Семья по залёту

Микки ходил беременным уже шесть месяцев. Живот был огромный — вываливался из любимой майки-алкоголички, и Микки носил огромные толстовки Галлагера поначалу, а потом и они стали малы. Ему было слишком лень покупать себе шмотки — тем более те, что после родов уже не наденет. Иен буквально заставил его съездить за одеждой. Футболки, слегка расклешённые к низу, и штаны с эластичными поясами — Микки смотрел на себя в зеркало в примерочной, цыкал и ругался: — Я, блядь, похож на Марио, который отрастил себе пивной живот. — Ты самый сексуальный Марио. Нет, Милкарио, — хихикал Галлагер. — С самым сексуальным пивным животом, — добавлял он после убийственного взгляда в свою сторону. Спина на пятом месяце заныла. Немудрено, с Евом такое пузо только на последних сроках выросло, а тут едва половину отходил… Микки ушёл в декрет гораздо раньше, чем планировалось, растолстел и разленился. Галлагер его избаловал — гантели отобрал и всякой полезной дичью кормил до отвала, так что Микки после каждого обеда шариком перекатывался по комнатам, пытаясь не заснуть. На шестом месяце беременного ожидания они наконец-то выбрались в детский магазин. Иен предлагал ему остаться дома. «Давай, мол, я Сэнди с собой возьму». Ага, щ-щас. Сучка насоветует миленькой поеботы; нет уж, Микки сам выберет одёжку тугосере. — Ты правда хочешь это купить? — Иен морщился с неловкой улыбкой, недоверчиво поглядывая на выложенные по размерам чёрные кофточки с нецензурным принтом. — Заебись же, — крякнул Микки. Взяв самую маленькую, он развернул её и пощупал. — Изнутри подшита, пиздюк не околеет. Берём, — он бросил кофточку в корзину, которую держал Галлагер. — Мик, на ребёнке будет буквально написано, чтобы мы шли в дальнее пешее… — О, смотри, — Микки, проигнорировав рыжего, подковылял к распашонкам. Зелёные с тигриными мордами — ничего такие. Микки закинул и их в корзину, пока Иен любовно разглядывал синие с жёлтыми вертолётиками. Микки, закатив глаза, доложил одну синюю, а Галлагер разулыбался и обнаглел: — Вон там слюнявчики, глянь, какие модные, — он кивнул на нечто с леопардовым принтом. Микки скорчился: — Мне очень жаль, Галлагер, но ты не Ким Кардашьян, чтобы детей в леопёрд наряжать. Кто вообще покупает эту хуйню? — он повертел в руках пятнистый пластиковый слюнявчик на кнопочных застёжках и повесил его на место. — Да ладно, Мик. Приколдесно же, — Иен засмеялся и снял несчастный слюнявчик с держателя. — Прико-чё?.. Опять у Ева понабрался? За эту улыбку Микки был готов на всё. Даже на дёргающийся глаз, когда будет усаживать ребёнка в стульчик с этим слюнявчиком. За стульчиком и за кроваткой Иен поедет позже, когда Микки ещё больше раздуется. Сядет перед теликом с мороженым и огромной тарелкой фруктов, которые рыжий тоннами таскал домой, и сердито включит телек. А там, как назло, ничего интересного. Попереключав каналы, он остановится на спортивном, где крутили бои без правил, и злой и бородатый русский в странной шапке выходил дубасить МакГрегора. Микки это десять раз на ютубе видел, но переключать не стал. Настроение было ни к чёрту. Хотелось раскрошить мебель и рыжего, с коим они поцапались пятнадцать минут назад. Точнее, это Микки «поцапался» — Галлагер сдачи не давал, всё осторожничал, садиться за стол помогал и до кровати провожал — только психовал, когда Микки носился, как ужаленный, хлопая дверьми, и едва не сносил животом косяки. Гормоны ебашили будто тройной дозой. Бесило всё аж, сука, до слёз — Микки смотрел на себя в зеркало и охреневал сначала от своих опухших глаз, потом от налитого блестящего живота в страшных растяжках, и, наконец, от отёкших коленок. Послезавтра врач назначил им четвёртое УЗИ, и может, там станет ясно, какого чёрта его так хреначит. Жирный пузожитель хуярил его печёнки, словно тот чемпион ММА из спортивной передачи, и Микки истерил, как побеждённый Коннор, и был готов так же бить стёкла в автобусах. Из прихожей послышались щелчки замка и звон ключей. Это Галлагер вернулся — Микки по шагам его бесячим понял. Размеренные, неторопливые, не то что у малого. Микки глянул на часы — полшестого. А уехал он, когда ещё двух не было. А ещё рыжий перестал к нему приставать. Дай бог раз в неделю — и то, когда Микки сам уже, как мартовская кошка, на него запрыгнет и животом десятитонным к матрасу прижмёт. Микки и раньше подозревал, но не выказывал — настроение было получше. В этот раз не повезло. С покупками можно часа за два справиться вместе с дорогой — магазин недалеко, доставят сами. А Иен свалил почти на четыре. — И где тебя носило? — Микки поставил корзину с мороженым на стол у телевизора, с трудом встал и, набычившись, упёр руки в бока. — Я же скинул тебе смску, — Иен устало завалился за порог комнаты и стянул с себя куртку. — Мама позвонила, перестановку ей нужно было сделать. Диван и шкафы перетащить снизу наверх. — М-м, правда? — Микки даже не подумал, что мог бы позвонить Монике и спросить, правду ли вещает Галлагер. Микки совсем про это забыл, потому что блядские гормоны сразу же настроили его ничему не верить. Взялся трахать мозг — трахай до конца. — Да, Мик, правда, — Иен отмахнулся, проходя на кухню. Уже привык, видимо. Микки напыжился ещё больше: — Даже к шлюхам своим не заезжал? Галлагер медленно остановился и развернулся. Нижняя челюсть выпятилась от злости; он даже не посмотрел на него. Вместо этого он уставился в стену и вздохнул, закатив глаза. — Ага, у меня же их целый табун. Каждый день езжу, а сегодня как-то не срослось, знаешь, — саркастично выплюнул он и кинул ключи на тумбочку у телевизора. Микки вконец переклинило. Не помня себя, он на нервах схватил галлагерские ключи, что сам ещё в марте ходил копировать со своих, и швырнул их о пол. Смешной брелок с лисичкой, который рыжему Ев подарил, отлетел в угол. Иен подскочил на месте и выпучил глаза. — Ну и что ты делаешь? — Его голос стал заметно тише. Он осторожно сделал шаг навстречу Микки. Ещё один, и ещё. — Успокойся. — Ты издеваешься? — выдавил Микки и услышал в своём голосе предательские слёзы. — Я тебя жду, как сучка, пока ты неизвестно где шляешься! — Я сказал тебе правду, Мик, — Иен подошёл ещё ближе и аккуратно взял его за руки. — Ну, что ты? Иди сюда. Микки застыл на месте, и когда Галлагер завернул его в свои большие и тёплые объятия, у него не было сил сопротивляться. Иен потёрся головой о его щёку — мягкие кудри пахли рыжим сексом. Ярость ушла, оставив за собой дорожки слёз — от бессилия и досады. Он так легко сдавался. Мозг отключался, в нирвану улетал, а всё остальное тело само по себе липло к Галлагеру, и Микки ничего не мог с собой поделать. — Иен, — он выдохнул рыжему в ухо, подтянулся на носочках и потёрся носом о кудрявый висок. — Что? — Выеби меня, — Микки укусил его за хрящик, и Иен дёрнулся и хихикнул. Из-за живота им было не обняться как следует, и Микки жалел, что не может дотянуться до аппетитной галлагерской задницы. Он едва не взвыл, когда рыжий дразняще чмокнул его в шею несколько раз и прошептал: — А если мы навредим малышу? — Да ёб твою! — Микки снова взорвался и слегка отпихнул Галлагера, но тот не отпустил его руку, а Микки не стал вырываться. Ему нравилось, что Иен держал связь, даже когда они ругались. Но как же надоело слушать одно и то же. — Ребёнок спереди, а жопа моя — сзади! Трахни меня уже, блядь, — в порыве похоти, что грозилась опять вылиться в трясучую истерику, он неуклюже приспустил свои «беременные» штаны и повернулся к Галлагеру задом. Прижался, положив руки недоумевающего Иена себе на бёдра — на широченные, разжиревшие бёдра — и закинул голову назад, чтоб поцеловать. Иен не удержался. Они кое-как, целуясь через мешающий живот, завалились в спальню. Микки, привстав на носочках, облизывал конопатую шею, пока Иен закрывал дверь на шпингалет — на случай, если Ев придёт домой — и снимал расстёгнутую рубашку. Отстранившись, Микки содрал с себя огроменную футболку; штаны сползли ещё в гостиной. Сделав пару шагов назад, он плюхнулся на незаправленную с утра постель и с вызовом смотрел на то, как торопливо Иен сдирал трусы сначала с себя, потом с него; Микки довольно засмеялся, глядя на то, как Галлагер облизнулся при виде выскочившего из-под резинки хера. — Давай на боку, — произнёс он. Микки быстро перевернулся набок. Трахаться с Галлагером хотелось неимоверно — уже по бёдрам текло на простынь. Иен прижался к его попе, мягко пихнув член меж булок, и растёр липкую вытекающую смазку аккуратными, ритмичными движениями таза. — Загони, давай, Галлагер, — Микки, завалившись назад в крепкие руки, присосался к любимым губам. Иен сладко замычал, посасывая его язык. Оторвавшись, он просунул одну руку под шею Микки, обнял его ещё крепче и прошептал: — Подготовим тебя? — А ты посмотри, — Микки с намёком опустил взгляд вниз и облизнулся. — Там сюрприз для тебя, Галлагер. — Какой… — начал Иен, но тут же нащупал между ягодиц Микки наконечник пробки и охнул. — О боже, и давно ты так ходишь? — С прошлого вечера. Галлагер аккуратно выкрутил пробку — и единственную плотину в неделю нетраханой жопе Микки Милковича прорвало совсем. Пробка блестела от смазки; Иен поражённо выдохнул, притянув его к себе: — Ты весь мокрый, как в течке. — Но-но, я просто с икрой, — Микки счастливо крякнул. Ему надоело ждать, и он нетерпеливо потянулся к любимому члену и завёл кончик в себя. Иен положил мокрую и тёплую ладонь ему на бедро и надавил членом в растянутое пробкой очко. Микки убрал руку, огладил гладкий надутый живот и, когда Иен, толкнувшись пару раз, заехал по самые яйца, он взялся за свой хуй и начал дрочить. Любовь сладострастно пёрла изо всех щелей — смазкой, сбившимся дыханием и даже слезами. Последние — то ли от того, что его наконец-то ебут, то ли от рыжих приколов. Микки до него и в голову бы не пришло, что во время ебли можно разговаривать. А Иен трахал его аккуратными, но ритмичными заходами — как надо — и пыхтел нежности на ухо: — Мой хороший… Микки прошибло от этих слов. Он застонал резкими выдохами, почти в голос. В тазу свело, прокатилось мурашками по напряжённым ногам — до самых ступней, что тёрлись о волосатые галлагерские лодыжки. Жопа хлюпала и квакала от ебейшей палки, и Микки, кряхтя в такт этим звукам, чуть не свихнулся от того, как это пошло, грязно и горячо. Прямо как ему нравится. — Мой нежный, иди сюда. Иди, — Иен прошептал сквозь сцепленные от кайфа зубы и подтянул его на себя за бедро. Микки перекинул ногу через Галлагера и теперь наполовину лежал на нём. Эта поза доводила его до сумасшедшей эйфории. Иен приходил в восторг, когда он орал, уже в полуотключке, и кончал сорок секунд подряд, полулёжа на охуевшем кудряво-рыжем теле, потому что хуй попадал прямо в нужный узелок. Это они с Галлагером выяснили только месяц назад, когда живот уже настолько вырос, что с переду не подберёшься, а с заду — тяжко стоять. Фейерверки ёбнули под зад с четвёртого толчка. Микки с шумом втягивал воздух и рычал, выдрачивая из себя бесконечную, сука, любовь. Ему так хотелось признаваться рыжему в любви в этот момент, но он сказать ничего не мог — трясло, словно обдолбыша на дискотеке. Связь с реальностью он не терял только благодаря крепким волосатым рукам, что держали его крепче с каждым выплеском. Обладатель этих рук заскулил Микки в плечо, когда того слегка приотпустило; только-только Микки пришёл в себя, как Галлагер взъебал его задницу во второй раз, и от бешеного, испускающего сперму хера, что долбил его как надо, у Микки поджались пальцы на ногах. Он выкончался во второй раз, едва не задавив рыжего. Привстал на пальцах, как сраная балерина. Иен закашлялся, чуть не задохнувшись под его весом, и Микки свалился обратно на бок. Так вштырило, будто кальяна покурил впервые, в свои тринадцать. Нет, лучше. В десять раз лучше. Никакой кальян по ощущениям не сравнится с остывающим галлагерским стволом в анусе. С тем, как распаренная рукастая туша жмётся сзади, гладит пузо и чмокает меж лопаток. Они лежали молча несколько минут. Иен фырчал, тёрся носом о затылок и пытался отдышаться. Микки подумал: вот оно, единственное, что даже лучше оргазмов. Ну, если не считать момента, когда ты впервые берёшь своего ребёнка на руки. Тепло, которое он всегда искал в альфе. Тепло, что не каждый мог подарить его замёрзшей в юности душе. — Я счастлив, — прогундосил Иен, зарывшись носом в его отросшие волосы. Не давал стричься — беременным нельзя, мол. Микки не признавал эти суеверия, но поперёк не шёл — во многом потому, что Иену было за что хвататься, когда он брал его сзади. Микки тоже был счастлив и в полной готовности расплыться по кровати. Вылиться всем, что в нём осталось, чтобы Галлагер потонул. Всем, что он боялся произнести вслух. — Мик? — М-м? — прохрипел Микки сквозь напавшую дремоту. — Скоро Ев придёт. — Мг-хм. Ещё чуть-чуть полежим.