«По-французски…»

      Глэм уже не помнил, когда именно начал влюбляться в своего старшего сына. Возможно, тому было 12 или около того, когда глава семейства впервые взглянул на него в подобном ключе. Ди всегда был похож на него, и это пугало. Парень хорошел с каждым днём приобретая всё больше схожих черт со своим отцом, при этом оставаясь индивидуальностью во всех смыслах. Его личность отпугивала слабых и завораживала Глэма. Подросток был совсем близко, но оставался отчуждёным, с каждым годом всё больше отстраняясь от семьи. Ди, не сказать, что был депрессивным парнем, как часто могло показаться со стороны. Скорее эмоционально стабильный интроверт, чьё лицо почти всегда ничего не выражало. Так же младший блондин был очень умён, прекрасно владел речью, знал несколько языков, разбирался в предмете математического анализа и компьютерах, что также давало богатые преимущества. Глэм не раз ставил защиту, ограничивающую доступ на сайты с интересным содержанием, но сын всякий раз с легкостью их обходил, продолжая залипать на «взрослый» контент. Как бы Себастьяну это не нравилось он принял данный факт, больше не предпринимая попыток установки родительского контроля. Тогда он впервые представил, чем занимается его старший сын пока…       И лучше бы не представлял. Потому что образ изнывающего от желания Ди надолго осел его в голове. Насколько долго он уже не считал… Надо сказать, что с Викторией всё было по-прежнему прекрасно. Романтика, совместные вечера и прогулки, регулярный секс… Но также было не то, чего-то не хватало. Не хватало Ди. Глэм понимал сына как никто другой, с самого рождения узнавая в этом мальчике себя самого. По этой же причине блондин так боялся причинить ему боль. Каждый раз моясь в душе, или просто снимая напульсник, Глэм вспоминал. Вспоминал отца, Лидию, слабую мать, Ровда, уже такой противный звук скрипки и жёсткие удары линейкой… Больно. Унизительно. Он не хотел, чтобы с Ди происходило подобное, он искренне желал ему добра и потому так боялся резких слов в его сторону. Боялся поступков, способных причинить боль семье, а главное старшему сыну… В конце концов просто дошло до того, что Глэм влюбился в Ди, о чём последний явно и не догадывался. Надо отдать должное Глэм хорошо скрывался.       Так и тянулись дни, месяца, года… В этом старшему сыну должно было исполнится 16 лет, стоял вопрос о поступлении в колледж или переходе в 10-й класс. Подросток думал о втором варианте, учится было не трудно, плюс репутация у него уже была, а новое место лишь усложнило бы жизнь. Новые люди, новая обстановка – всё это могло стать помехой в развитии его «бизнеса». Парень «благородно» помогал одноклассникам с учёбой или списыванием, как вам будет угодно. К тому же у него есть в запасе пару лет для того, чтобы определится с карьерой, ведь как выяснилось, гитаристом ему не стать… Хотя не сильно то он и горел ей, так что похуй. Пусть он бездарность, в конце концов он умён. И Глэм, и сам Ди это прекрасно понимали.       Глэм же по-прежнему получал гонорары от прошлого, изредка записывая новые трэки вместе с Чесом, и преподавал уроки гитары, но лишь избранным. Его учениками могли стать лишь талантливые дети богатых родителей. Но по-настоящему талантливые, других он не брал. Не брал по той же причине, почему не стал учить играть сына. Гитарист с каждым годом потихоньку закрывался от семьи, всё чаще покидая кабинет для прогулки. И всё из-за чувств к нему. Таких неправильных, невыносимых чувств… От которых сердце стучало, как барабан, а в голове раз за разом крутилась одна и та же песня: «I try to make it through my life, in my way, there’s you, I try to make it through these lies, that’s all I do Just don’t deny it. Just don’t deny it and I deal with it, yaeh Deal with it. You try to break me You wanna break me… Bit by bit, That’s just part of it. If you were dead of still alive I don’t care, I don’t care…»       Приближалось лето и выпускные экзамены. Дети часто пропадали в школе, когда солнце так и звало прогулять. Май, тепло, почти жарко. Природа расцветала, золотые цветы одуванчиков расписали окрестности и двор возле дома семьи металлистов. Глэм никогда не выстригал газон, Вики и Хэви от них просто без ума. Ди тоже нравилось, было заметно по его взгляду, но он сам никогда не говорил. Да и вряд ли скажет. Он не их тех людей, что часто говорят такую заезженую фразу «Я тебя люблю», как, собственно, и Глэм. И потому парень очень удивился одним вечером услышав от отца следующее…       Случилось это пару месяцев назад, блондин как сейчас помнил. Отец, как обычно собирался приготовить ужин для семьи. Открыв, холодильник, он задумался… И сначала опешил, когда старший сын резко появился прямо перед его носом. Ди улыбался, тому явно понравилась его реакция. Уже отойдя от секундного шока, Глэм просто уставился в голубые глаза напротив. Ди, как всегда, завораживал. Черная футболка, видно, больше на два размера, оголяла выступающие ключицы сына, волосы в этот раз были распущены, а сам он неотрывно смотрел на отца. Казалось, эти глаза смотрели в его душу… Из транса его вывел тот же Ди, касаясь плеча мужчины: - Пап? Ты чего? Всё в порядке? – Глэм не знал, как ответить. Неожиданные вопросы сбили его с толку. А что если… - Mon amour, tu es trop beau (моя любовь, ты слишком красив), - серьёзно, французский? Мысленно отвесив себе пощёчину и кашлянув в кулак, мужчина посмотрел на сына… - Ты что-то сказал? - Я собираюсь приготовить ужин. Ты голоден? – он услышал в ответ пофигистичное «угу», сына на кухне уже не было. Глэм задумался. Он точно знает, что Ди в школе преподают английский, и вряд ли тот выучил второй язык… Тем более французский. Скорее всего. Наверное. Последняя мысль нехило так напрягала. Откинув лишнее из головы, мужчина занялся ужином.       Подросток заперся в своей комнате. В голове сейчас была каша, которую Ди потихоньку расхлёбывал, напрягая все извилины своего незаурядного мозга. Его отец сошёл с ума? Какая блядь любовь? Почему именно французский? В последнее время с Глэмом и так творилось, мягко говоря, неладное. А на деле просто пиздец. То его отец не потрудится и пожелать им «Доброго утра» и целыми днями торчит в своём кабинете, то на тебе «мon amour». От услышанного парень слегка покраснел. Охуеть, не встать. Просто прекрасно. Ладно, может это и не ему, посмотрим, как будет дальше. Может просто отец задумался и ляпнул лишнего.       О да, Глэм действительно ляпнул. И теперь парню часто приходилось слышать французский. Ди всё это время притворялся, что не знает язык, и уж тем более не понимает, что говорит его отец. Подросток так же спокойно ужинал в тот день, да и в последующие тоже. С каждым разом, Глэм чаще и чаще переходил на французский в присутствии сына. Он просто не мог удержаться. И Ди это начало даже нравится. В конце концов столько тёплых слов от отца он, наверное, за всю жизнь не слышал. Будучи пансексуалом, блондин просто слушал его. Весь этот полюбовный бред и другие «телячьи нежности». Ему это нравилось, но спроси его, он не признается. Никогда. Одно он понял для себя. Он не против…       Сегодня славный денёк. На дворе май. Солнце светило ярче чем обычно, и со школы отпустили пораньше. Ди и Хэви вернулись домой, обед варился на плите, Вики возилась с мотоциклом в гараже, то и дело выкрикивая маты. Глэм, кажется, опять заперся у себя в кабинете. Всё как обычно. Братья разошлись по комнатам, Ди – читать, Хэви – рубится в видеоигры, положив большой болт на все дела. Приближалось время обеда. Вики позвала всех к столу. Накрыв стол, семья принялась за трапезу. Всё по стандарту. Хэви болтал что-то про своих друзей, а Вики с Глэмом поддерживали беседу, Ди молчал. Отец то и дело бросал на парня быстрые взгляды. Иногда они пересекались. Пообедав и прибрав за собой, семья разделилась, каждый был занят своими делами. Уже ближе к вечеру Вики умотала в бар, прихватив с собой младшего сына. Хэви много раз её просил. Ди закрыл за рыжими дверь, направился на кухню заварить кофе. Чай блондин не особо любил, в отличие от отца, зато капучино был его фаворитом. Уже сидя за столом, парень услышал спускающегося отца. Глэм тоже был не против чая. Присоединившись к сыну, старший первый начал разговор. - Ди, как дела, в целом? Что собираешься делать после 9-го? - Пойду в 10-й. Экзамены скоро кончатся, а у меня будет ещё 2 года, на выбор будущего. Честно… Достало оно всё, - Глэм понимающе кинул. Его вот тоже достало, но что именно не скажет. Из раздумий его вывел блондин, - пап, почему ты всё время живёшь в кабинете? Не помню, когда мы в последний раз с тобой так общались. - Si je n'étais pas ton père, je te mettrais sur une surface horizontale (Не будь я твоим отцом, разложил бы на любой горизонтальной поверхности). Фыркнув, ему ответили на чистом французском: - C'est la seule chose qui t'arrête? (Это единственное, что тебя останавливает?)       Глэм выпал. Осознание того, что младший всё это время понимал его… Он не мог так облажаться. Конец. Это конец всему, по крайней мере он так считал… - Tu me veux? Alors fais-le. Baise-moi, papa… (Хочешь меня? Тогда сделай это. Трахни меня, папочка…), - Ди продолжал шокировать бедного блондина, пока тот медленно сгорал от стыда напротив. - Bien sûr, bébé (Конечно, малыш), - Глэм принял решение.

Эта ночь станет началом. Её они не забудут никогда.