Герой не должен быть один

Цзян Чэн бросился за Вэй Усянем — в грудной клетке будто одновременно забились два сердца; звуки музыки ворвались в сознание вместе со злостью — черной и оглушающей. Внутри дома царил настоящий хаос — перевернутые столы, тряпье, бумаги, прочий сломанный скарб. Казалось, кто-то раскидал здесь все в спешных поисках, но не нашел даже крох чего-то ценного. Посреди этой разрухи сражались трое — Вэнь Чжулю и Вэнь Чао против Лань Ванцзи, и, судя по виду этих троих, битва шла уже долго. Весь рукав белого ханьфу был испачкан в крови, а Сжигающий ядра чуть волочил ногу. Вэнь Чао выглядел невредимым, но его девица, обнаружившаяся здесь же в углу комнаты, громко верещала. И Цзян Чэн увидел почему: прямо перед ней на полу ползал уродливый младенец и чумазыми ручками дергал ее за подол платья. В этот момент флейта Вэй Усяня зашлась новым витком мелодии, и клубы чёрной энергии, повалившие от нее, заставили сражающихся отвлечься. — Ты?! — завопил Вэнь Чао, тыча дрожащим пальцем в Вэй Усяня. — Вэй Усянь! Он жив! Убей его, убей! Вэнь Чжулю шагнул в его сторону, но Лань Чжань тут же преградил ему путь. Теперь они втроем стояли напротив троих Вэней — двое с мечом, один с флейтой. Однако, помимо них, комнату наводнили бесчисленные тени — с каждой секундой их становилось все больше и больше, казалось, такое небольшое пространство не может уместить в себе столько. Словно туман, духи заполнили все вокруг; от напряжения, исходившего от них, буквально задрожал воздух, и стало тяжело дышать. Цзян Чэн взмахнул мечом в попытке разогнать их перед собой, но оружие будто забуксовало в воздухе, а удар что-то заблокировало. Он так и застыл в нелепой позе без возможности пошевелиться. Цзян Чэн с трудом различил, что Лань Ванцзи рядом с ним, кажется, испытывал те же трудности. Внезапно сгустившаяся тьма отпустила его, но только на мгновенье, чтобы он успел зажать уши руками. Замершую тишину разорвали сотни ужасающих криков — яростные, полные затаенной ненависти визги, мучительные стоны и зловещий вой. В этом гвалте было невозможно ни мыслить, ни действовать. Цзян Чэн лишь чувствовал, как его заполняет мрачное удовлетворение и одурманивающее разум чувство мести. Оно было таким сильным, что будто не умещалось в нем и царапало изнутри, грозясь вырваться наружу. Цзян Чэн напрягся, пытаясь увидеть пространство по-другому, глазами Вэй Усяня, и тут же заревел сам, надрывая глотку, инстинктивно рубанул мечом. Тот угодил в цель, уверенно рассекая плоть. Под ноги из тумана выкатилась чужая голова. На Цзян Чэна удивленными, но уже безжизненными глазами смотрел Вэнь Чжулю. Одновременно с этим темнота начала рассеиваться. Гоготание и улюлюканье призраков стихло, и зрение прояснилось. Увиденное заставило сжаться даже не самый слабый желудок Цзян Чэна — то, что осталось от Вэнь Чао и Ван Линцзяо, сложно было описать словами. Изуродованное кровавое месиво — не оставалось сомнений, эти люди умерли поистине ужасающей мучительной смертью. Цзян Чэн также увидел Лань Чжаня, застывшего немой белой фигурой посреди этого хаоса. Он смотрел туда, куда больше всего боялся посмотреть сам Цзян Чэн: Вэй Усянь обессиленно осел на пол. — Вэй Усянь! — вскричал Цзян Чэн, бросаясь к нему. — Брат! Он трясущимися руками поддержал его под спину. Слезы душили горло, отчаяние разрывало изнутри. — Зачем ты полез первый?! Как же теперь… Вэй Усянь, проклятый ты герой! — хотелось орать и крушить, но Цзян Чэн мог лишь прижимать брата к себе, всхлипывая от пережитого потрясения. — Сжигающий ядра, он успел… — голос Лань Ванцзи над головой напоминал загробный. Он не спрашивал и не таил надежды, и от этого Цзян Чэна затрясло сильнее. — Да, — всхлипнул он. — Он коснулся, я видел. Сукин сын выжег Вэй Усяню ядро! — Все в порядке, — пробормотал Вэй Усянь, морщась. — А-Чэн, не плачь, ты же Глава клана… Лань Чжань, а ты тут как оказался? Вэй Усянь осторожно вывернулся из рук брата и медленно поднялся на ноги, поднимая флейту. — Ох, похоже, мы тут дали огня, — он оглядел последствия битвы. — Но кто теперь осмелится угрожать нашему клану, а? — он с кривой улыбкой глянул на Цзян Чэна. Волна злой радости откатилась от него к брату. Вэй Усянь, похоже, совершенно не переживал насчет потери собственного ядра, его устраивало то, что месть свершилась, пусть и такой страшной ценой. — Я получил приглашение Цзян Ваньиня слишком поздно, — ровно ответил Лань Ванцзи, хотя смотрел он на Вэй Усяня с убийственной печалью во взгляде. — Когда я прибыл к Пристани Лотоса, осада уже началась. Увидев сбегающих Вэнь Чао и Вэнь Чжулю, я последовал за ними, — мельком оглядев распростертые тела, он качнул головой: — Как ты чувствуешь себя? Вэй Усянь не успел ответить. — А-Сянь, — Цзян Чэн сердито смахнул тыльной стороной ладони со щеки слезу, — твоё ядро… Сейчас он не мог ощущать никакой радости за свершившееся возмездие, которого так ждал. Все внутри него ныло от боли, отчаяния и вины. Он снова не успел помешать! — Мне очень жаль, поверь, я как никто знаю, что это такое — потерять его, — горестно выдал Цзян Чэн, наплевав на присутствие постороннего человека, что не знал его тайну. На себя было плевать совершенно. — Это должен быть я, а не ты, — Цзян Чэн сжал кулаки. — Ты должен пойти к ней! Пусть она вылечит и тебя… — он осекся. — Нет, я отобрал твой шанс. Ты должен пойти к ней, и все рассказать! От судьбы не убежишь. Я незаслуженно получил помощь, я представился тобой. Пусть заберет ядро у меня, но вернет тебе твое! Эмоции захлестывали Цзян Чэна, но он не мог отделить свои от чужих, и наоборот. Вэй Усянь выглядел печально и жалостливо, но, казалось, и вполовину не переживал за свое ядро так сильно, как Цзян Чэн. Но на последних словах Вэй Усянь как-то внутренне встрепенулся, нервно облизнув губы. Он бросил быстрый взгляд на Лань Чжаня и резко шагнул к Цзян Чэну. — Э, нет-нет-нет, — затараторил он, сшибая разом потоком каких-то совсем уж смешанных эмоций, — что сделано — то сделано, А-Чэн. Пересадить ядро от одного к другому совершенно невозможно! Даже думать нечего! Все это такая ерунда, не стоит переживать, — он беспечно махнул рукой. — Я и не заметил: так темно было, все орали! Поймав настороженный взгляд Лань Ванцзи, он пустился пружинящей походкой по комнате. — Серьезно, мы только что разбили Вэней, надо праздновать, а не унывать! — Вэй Усянь прокрутил в пальцах флейту. — Хватит уже этих трагических лиц! Цзян Чэн слишком хорошо знал своего брата и чувствовал во всем этом фальшь не только по их связи, но и по нездоровому блеску в глазах, дерганым движениям и нервным смешкам. При этом, когда Вэй Усянь говорил, что не переживает из-за того, что с ним случилось, он определенно не врал. Но вот показное веселье сбивало с толку. Вэй Усянь определенно переживал и переживал сильно, но из-за чего, Цзян Чэн никак не мог уловить. — Я не понимаю, — нахмурился он. — Как ты можешь так к этому относиться? — вопрос повис в воздухе, и Цзян Чэн отмахнулся от него, понимая, что глупо ожидать вразумительный ответ. — За что нашей семье все это?! — в сердцах воскликнул он, пнув в ярости голову Вэнь Чжулю, что продолжала взирать на него опустевшими глазами. — Когда я уводил от тебя Вэней, когда этот ублюдок сжег мое ядро, я считал, что хоть частично смог искупить свою беспомощность при гибели родителей. И что в итоге? Теперь я подвел еще и тебя. А ты предлагаешь не унывать, Вэй Усянь?! — последние слова он буквально проорал, выпуская клокотавшие внутри чувства наружу. Но вместе с криком эмоции схлынули. Он тут же подумал, что зря рассказал, как попал к Вэням — по всему выходило, что героизм в их семье был скорее проклятьем, нежели благом. Настроение Вэй Усяня резко сменилось. — Что ты сказал? — прервал он его поток слов. — Когда ты уводил от меня Вэней? Когда?! Внутри болезненно кольнуло. Вэй Усянь не пропустил мимо ушей это, да еще и Лань Ванцзи теперь был свидетелем разговора и знал про оба потерянных ядра в клане Цзян. Все это не следовало обсуждать при посторонних. Всего этого вообще не должно было случиться. — Когда ты ушел искать еду, — потерянно отозвался Цзян Чэн. — Я увидел, как они рыщут по городу. Ты бы точно попался, а я не мог этого допустить. Но это неважно! Так было правильно, и у меня не было ни одной возможности избежать своей участи. Но у тебя была, ты не должен был пострадать сейчас, — он совсем обессилел, а потому уселся прямо на пол, сжав голову руками. — Прости меня, брат. Лицо Вэй Усяня исказила гримаса боли, он сжал губы в тонкую ниточку, будто хотел что-то сказать, но не решался. Флейта в его руке чуть заметно дрожала. — Твое золотое ядро, А-Чэн, оно… — он мотнул головой. — Ты не должен был так рисковать собой, ты — Глава клана! Это моя задача тебе помогать, а не наоборот, ну что ты за человек?! Он упрямо тряхнул волосами и убрал флейту за пояс. — Ничего страшного, никто не виноват, — твердо заявил он, подходя к Цзян Чэну и подхватывая его под руку. — Мы просто уйдем отсюда и все забудем, хорошо? У нас еще полно дел. Не-сюн ждет в лагере новостей и наверняка очень волнуется, — снова зачастил он, уходя от болезненных обсуждений. — Лань Чжань, поклянись, что не расскажешь ничего об этом! — он вперил в Лань Ванцзи убийственный взгляд. — Нет нужды в том, чтобы проблемы клана Цзян обсуждались на каждом перекрестке. Тем более, теперь проблем и нет вовсе. — Я никому не скажу, — тихо, но твердо отозвался Лань Ванцзи. — Клянусь, Вэй Ин. — Ты теперь, как и я, в долгу перед ним, Лань Чжань, — заявил Цзян Чэн. — Держи свое слово. Выпрямившись, он вывернулся из-под руки Вэй Усяня, глубоко вздохнул и расправил плечи. Из этого здания ему нужно было выйти Главой клана, а не разбитым маленьким человеком, коим Цзян Чэн себя ощущал. — Никаких долгов! — замахал руками Вэй Усянь. — Вы оба и так меня спасли тогда на горе! Все это сущая ерунда, главное — эти двое, — он кивнул на тела на полу, — больше никому не угрожают. Мы — заклинатели и боремся со злом, это наша работа! — он широко улыбнулся. — Лань Чжань, как тебе моя флейта? Видал ее в деле? Я могу управлять мертвецами! Такому в Гусу не научишься, а? — он шутливо толкнул Лань Ванцзи плечом. — Нужно помочь раненым, — тот развернулся и пошёл к выходу. Цзян Чэн хотел было приструнить Вэй Усяня за неуместное хвастовство, но тут же прикусил язык. Пусть брат восхваляет свои новоприобретенные таланты сколько душе угодно. У него есть на это полное право. — Идём, — позвал Цзян Чэн, — здесь и правда ещё понадобится наша помощь. В клане Хун было не так много потерь, как сперва показалось. Все же Лань Чжань подоспел очень вовремя и перевел внимание врагов на себя. Оказав помощь пострадавшим и заверив испуганных людей, что более Вэней им можно не ожидать, пришло время отправляться в обратный путь. Благодарность и уважение местных жителей были так велики, что невольно смущали. Хотелось уже отвязаться от них и вернуться домой. — Лань Чжань не может сам лететь на мече, он ранен! — упорствовал Вэй Усянь, когда пришло время расставаться. — Мы не оставим тебя здесь, полетели с нами! Лань Ванцзи, разумеется, ни о какой помощи не просил и всем своим видом показывал полное безразличие к собственным проблемам. — Хватит упрямиться, Лань Чжань, иначе я тебя свяжу и поволоку волоком по земле! У нас прекрасный лагерь, вкусная еда, много выпивки и красивые виды! — Вэй Усянь, впрочем, был не менее упрямым. — А-Чэн, скажи ему! — Уверен, второй молодой господин Лань не откажет мне, Главе клана Цзян, стать нашим гостем, подлечить раны и разделить радость победы, — Цзян Чэн выразительно посмотрел на Лань Ванцзи, взглядом пытаясь передать ему, что он думает о возможном отказе. — И сожаление о павших, — Лань Ванцзи не изменился в лице. — И сожаление о павших, — согласно кивнул Цзян Чэн. — Все люди, погибшие сегодня, не важно из какого они клана — Цзян или Хун, герои, — объявил он так громко, чтобы его услышали окружающие. — Все родственники погибших смогут получить в Пристани Лотоса необходимую помощь. — Глава клана Цзян очень щедр, — один из молодых заклинателей в одеждах клана Хун поклонился. Он не был ранен, хотя выглядел весьма потрепанным. — Я Хун Лей, младший сын Главы клана Хун. Примите от моего имени и имени моего отца искреннюю благодарность за спасение выживших. Цзян Чэн кивнул. Что ни говори, а такие слова было приятно слышать. Тем более, они теперь были так редки. — К тому же, Вэй Усянь, раз уж ты забыл, напомню, — он внезапно улыбнулся и с чувством хлопнул брата по плечу, — далеко лететь не придется! Скорее! Пошлите весть Не-сюну! Мы возвращаемся в Пристань Лотоса!

***

В Пристань Лотоса они прибыли одновременно с Не Хуайсаном, который предусмотрительно взял с собой из лагеря слуг и солдат. Выглядел он не в пример лучше тех, кто только что вернулся с битвы: свежий, бодрый, улыбчивый, в очередном модном одеянии — чистом, а не заляпанном кровью и пылью. Что и говорить, непричастность к любым приключениям и подвигам давала определенные преимущества. Кажется, он даже успел надушиться. На вопрос, как так вышло, что он узнал о победе заблаговременно, Не Хуайсан туманно отозвался, что ему «напели птички». Впрочем, Вэй Усянь давно уяснил, что их школьный друг «ничего не знал» только на словах и экзаменах. В повседневной жизни Не-сюн, например, отлично знал и где достать выпивку, и как с ней не попасться. Возвращение домой случилось уже на рассвете. Когда они входили в ворота, лучи солнца, пробежавшись по кромке крыши, спешно спустились вниз. — Само солнце приветствует возвращение Главы, — заметил Не Хуайсан, — как символично. Вэй Усянь скосил глаза и улыбнулся — луч вспыхнул огнем на острие меча, который Цзян Чэн так и не убрал в ножны после полета. Его, Вэй Усяня, меча. Гордость и радость за брата затопила его. Все пережитые неудачи и трудности стоили этого момента. — Тела и атрибутика клана Вэнь уже убраны, — продолжил Не Хуайсан, блуждая задумчивым взглядом по двору перед дворцом. — Поразительно, неужели они и правда думали, что смогут жить здесь? Смешно, — он покачал головой. — Вэни планировали жить не только здесь, а вообще везде, — заметил Вэй Усянь, — повелевать всеми нами. — Прежде чем строить свои глупые планы, им бы стоило сперва посмотреть на это, — Не Хуайсан кивнул на Цзян Чэна, который стоял неподалеку и хмурился, все еще не убирая меч. Вэй Усянь перевел взгляд на брата, чей профиль сейчас выделялся, подсвеченный золотистыми лучами. Он не совсем понимал, о чем говорил Не Хуайсан. — Древняя кровь, — пояснил тот для Вэй Усяня. — Никто не займет его место ни здесь, ни в мире. «Что?» — Вэй Усянь застыл, пораженно глядя на него. В словах Не-сюна слышалась и гордость, и восхищение, и полная уверенность. «Это не лесть, он действительно…» Не Хуайсан видел то, чего Вэй Усянь раньше не замечал, или причина была в другом? Вэй Усянь не успел сформулировать свою догадку, как Цзян Чэн, видимо, почувствовав его смятение, повернулся к ним. — Чего вы там топчетесь?! — он вложил меч в ножны. Тут же полетели приказы: подготовить комнаты, разместить людей… Не успел Цзян Чэн выдохнуть и насладиться тем фактом, что он наконец дома, как его атаковали рутинные дела. Главе нужно было позаботиться обо всем и обо всех — пища и кров, раненые. А кто позаботится о самом Главе? Вэй Усянь помогал, как мог, взяв на себя часть переговоров и организационных моментов. Солнце едва взошло, а Пристань уже заполнили суетящиеся люди, воины, гонцы, беженцы с соседних деревень. Отовсюду слышались то поздравления и восхваления, то мольбы и прошения. К вечеру Вэй Усянь едва не падал от усталости. Как и Цзян Чэн — тот даже немного клевал носом, надиктовывая Не Хуайсану письмо для сестры. — Спасибо, Не-сюн, твоя помощь неоценима, — поблагодарил Цзян Чэн, когда закончил, и оглядел их — Вэй Усяня, едва не улегшегося на столешницу, медитирующего в углу Лань Ванцзи и донельзя бодрого Не Хуайсана, что сушил чернила. — А-Чэн, нам всем надо поспать, — Вэй Усянь пытался придержать рукой голову, но она все равно падала, — никакой спешки нет, все уже хорошо… — он широко зевнул, сил почти не осталось. — Давай отдохнем, а завтра устроим пир? Мы победили и должны праздновать, а ты всех только работать заставляешь, ты тиран и деспот! — Вэй-сюн дело говорит, — согласился с ним Не Хуайсан, — твое лицо, Глава клана, отдает вовсе не благородной бледностью, отдохни! — И Лань Чжаню тоже надо, — Вэй Усянь выполз из-за стола и покачнулся. — Лань Чжань, не отнесешь меня спать, раз ты такой выносливый и можешь медитировать? — позвал он, привлекая внимание. — Мгм, — Лань Чжань перевёл на него взгляд, после чего серьезно кивнул, молча поднялся и, не успел Вэй Усянь даже пискнуть, подхватил его на руки. Цзян Чэн нахмурился было из последних сил, но потом устало махнул рукой, даже никакими особыми эмоциями не отозвался. Впрочем, Вэй Усяню некогда было анализировать поведение брата, потому что Лань Чжань понёс его к выходу. — Лань Чжань, я же пошутил насчет отнести в постельку, — Вэй Усянь чувствовал себя несколько странно в чужих руках. Лань Чжань нес его неспешно, но при этом легко, будто Вэй Усянь не весил ничего, но был хрупким грузом, который нельзя трясти. Лицо его при этом как обычно не выдавало никаких эмоций, будто носить на руках Вэй Усяня было самым естественным делом для него. Это было, с одной стороны, приятно, но при этом вызывало какое-то чуть нервное веселье. — Если бы я знал, что ты согласен, я б тебя просил меня носить постоянно! — хохотнул Вэй Усянь. — С утра — на завтрак, потом — на обед. В Гусу мне бы это пригодилось, я еле просыпался там! Кошмарный режим! Лань Чжань снова отозвался лишь коротким хмыком, который можно было трактовать и как согласие, и как возмущение легкомысленной речью Вэй Усяня. — Где ты планируешь спать? — спросил он, когда они оказались во дворе. Благо, сейчас тот был пуст, и никто не застал бы их в неудобном положении: просителей увели, адепты занимались исполнением приказов, слуги работали, воины ушли отдыхать. — В своей комнате, конечно! — фыркнул Вэй Усянь. — В детстве мы делили ее на двоих с Цзян Чэном, но, когда стали взрослыми, разъехались, чтобы иметь личную жизнь, — продолжил Вэй Усянь молоть чушь. Никакой личной жизни ни у него, ни тем более у Цзян Чэна не было. — А ты, Лань Чжань? Я никогда не был в твоей комнате в Гусу, ты жил один? Лань Чжань по-прежнему стоял на месте, и Вэй Усянь сообразил указать ему направление. Только двинувшись в нужную сторону, Лань Чжань ответил на поставленный вопрос: — У меня отдельная комната. Если бы Вэй Ин отправился со мной в Гусу, ему было бы где жить. Непонятно, что это значило: то ли Лань Чжань предлагал ему свою комнату, то ли планировал жить вместе. — Может, лучше будем в Пристани жить? — засмеялся Вэй Усянь. — Ты меня сейчас несешь, как невесту на брачное ложе, Лань Чжань, это очень смешно! Будешь жить со мной в Пристани Лотоса, пока смерть не разведет нас в череде перерождений, а? Поток шуток было не остановить — у Вэй Усяня было слишком хорошее настроение. Он даже взбодрился, хотя только что умирал от усталости. Казалось, Лань Чжань одним своим присутствием вливал в него жизненные силы. Вэй Усянь не переставал удивляться. В Гусу и после, в их странствиях, Лань Чжань утверждал, что не терпит чужих прикосновений, а теперь запросто таскал его на руках. Вэй Усянь улыбнулся своим мыслям: все-таки они подружились, несмотря на то, что никто вокруг в это не верил. — Как пожелаешь, — все так же безэмоционально отозвался Лань Чжань. И хоть это прозвучало как нечто само собой разумеющееся, без намека на шутку, Вэй Усянь мысленно восхитился — кажется, у Лань Чжаня, наконец, появилось чувство юмора. — Пришли? — спросил тот, перенеся Вэй Усяня через последний маленький мостик, что вел к его комнате. Великие мертвецы, как же давно он здесь не был! — Да-а, — протянул Вэй Усянь, — даже не верится, что я здесь. Что ты здесь! Помнишь, Лань Чжань, я тебя звал в гости, а ты отказывался? Но все-таки ты здесь, Лань-гэгэ, и даже не называешь мой дом убожеством! — Вэй Усянь счастливо улыбнулся. — Теперь-то я тебе тут все-все покажу, не отвертишься! — Мгм, — отозвался Лань Чжань и, подумав, легко опустил Вэй Усяня на землю. — Красиво, — чуть повертев головой, заключил он, помолчал немного, после чего вдруг подтолкнул его в спину: — Вэй Ин должен отдыхать. — Лань Чжань тоже должен! — расхохотался Вэй Усянь. — Цзян Чэн тебе предложил комнаты? Наверняка нет! Он у нас сам как солдат и готов спать стоя, лишь бы от дел не отвлекаться! Вэй Усянь потянул Лань Чжаня за рукав. Отпускать его сейчас не хотелось: в кои-то веки тот не пытался его ругать за темный путь, не обзывал убожеством и даже отвечал на вопросы! — Оставайся со мной, а? Мы уже провели несколько ночей вместе в пещере, стесняться нечего! — он поиграл бровями, все больше распаляясь весельем. На удивление, Лань Чжань не сверкнул убийственно глазами, а просто кивнул и, обойдя Вэй Усяня, сел прямо на ступени. — Иди спать, я буду защищать, — сообщил он без единой капли сомнений. Вот это было уже совсем странно. Вэй Усянь даже огляделся, подумав, что он мог по невнимательности не заметить какую-то новую опасность. — Лань Чжань, — вкрадчиво спросил он, усаживаясь рядом, — а от кого ты собрался защищать меня? Мы убили всех Вэней в округе, территория охраняется… Ты, может, заболел, что опасности мерещатся? — он осторожно коснулся его лба. Лань Чжань вздрогнул от его прикосновения, но не отодвинулся, позволяя Вэй Усяню касаться ленты и лица. В его глазах светилась непреклонная решимость и еще что-то, чего Вэй Усянь не понимал. На секунду он пожалел, что у него нет с Лань Чжанем такой же связи, как с братом. — Такой человек, как ты, будет всегда в опасности, — чуть поколебавшись, ответил Лань Чжань. — Я не устал, если позволишь, я останусь здесь. Слова Лань Чжаня неприятно задели Вэй Усяня. — По-твоему, если у меня больше нет золотого ядра, я совсем беспомощный? — он поджал губы. — Между прочим, это, — он вытащил флейту, — оружие пострашнее меча! Я могу призвать армию мертвецов, что будут подчиняться лишь мне! Хорошее настроение улетучилось. Теперь изменившееся поведение Лань Чжаня обрело смысл — он просто считал Вэй Усяня слабым и, как любой благородный заклинатель, исполнял свой долг защищать его. Это было совсем не то, о чем тосковало сердце Вэй Усяня. Они с Лань Чжанем были равны по силе, и именно это так веселило его всякий раз, когда у них случались стычки. Вэй Усянь не мог допустить, чтобы Лань Чжань теперь относился к нему, как к инвалиду! — Я не считаю тебя беспомощным, — Лань Чжань осторожно, словно Вэй Усянь мог сломаться, коснулся руки, что сжимала флейту. — Я видел тебя в действии, темная энергия дает тебе невероятную мощь. Именно поэтому ты, Вэй Ин, в большой опасности — мир еще не видел заклинателя, подобного тебе. Многие возжелают либо твоей службы, либо смерти. Но твой нрав не знает смирения, ты легкомысленен, дерзок и самоотвержен. К тому же, светлый путь отныне закрыт для тебя. Если тьма поглотит твое сердце, в опасности могут оказаться даже те, кто тебе дорог. Тебе нужен тот, чей путь будет пролегать с тобой рука об руку. Это была самая долгая и эмоциональная речь, что Вэй Усянь слышал от Лань Чжаня. Ему потребовалось даже пара мгновений, чтобы осознать все то, что тот произнес. Осознав это, Вэй Усянь снова восхитился в душе: Лань Чжань все-таки был совершенно потрясающим человеком — добрым и неравнодушным. — Ох, Лань Чжань, — Вэй Усянь мягко улыбнулся ему, покачав головой, — ты замечательный друг, правда, но я отлично контролирую себя, вот увидишь, все теперь будет хорошо! — он хлопнул его по плечу. — Меня не надо сторожить, пойдем спать, время отбоя в Гусу вот-вот наступит, а я не могу допустить, чтобы мой гость остался без крова! Мы в Юньмэне известны своим гостеприимством и щедростью, знаешь ли. Пойдем! Он бодро вскочил на ноги и протянул Лань Чжаню руку. Этот невозможный защитник с каменным лицом каждый раз смешил Вэй Усяня, даже сейчас. Лань Чжань пару мгновений смотрел на протянутую ладонь, и все-таки сжал ее в ответ, позволяя утянуть себя вверх по ступеням. — Ты помнишь время отбоя в Гусу? — спросил он, когда Вэй Усянь открыл дверь и они прошли в комнату. Здесь было светло и чисто — видимо, Цзян Чэн уже позаботился о том, чтобы в их личных комнатах навели порядок. Создавалось ощущение, что разбой и мародерство врага никогда и не добирались сюда. — Как забыть? — засмеялся Вэй Усянь. — В этот час ведь начиналось главное веселье! Ох, Лань Чжань, жаль, тебя там с нами не было! Не Хуайсан такие вечеринки закатывал, только держись! После отбоя все самое интересное случалось — тайные свидания, дуэли, вылазки в город… Он плюхнулся на кровать, раскинув руки и продолжая улыбаться. Обучение в Гусу было счастливой порой — последним лучом солнца перед чередой черных дней, что в скором времени обрушились на них всех. — Зря ты тогда следовал правилам, Лань Чжань, да еще наказания получал за нас, — продолжил вспоминать Вэй Усянь, — это уж совсем глупо было! — Правила существуют для того, что им следовать и не сбиться с правильного пути, — по лицу Лань Чжаня прошла непривычная эмоция, будто он вспомнил что-то такое, о чем ему не очень хотелось вспоминать. Впрочем, тут же оно приняло привычное выражение. — Мне тоже было весело, — неожиданно выдал он. Это заявление настолько шокировало Вэй Усяня, что тот резко сел. — Что? Когда? — он пораженно уставился на Лань Чжаня. — В библиотеке, — немного неуверенно отозвался Лань Чжань. Вэй Усянь припомнил, как выглядело лицо Лань Чжаня, когда его оставляли следить за тем, как он отбывает наказание. Его трудно было охарактеризовать хоть одним словом даже близким к «веселому». Впрочем, сейчас выражение лица Лань Чжаня тоже мало отличалось от привычной равнодушно-спокойной маски, но он вёл поистине удивительные речи и признавался в совсем уж неожиданных вещах. Что-то определенно изменилось в Лань Чжане, пока они не виделись, но Вэй Усянь никак не мог понять, что же это. Он решил уточнить: — А тебе было весело в библиотеке одному, или когда я там отбывал эти ужасные часы наказания? — Вэй Усянь похлопал по кровати рядом с собой, призывая Лань Чжаня присесть рядом, а то тот все так же стоял столбом. — Ужасные? Ты был несчастен? — обеспокоился Лань Чжань. Он подошел ближе, но, похоже, правила приличия, которым он неукоснительно следовал, не позволяли ему воспользоваться таким фривольным приглашением. — Мне надо было переписывать эти бесконечные правила! — возмутился Вэй Усянь. — Кто будет от этого счастлив? — он осекся. — Святые небеса! Лань Чжань, ну неужели тебе нравилось их переписывать?! Даже ты не можешь быть таким! Он перевел дух. Лань Чжань, несмотря на всю свою чопорность, все равно нравился Вэй Усяню (очень нравился, если быть совсем честным), и он просто не мог поверить в то, что тот и правда мог любить такое зануднейшее занятие! Вэй Усянь каким-то шестым чувством чуял, что Лань Чжань вовсе не такой скучный, каким хотел казаться. — Признайся уже, что это самое унылое дело в мире! — взмолился он. — Я никому не скажу, правда! Лань Чжань замялся, словно обдумывал, стоит ли ему отвечать на этот вопрос или нет. Вэй Усянь не удивился бы его молчанию — казалось, Лань Чжань и так сказал за сегодня больше, чем он слышал от него за все время знакомства. — Я никогда не переписывал правила, — все-таки отозвался Лань Чжань с сомнением, — поэтому я не могу понять, насколько жестоким было твое наказание. Ты много смеялся и не выглядел несчастным. Мне не было скучно с тобой, — неуклюже закончил он. Пришло время замолчать Вэй Усяню. Такого признания он не ожидал. Тогда казалось, что Лань Чжань его ненавидит, ведь Вэй Усянь отвлекал его смехом и разговорами от занятий. Все время в библиотеке Лань Чжань только осуждающе смотрел на него и называл убожеством. Весельем там и не пахло. Но теперь получается, что Лань Чжаню на самом деле нравились его глупые шутки, и он не сердился? Голова шла кругом. Вэй Усянь безнадежно вздохнул: приходилось признать, что он совсем не разбирается в людях — неудивительно, что все время влипает в неприятности. — Похоже, я совсем не знаю тебя, Лань Чжань, — он покачал головой. — Твои слова — настоящее открытие. Как такое возможно? На этот раз Лань Чжань остался верен себе — он не ответил, а вместо этого резко шагнул к кровати. — Пора спать, — возвестил он непреклонным тоном. Однако оказавшись ближе, он заметил, что кровать Вэй Усяня была не слишком широкой. — Ты тоже будешь спать здесь? — Ну да, — Вэй Усянь пожал плечами. — Мы поместимся, не переживай! В Гусу мы как-то спали втроем на такой же, хотя Не Хуайсан тогда спал скорее на А-Чэне. Мы тогда были слишком пьяные. Он тут же лег, демонстрируя, что места в кровати хватает. Вэй Усянь уже стащил с себя верхнее ханьфу, когда заметил нерешительность Лань Чжаня и его напряженный взгляд. — Ты так смотришь, будто переживаешь за свою честь, — хмыкнул Вэй Усянь, пытаясь разрядить неожиданно напряженную атмосферу. — Я обещаю, что буду вести себя целомудренно и не опорочу тебя. Даю слово! — Мгм, — Лань Чжань колебался еще пару мгновений, но все-таки начал неторопливо разоблачаться и готовиться ко сну. Вначале он устроил у стены меч, снял и аккуратно повесил на ширму верхнее ханьфу. Он даже развязал лобную ленту. Оставшись в нижних одеждах, Лань Чжань подошел к чаше с водой, что была заготовлена у кровати, и основательно умыл руки, лицо, шею. Его пальцы двигались легко и плавно, так что Вэй Усянь даже залюбовался этим, казалось бы, таким простым ритуалом. Его кожа была еще мокрой, когда Лань Чжань вытянулся рядом с Вэй Усянем на кровати. — Лань Чжань, — Вэй Усянь тут же подкатился к нему вплотную, хитро улыбаясь, — ты, наверное, еще неделю назад и представить себе такого не мог: ты и я в Юньмэне! — он тихо засмеялся. — Как же здорово вернуться домой! Лежать, глядя в такой знакомый потолок было приятно, а близость Лань Чжаня будоражила и успокаивала одновременно. В груди разливалось блаженное тепло. Усталость, впрочем, брала свое. Уже закрывая глаза, Вэй Усянь поймал мысль, что крутилась у него до этого, но забывалась все время: — Знаешь, Лань Чжань, когда ты сказал, что мне нужен тот, кто пройдет со мной по пути рука об руку, это звучало как предложение выйти замуж, — пробормотал Вэй Усянь сквозь сон. — Я согласен, только фамилию менять не буду и жить в Гусу не хочу. Если Лань Чжань и ответил что-то на это, то Вэй Усянь уже не услышал его — он крепко спал.