Семья по залёту

Микки лежал на кушетке в кабинете узиста. Белый потолок уже надоел — в коридоре был такой же, и он устал смотреть вверх, пока сидел в очереди и ждал Галлагера. Тот гнал с работы на всех парах; Микки наорал на него по телефону, чтоб не рыпался — всё равно же не успеет за обед, но упрямое конопатое хуйло не послушалось. Иен ворвался в кабинет, когда ему уже мазали живот. Сбивчиво поздоровавшись, на ходу стянул с себя куртку, схватил Микки за руку и присел рядом. — Вы кровный отец, я так понимаю? — узистка, молодая субтильная девушка, строго взглянула на Иена из-под очков. — Да, да, — закивал Иен и быстро продолжил: — Понимаете, мы оба волнуемся. Он очень нервный стал, — Иен сглотнул, глядя на Микки. Тот закатил глаза и вздохнул, вырвал руку из ладони Иена и закрыл лицо. — Я уже всё рассказал, Галлагер. — Пожалуйста, — рыжий не затыкался. — Я устал бегать от летающих кофейных банок. Может быть, можно что-то сделать? Какие-то витамины попить… Девушка-узистка, что до этого молча размазывала гель Микки по животу, уставилась в экран и буднично пробормотала: — Да тут никакие витамины не помогут, с тремя-то. Микки похолодел и недоумённо нахмурился. Они с Иеном переглянулись. Рыжий сбивчиво промямлил: — В смысле… Э-эм, с тремя чего? — С тремя эмбрионами, молодой человек. Тройня же у вас. Вы не знали? Слова узистки грянули словно гром среди ясного неба — и затем повисла тишина, прерываемая лишь склизким звуком «мышки» узи-аппарата, которой девушка продолжала водить Микки по пузу. Иен замер на месте, приоткрыв рот и выпучив глаза в пять центов. Осторожно взглянув на Микки, он снова повернулся к экрану. Узистка вдруг остановилась в одной точке живота Микки, а другой рукой указала на странные чёрно-белые круги. — А почему этого не было видно раньше? Нам говорили только про одного ребёнка, — Иен ошалело почесал голову, не переставая пялиться в изображение. — Ну, во-первых, один плод больше остальных, это нормально. А во-вторых, на ранних сроках они могут заслонять друг друга. Видите? Вот одна голова, вот вторая. А вот… Стесняшка, прячется, — она повела аппаратом немного выше, и Микки, что тоже напряжённо следил за экраном — хотя и не понимал ни черта, а сейчас тем более — увидел третий кружок. — Вот третья головка. Тут до Микки дошло, что происходит. Его накрыло новым взрывом ярости: Галлагер, пидор штопаный, заделал ему троих паразитов. Теперь даже аборт не сделаешь! — Мик, у нас тройня! — Иен нащупал его руку и крепко сжал её; в глазах у него стояли слёзы. Моська счастья сменилась грустной тревогой, когда он увидел, что Микки отвернулся от экрана и тупо влип взглядом в потолок, сцепив зубы. — Ты не рад? — Блядь, — только и смог выдавить Микки в ответ, нервно почёсывая подбородок. Смачно и точно — так, что девушка рассмеялась: — Я так вижу, вы этого не планировали? — Планирова… Да кто, блядь, планирует сразу троих?! — взорвался Микки. Ёбаная врачиха покачала своей очкастой головой и засмеялась: — Успокойтесь, сэр. Природу не обманешь, такое случается… — Тебе смешно? Тебе смешно, сучка?! — Придавленный к кушетке огромным животом, он орал и размахивал руками, безуспешно пытаясь встать. «Сучка», вскочив со стула, с кивка Иена ретировалась в подсобку. Тот поймал его за руки: — Остынь. Мик, остынь! Микки вырвался, чуть не съездив по рыжей башке. Как неваляшка, перекатился и сел на задницу. Снова закрыл лицо руками. Шмыгнув, сложил руки на животе, не в силах посмотреть на засранца Галлагера. Что теперь будет? Придётся дома оставаться. Они договорились, что оба будут работать и наймут няню. Няня и так понадобится, только одной ей будет не справиться — и Микки уже предвкушал, как на несколько месяцев засядет в четырёх стенах с орущесрущими младенцами, несносным подростком и левой тёткой. — Всё будет хорошо, — Иен сел перед ним на корточки и взял за колени. — Слышишь меня? — Я тебя ненавижу, Галлагер. — Я знаю, — хмыкнул Иен и прищурился. Веснушчатые руки поползли к животу. Любовно смотря на его уродливое пузо в геле, Иен погладил его и произнёс: — Это же круто. Потом можно вазэктомию сделать и вообще больше не предохраняться. — Вазе-чё? — Вазектомию, — повторил Иен. — Когда семенные каналы перерезают. У меня брат такое сделал, когда у них с женой второй ребёнок родился. — И насколько это надёжно? — недоверчиво скривился Микки. — Я, блядь, больше ничему не верю. Я себе после родов матку нахрен вырежу, чтоб уж точно… Иен засмеялся и уткнулся лицом ему в колени. Тёплое дыхание грело кожу через ткань штанов. Они сидели так ещё несколько минут, молча; Микки перебирал рыжие кудри, касавшиеся его живота, и вдруг его накрыло. Чё он такой хороший, сука. Молча терпит ебанутые истерики. Быстро подавляет рукоприкладство. Трахает до потери сознания и с подростком, который ему ни разу не родной, находит общий язык. Ещё и не сливается, узнав про ораву. Неопытный ещё, зелёный. «Как ночей бессонных хлебнёт с коликами — вот тогда и посмотрим», — подумал Микки. Но слов всё равно не удержал. — Я это зря сказал, что ненавижу. Я тебя люблю, — крякнул он, проглотив половину звуков. Иен вскинул голову. Расплылся в улыбке — рот едва не рвётся, а глаза, как у псины, счастьем так и блещут. Микки тут же понял, как тупо это прозвучало, и, поднапрягшись, вскочил с кушетки: — Бля. Иди нахуй, короче, — он натянул задранную футболку на пузо, сгрёб рюкзак с пола и направился к выходу. — Ну и куда ты, блин? Конечно же, Галлагер не дал ему уйти. Догнал в коридоре. Обнял сзади, положив руки на живот, и прошептал на ухо: — Дойдёшь до машины? Я пока с врачом поговорю… — Мне, бля, с таким-то выводком только к ветеринару теперь, — пробурчал Микки, поддаваясь объятиям. Беременные женщины и мужчины поглядывали на них: кто-то умилялся, кто-то сразу отворачивался, скользнув взглядом — но Микки вдруг такая гордость взяла, что его обнимает прекрасный Иен Галлагер, и обнимает только его, не считая тройного киндер-сюрприза. Микки зарделся и даже подобрел, передумав размозжить башку особенно пялившейся мамашке. — Я тоже тебя люблю, — услышал он шёпот над ухом. — Давай, я быстро. Ключи от машины легли ему в ладонь, и Микки вдруг опять шорнуло что-то к глазам. Опять реветь, как маленькая сучка — ебучие гормоны в тройных дозах. Из него даже во время течки столько воды не лилось. Он шёл по коридору спокойно, вперевалку, и вытирал глаза, предвкушая момент, когда наконец-то окажется дома и обожрётся крабовых палочек вприкуску с чесноком.