе, неизбежность в эту близость. В этот момент появлялась надежда: они все преодолеют, со всем справятся и выиграют в этой борьбе за жизнь.       Он расшнуровывал красное платье, прижавшись и жадно расцеловывая ее шею, нашептывая непристойности. Киллиан знал: это самое чувствительное место у Эммы. Достаточно пары поцелуев, чтобы завести ее и соблазнить. Но еще сильнее льстило то, что Свон ненавидела, когда кто-то другой касался шеи, кроме него.       — Ты мне снилась, — начал он и получил вопросительное мычание. — Ты была обнажена, дьявольски сексуальна. Ты появилась резко так же, как и исчезла. Ты, чертовка, искусила, заставила подчиниться и не дала мне кончить. Ты была сверху, дразнила меня, но не давала мне ни к чему притронуться, — прошипел Киллиан и неожиданно прижал горло сгибом локтя, словно пытаясь отомстить за сон, обуздать ее. Ох черт, от соприкосновения возбужденного члена с тканью словно молнии били по оголенным нервам.       — И что же ты сделал потом, когда проснулся? — с коварной улыбкой процедила Свон, стараясь убрать его прижатую руку с горла. Она завела его еще сильнее своими вопросами. Джонс облизался, отпустил ее и, ухмыльнувшись, резко прошелся крюком по шнуровки. Она с треском порвалась. — Эй, что ты творишь?! — вскрикнула негодующая Эмма. — Ты не слишком обнаглел?!       — Мне просто надоела эта возня, я устал ждать, лапочка. Ты слишком распалила меня. Если нужно, я заплачу, — Киллиан круто развернул Эмму к себе, мгновенно голодно и отчаянно впился в ее губы, царапая щеки щетиной.       — Ты заплатишь за все, обещаю, — Свон отвечала ему с не меньшей страстью, пока Крюк не насытился поцелуями и не отпустил ее снимать платье.       — Как пожелаешь. Ты догадываешься, что я мог делать после такого сна? — развязно продолжал Киллиан, пока Эмма возилась и пыталась снять с себя первое бархатное платье. Удручало, что под ним было еще подъюбники и сорочка, и руки, как назло, тряслись.       Эмма невольно зарделась, представив, что делал Джонс… Как он водит рукой по члену, шепчет ее имя, зажмурившись, и воображает ее рядом… Черт! Эта невероятно странная картина очень заводила.       — Догадываюсь. Я видела один раз тебя в каюте вечером… Ты стонал и… — громко сглотнула Свон, сбросила цельнокроенное платье на пол и облегченно вздохнула. Киллиан прожигал ее изголодавшимся, безумным взглядом, отчего по коже пробегала дрожь. Воображать обнаженного Киллиана было не так неловко и стыдно, как говорить вслух, что видела. — Трогал, ублажал себя…       — Ты подглядывала за мной, плохая девчонка? Тогда я представлял тебя, сладкая… Как буду трахать тебя, а ты умолять о повторении. Выходит, ты уже видела меня раздетым до нашего первого раза? — рассмеялся он. — Я думал, ты сама невинная дева, ангел, а на деле… та еще развратница.       Пока Джонс, сняв сапоги, разбирался и сражался с ремнем и кожаными штанами, Эмма сняла туфли и уже расстегнула крючки на корсаже.       — Это вышло случайно! Мне было просто любопытно… Ты плохо закрыл дверь! И я видела-то всего одним глазом. Чертовы королевские наряды! Настоящее орудие пыток, — выругалась под нос Эмма, явно нервничая. Этот похабный, такой любимый Киллианом разговор и правда отвлек её, заставил полыхать щеки и плавиться от нетерпения ещё сильнее. Свон бросила беглый взгляд на дверь, убеждаясь, что она хорошо закрыта и никто не потревожит их до утра.       — Тебе неудобство, а мне услада для глаз, — не смог не вставить свое слово Киллиан. — Что ты чувствовала после этого? Ты возбудилась, м-м? Ты трогала себя? — без зазрения совести и стыда спрашивал он. Крюк облизнулся и присвистнул.       О дьявол! Кружевные, дико сексуальные чулки прикрепленные к корсажу подчеркивали стройные ноги Свон. По венам понесся огонь, выжигающий все внутри. Как же он хотел Эмму! Это подстегнуло Киллиана быстрее избавиться от штанов и кальсон. Такой вопрос застал принцессу врасплох, и она растерялась.       — Очень, но я и засмущалась. Я никогда такого не видела… Я трогала себя в ту ночь! Мне нужно было расслабиться! — возмутилась она. — И не один раз, особенно после того, как ты ушел. Я набирала ванну, и представляла тебя вместе со мной, как ты целуешь меня, твоя рука спускается ниже, и пальцы проникают в меня, — от своих же слов и воспоминаний Эмма распалилась еще больше и закусила алую губу. Сердце бешено стучало. Она отстегнула подвязки чулков, бросила корсаж в сторону и наконец-то сняла сорочку с глубоким вырезом, обнажившись перед Крюком полностью, как и он перед ней.       Девушка решила остаться лишь в кружевные чулках. Свон прошлась взглядом по любимому телу и задержалась на прижавшемся к животу, возбужденному члену.       Совсем скоро она сожмет его в руке, проведет по нему языком и возьмет в рот. Совсем скоро он будет в ней… Будет трахать, как в последний раз. Хочет… Черт, она так хочет Киллиана! Этого невероятного мужчину.       — Так ты та ещё грешница. Какие у тебя фантазии. Мне нравится, и мы их обязательно воплотим в жизнь, — убедил Крюк, всеми силами пытаясь внушить себе, что так и будет, все будет хорошо…       Эмма подошла ближе, заглядывая в затуманенные глаза Джонса, очертила пальцами его челюсть, оставила властный поцелуй-укус в скулу, в губы, подталкивая к кровати. Его рука скользнула по боку Свон, добралась до аппетитной, небольшой груди сжала ее, растирая, оттягивая и играясь сначала с одним, а затем с другим соском. Он обвил талию другой, прежде отстегнув острый крюк, и собственнически, настойчиво терзал губы Эммы.       Девушка неожиданно повалила его на широкую кровать с балдахином. Джонс удивленно ахнул и раскинул руки, тем самым зовя ее в свои объятия. Свон ухмыльнулась и забралась на постель тоже, а перины прогнулись под их весом. Она оказалась сверху, перекинула ногу через бедро Киллиана и, не выжидая секунду склонилась к груди, потерлась щекой о черные волосы.       — А знаешь, мне нравится и такая поза, вид хороший открывается, — не удержался от дурацкой шутки Джонс и провел ладонью вверх по изгибу талии. Эмма ощущала нагретый металл на коже — перстни Крюка.       Киллиан не был бы Киллианом, если бы не вставил пошлую и глупую фразу.       — Ты только об этом и думаешь, — усмехнулась Эмма.       — Свон, не строй из себя святошу. Ты сейчас голой сидишь на мне и тебе все нравится, поэтому кто бы говорил, — рассмеялся Джонс, положил ладонь на ее щеку и притянул для очередного поцелуя. Последнее слово, как всегда, осталось за ним.       Эмма оторвалась от губ, и мигом переключилась на шею, ключицы страстно, отчаянно и быстро целовала, как голодный зверь, каждый сантиметр его тела. Вместе с неудержимой, такой плотской и грешной страстью, с желанием проникнуть едва ли не под кожу, черная и удушающая боль разрасталась где-то внутри… Это может быть конец…       Она не почувствует ласковые, скользящие прикосновения самых чутких рук на свете, Киллиан не будет прижимать ее к себе, она не поймает его пьянящие поцелуи, не услышит, словно бархат, голос. Черт возьми! От этого ей хотелось стараться ещё сильнее, чтобы навсегда запомниться Джонсу.       Свон плевать хотела, останутся ли следы на коже или нет. Сейчас есть только они вдвоем, их личная пропасть любви, в которую они добровольно упали, а на все остальное плевать! Киллиан гладил ее талию, вспотевшую спину, будто боясь потерять. Дыхание давно сбилось, и Эмма слегка прикусывала, посасывала сосок, другой же потирала, перекатывала между пальцами и делала все то, что обычно творил с ней Джонс. Он мурлыкающе вздыхал, выгибался навстречу, а загорелая кожа покрылась потом. Затылок покалывало, и Киллиан не мог спокойно лежать. Свон завладела Джонсом, как мальчишкой, и он добровольно отдался ей, впервые не желая брать контроль в свои руки. С ним такого никогда не было!       Свон не стала долго задерживаться в одном месте и опустилась еще ниже, оставила короткий, но чувственный поцелуй на одном из шрамов под ребром.       Киллиан любил, когда она целовала его отметины и одновременно каждый раз вздрагивал, сжимал покрывало и ерзал, точно ему было непривычно и неудобно, а Эмма любила каждый его шрам и искалеченную руку. Она проскользила мокрым кончиком языка по прессу, и мышцы тут же окаменели и напряглись. Крюк чертыхнулся своим ощущениям, когда Свон осыпала поцелуями низ живота, покрытый линией жестких волос.       Она подняла взгляд на Джонса, сев на его ноги. Ему нравилось видеть принцессу такой, с раскрасневшимися губами, румяными щеками, по-девчоночьи растрепанными волосами и шальными глазами. Эмма уверенно обхватила рукой член и двинула пару раз вверх-вниз, размазывая по головке каплю смазки, а с уст Киллиана сорвался стон, мурашки пробежали по коже.       Джонс закатил глаза и сильнее уперся затылком в подушку. Теплое дыхание вдруг пощекотало плоть. Свон провела языком от основания к головке и вобрала в рот, сильно сжимая его бедро.       В этот момент Эмма отключилась от всех проблем и старательно пыталась принести удовольствие дорогому человеку. Она слегка покусывала, лизала, вбирала глубже и помогала себе рукой, массировала, поглаживала мошонку, слушая его протяжные стоны. Киллиан зажмурился, искусал губы, его ладонь незаметно скользнула по затылку Эммы, он резко намотал на кулак длинные волосы и сам стал направлять, насаживать ее, заставляя вбирать совсем глубоко и быстро. Свон могла бы воспротивиться, но не стала, несмотря на то, что терпеть не могла контроль. Джонс совсем расслабился, а тело пылало, плавилось от мягких, скользящих движений влажного языка по головке члена и нежных пальцев. Напряженные мышцы быстро начало сводить, покалывания отдавали во все конечности, и Киллиан уже двигал бёдрами навстречу, жадно глотая воздух и глубоко, тяжело дыша. И возбуждение, и прежде ярко ощутимое, неотвратимо затопило его, растекаясь жаркой волной по телу, пробирая до самых кончиков пальцев. Пристальный, пожирающий взгляд Эммы проникал под кожу и будто чувствовался физически наравне с прикосновениями ее манящих губ.       Больше… Сильнее. Слишком жарко и невыносимо! Он нуждался в ней так же, как и в воздухе.       Он был единственным, с кем Эмма чувствовала себя комфортно в таком положении, обнаженной, ласкающей его. Никакого стыда и отвращения, лишь наслаждение и полная отдача. Комната наполнилась судорожными и короткими стонами, а в глазах потемнело, шея сильно напряглась, и Джонс невольно стиснул зубы. Он выгнулся, подминая под себя постельной белье, когда Эмма остановилась и отстранилась и последний раз провела по члену, голодно облизалась, а затем размазала по нему слюну. На Киллиана вдруг обрушилась стена, цунами наслаждения, яркого и долгожданного оргазма, и он, закричав, кончил. Джонс облегченно рухнул на подушку, а сладкая усталость и нега растеклись по телу, но его до сих пор трясло.       — Я думаю, ты на отлично справилась с тем, чтобы подарить нам драгоценные воспоминания. Ты лучшая, моя принцесса, — Крюк усмехнулся и выпустил волосы Свон, откинул руки, неровно дыша.       Эмма просто лежала на Киллиане какое-то время, давая ему возможность прийти в себя, рисовала что-то на груди и целовала, показывая тем, что хочет продолжения — кончил-то только он.       — А может, ты меня сегодня свяжешь или... Мы поиграем в пирата и принцессу, который её похитил? — Эмма, точно суккуб, все больше соблазняла, шептала на ухо самым томным и сексуальным голосом разные пошлости.       — О, лапочка, не сомневайся. Если ты захочешь, то я буду самым несговорчивым и чертовски красивым пиратом. О да, с удовольствием привяжу тебя к кровати и жёстко оттрахаю... Словно ты в моём плену, — промурчал Джонс, его рука спустилась ниже по спине и сжала ягодицу Эммы.       Медленно от каждого касания Свон, возбуждение снова начало разгоняться в крови, и принцесса отлично ощущала это.       Она ухмыльнулась, оторвалась от покрасневших губ Киллиана, неожиданно крепко прижала его руки к подушке и, качнувшись, потерлась мокрой промежностью о его затвердевший член, придерживая, направила в себя и наконец-то опустилась на него. Невероятно медленно! Киллиан едва сдержал себя, чтобы не толкнуться первым, как привык. А-ах! Господи!       Джонс с лёгкостью проник в неё… такую влажную, горячую, ждущую его и узкую. Их резко захлестнула волна наслаждения, а Эмму дьявольское ощущение наполнения, растяжения… Боже, как давно она ждала этого и хотела почувствовать Киллиана в себе. Живот мгновенно приятно заныл. Тишину комнаты со звоном разбил громкий стон. Киллиан запрокинул голову и выдернул одну руку из захвата, впившись пальцами в бедро Эммы.       Она снова поднялась — и опустилась. На сей раз до предела, куда реще, едва не заставив Крюка выругаться. Свон оперлась ладонями о его грудь, оцарапав её ногтями, закатила глаза от наслаждения, набирая все более резвый темп, двигаясь вверх-вниз.       — Боже! Киллиан, — смаковала его имя девушка, будто оно было самым вкусным словом на свете. Каждый толчок отдавался покалыванием в пояснице, мурашки бегали по коже. Джонс мял чувствительные груди Эммы, скользил ниже по животу и гладил бедра, чем возбуждал еще сильнее.       Мало. Киллиану чертовски мало его Свон. Она только его принцесса, беззастенчиво завладевшая ЕГО сердцем.       Взгляд Джонса лихорадочно метался по телу Эммы, замечая засосы, ОСТАВЛЕННЫЕ ИМ на шее, истерзанные, порозовевшие соски, ярко-красные губы. Черт, она такая тесная!       — Хочу тебя. Ты невообразимо влажная и красивая. Хочу, — хрипло, как одержимый, шептал разгоряченный Киллиан.       Они наконец-то нашли общий ритм: он поднимал бедра каждый раз, когда Свон опускалась, вбиваясь все сильнее, словно хлыстом по оголенным нервам. Он столько недель мечтал, чтобы вновь заняться не просто сексом, а любовью с ней.       Джонс будто опьянел без рома, видя только её прекрасное лицо. Они потеряли счёт времени, и казалось, что минуты длятся вечность. По лбу Свон скатывались капли пота, в комнате стало невыносимо жарко, и она все продолжала раскрепощенно опускаться на член и подниматься.       Как же Эмме нравилось видеть Киллиана с такой взъерошенной прической. Господи, невероятно волшебно и одновременно выматывающе. Джонс интуитивно сжимал ее сотрясающиеся груди, а на пощипывания сосков Эмма отвечала вскриками. Это было лучшей наградой. Он скользнул ладонью вниз по напряженному, вспотевшему животу, очертил впадину пупка и провел ещё ниже, надавив на клитор, массируя его и двигая бёдрами навстречу. Девушка жалобно захныкала и вскрикнула от удовольствия, ведь Крюк вошёл совсем глубоко, и она практически полностью легла на него, страстно впившись в губы, так, будто они были единственным спасением. Киллиан не удержался и ударил Свон по заднице. Кровать громко скрипела и продавливалась.       Свон не могла подобрать слова, насколько же ей хорошо, что она никогда больше не хотела отпускать Джонса. Они настолько близко, опять вместе после долгой разлуки.       — Я люблю тебя, Киллиан! Господи, да! Давай же, — словно вкуснейший мед, растекались слова Свон в разуме Джонса под шум мокрых шлепков, которые заводили еще больше. Казалось, искры страсти летят во все стороны. Ему до сих пор не особо верилось, что это правда. И когда Эмма улетела в далекую вселенную своих ощущений и чуть замедлилась, чувствуя каждый толчок, Киллиан улучил момент и внезапно, выйдя из неё, опрокинул Свон на кровать, подмял под себя и навис над ней.       Поиграли в главных и хватит. Пришел его черед отыграться, взять все в свои руки и оттрахать Свон, как в последний раз.       — Чего ты хочешь, сладкая? — хрипло спросил Киллиан и вновь ненасытно приник к губам принцессы. Да, он целовался невероятно самозабвенно, вкусно и умело, и Эмма благодарила Богов за это.       — Возьми меня, покажи мне пирата, Капитана Крюка, а не Киллиана Джонса, не сдерживай себя! — едва Свон успела договорить, как вдруг вскрикнула, Джонс ведь прижался жарким телом к ней, придавил руки чуть ли не до боли к подушкам и, не сдерживая себя больше и устроившись удобнее меж разведенных ног, резко, даже грубо толкнулся в лоно. Опять глубоко, задевая все самые чувствительные точки. Что ж, Эмма сама напросилась, а ее желание — закон.       — Только скажи мне, если я сделаю больно, и я остановлюсь. Не молчи, — набирая все более дикий и жёсткий, быстрый ритм, прошептал Джонс и закатил глаза от удовольствия. — Принцесса, теперь вы в моём плену и ничего не сможете сделать, — он собирал реплики для роли на последних задворках сознания.       Киллиан неукротимо, почти что задыхаясь, слыша бешеный стук сердца, лихорадочно и отчаянно дико целовал, слегка покусывал губы Эммы, ласкал шею, покрывал поцелуями щеки так, будто хотел раствориться в ней в этот короткий момент, жестко и стремительно врываясь в нее. Счастливый момент, который никто у них не отнимет.       — Вы пожалеете об этом, капитан! Мои родители скоро найдут вас и вернут меня, а-а-а! — выкрикнула Эмма от резких и глубоких толчков. — Отпустите меня! Господи, да... — не выдержала она и выгнулась, а рука сама собой потянулась массировать клитор.       Джонс не жалел ни себя, ни ее, сжигая своим страстным напором все. Свон выглядела такой беззаботной, счастливой, лежа под ним и извиваясь, сжимая его руку, впервые за долгое время забывшей о страшном призвании спасительницы. Киллиан даже представить себе не мог, каково Эмме сейчас и насколько страшно.       — По вашему виду, принцесса, и не скажешь, что вам не нравится быть в моем плену, — съязвил и ухмыльнулся Джонс, когда Свон сама потянулась к его губам. — А таком случае, вы навсегда в нем останетесь.       Ее волосы разметались по подушке, низ живота максимально напрягся, а свербящее, щекочущее ощущение внутри только разрасталось. Дьявол! Как же придавали сил эти громкие шлепки.       Девушка высвободила руку из крепкой хватки Киллиана и обняла его, царапая спину и ягодицы. Ещё несколько грубых и сильных толчков и, словно яркий фейерверк, на Эмму нахлынул долгожданный оргазм, мышцы свело едва не до боли, в глазах потемнело, и замерцали белые мушки. Свон выгнулась, слегка прикусила плечо Крюка, чтобы сдержать хриплый крик, а после того, как ее немного отпустило, изнеможденно откинулась, тяжело и глубоко дыша, устало смотря на лицо Киллиана, его мокрые, вспотевшие волосы, прилипшие ко лбу. Пожалуй, страстней и громче ночи у них еще не было, оставалось молиться, что их никто не услышал. Джонс еще несколько раз двинулся, закатив глаза от наслаждения и застонав, вышел из нее и кончил на живот, помогая себе рукой. Он рухнул на кровать рядом, пытаясь отдышаться. Приятная тяжесть и усталость тут же разлились по телу. Как же захотелось спать.       — Знаешь, когда все закончится, а я верю, мы справимся, я очень надеюсь, что у нас будет общее будущее, — Эмма перевернулась на бок и лучезарно улыбнулась, коснувшись кончиком пальца носа Киллиана и поцеловав его в щеку.       — Я тоже…       Они вместе.       Они справятся.       Они будут бороться за жизнь до последнего и выживут.       Ничто и никто не разрушит их любовь.