Имя на выдохе

Рошелю нравится здесь: даже в холод поселение кипит работой. Снег убрать, овцебыков разделать, дрова нарубить, еду со склада к Марте доставить, воду ей же натаскать. В больнице была своя скважина, и, хоть вода там еле бежала, им и доктору этого хватало. Не было ощущения отчаяния и тоски, можно было занять себя чем-то каждый день и быть уверенным в том, что вечером можешь полакомиться мясным супом, как минимум. В холода торговцы не приезжали такими огромными караванами. Компания в две машины — не более. Марта давала им ночлег в комнатах над забегаловкой. Как-то вечером Рошель развлекал охотников и рыболовов, компания торговцев, прибывших на пару-тройку дней, сидела поодаль. Китто подсел к Марте и улыбался ей. — Что тебя так смешит? — потихоньку спрашивает Марта. — Эт-тот бо-бо-родач н-не о-о-от-рыв-ва-ет о-от т-те-бя г-глаз. Марта косится на торговцев. — Это Даррелл. В третий или в четвёртый раз здесь всего. Я так понимаю, их поселение глубоко на севере, долго ехать. Но слава о нашей браге разлетелась далеко. — Т-твой ш-шанс. — Да брось, Китто. Я уже ни на что не гожусь. Чем я его удивлю? — П-пусть с-сам у-у-див-в-ляет. С-сде-л-лай м-м-муз-з-зыку г-г-гром-че и п-п-при-ми скуч-чающий в-вид. С этими словами Китто поднял свою кружку и пересел подальше. Марта обречённо вздохнула. Ну, если она сделает музыку чуть громче, то от неё не убудет. По пути она распустила волосы, налила себе высокий стакан сока и принялась скучать. Что, в общем, было ей не ново. Музыка подбодрила немногих девушек, куролесящих здесь, они стали извиваться неподалёку от охотников, поджидая кого-нибудь в свои чувственные сети. Когда-то Марта тоже танцевала перед Генри. Где те годы? — Добрый вечер, Марта. Она с удивлением поворачивается. Даррелл собственной персоной. — Что-нибудь ещё? — она, как может, мило улыбается и кивает на торговцев. — Нет, нет, спасибо. Я просто… Можно пригласить вас на танец? Марта ошарашенно пытается разглядеть во тьме Китто. — Я, возможно, не знаю, может, вы замужем, или здесь присутствует ваш мужчина, тогда прошу простить, я не местный. — Оно и видно, — она с облегчением смеётся. — Даррелл, кажется? Он кивает, и Марта протягивает ему руку. Даррелл берёт её в свою и ведёт Марту в центр зала. Китто доволен. Он не очень любит, когда в забегаловке находятся чужие люди, но Даррелла он видит не впервые и, кажется, у него нет никаких злых намерений. В своё время Китто внимательно рассматривал и Рошеля. Но с ним было всё не ясно. Сегодня ему не хочется наблюдать, всё выглядит более-менее нормально. Вот поспать — это да. Китто встаёт и идёт к выходу. Рошель уже дома, когда Китто выходит из душа. Рановато. Видимо, ушёл практически сразу после него самого. — Ты как-то быстро сорвался, на тебя это не похоже. Видел этого бородатого, который посягает на Марту? Китто кивнул. — Он симпатичный, — задумчиво рассуждает Рошель. — Надеюсь, в постели он чего-то да стоит. Чего так уставился? Я волнуюсь исключительно за Марту. И вообще, ты-то зачем обыкновенно сидишь там до поздней ночи? Не на меня же смотришь. «Иногда и на тебя», — думает Китто и отвечает: — З-за-тем ж-же, з-за-чем и т-ты. Рошель открывает рот и закрывает его. Уходит куда-то в себя. Китто радуется, что смог его огорошить. Ночью Рошель ворочается с боку на бок и напряжённо сопит, думая о чём-то. Китто размышляет о том, что Рошель смешной, мнит себя старше и умнее. А после недолго утомляет его, чтобы он смог уснуть. Китто понимает, что Рошель исчезнет отсюда, и пытается смириться. Но Рошель каждую ночь то заезжал ему локтем в челюсть, то случайно пинал под задницу, и Китто с грустью отмечал, что подобные неудобства ему только в радость. Рошель — единственный, кому плевать было на его заикание, и он единственный не пытался заставлять его говорить. Они прекрасно обходились без слов, если Китто был не в настроении. Хотя, кто знает? Перед тем, как трахнуться, они не разговаривали. Наверное, для Рошеля его дефект стал неприятным сюрпризом. Иногда Китто злился, думая об этом, но, в самом деле, никто не заставлял Рошеля приходить ещё после того случая. И он никогда не жалел его. Точнее, жалел, но явно по каким-то другим вопросам, не относящимся к его речи. Китто знал, что эта связь его погубит — в моральном смысле. Когда Рошель уйдёт, ему придётся смириться с тем, что он познал, как это: когда на тебя смотрят с симпатией. И снова вернуться к прежней жизни. На него будут коситься ещё сильнее после этих воркований с Рошелем. Да, Китто уважали, но не сказать, что его кто-то стремился понять. Может, Марта. Больше никто. Кит и сам представить не мог, что в его жизни появится какой-то Рошель. Это было неожиданно, запутанно, Китто не знал, что в нём такого: то ли живые глаза, то ли приятная улыбка, то ли тембр голоса. Чёрт знает. Он присматривался к чужаку, а потом в один момент понял, что увяз по самую макушку. И надо было так глупо попасться со своей слежкой! Он шёл за ним, не чтобы усладить свой взор, а лишь проверить, что тот идёт на ночлег, а не воровать или заниматься, чем похуже. За этими новичками глаз да глаз. Но, как вышло, так вышло. И Китто покривил бы душой, если бы сказал, что ему это не по нраву.

***

Через пару дней Марта вся светится. Подмигивает Китто, когда встречается с ним глазами. Рошель видит это, но о причинах может только догадываться: он не успевает следить за всеми на столько фронтов. Торговцы должны уехать со дня на день, тем более, холодает. И, вроде бы, от них никаких проблем. Рошель вообще пересидел бы их прибытие дома, но Китто всё равно придёт сюда, а оставлять его здесь одного он не хотел. Так они хоть и не были рядом, но были в одном месте. Это успокаивало. Рошель подошёл к Марте за очередным пивом, один из торговцев тоже. Он слишком внимательно пялится, Рошель напрягается. — А здесь все в курсе, да, что вы приютили мародёрского выродка? — громко произносит торговец, и все оборачиваются к ним. «Приехали», — думает Рошель. — Или до вас тут новости не доходят? Этот упырь кинул своего брата, да ещё и спёр у него несколько ценных вещей, тот искал его, пару поселений выжег дотла. Тоже такой судьбы хотите? Брательник его — Кейнаудский Мародёр. Тот самый, который Шакрас. За голову этого хрена от него назначена немалая награда. Рошель отпивает пиво. К чести этого поселения, никто ещё не выхватил оружие. Марта напряглась, он видит, но пока все молчат. — Скажи хоть одну причину, которая остановит меня прострелить тебе башку прямо здесь и получить деньги. — У Марты в забегаловке не стреляют, — произносит Рошель. — Если я донесу Шакрасу, он перевернёт всё поселение вверх дном. — И не найдёт меня. Погибнут невинные люди. Как будешь спать после этого? Если Шакрас, конечно, оставит тебя в живых за ложную информацию. — Нам здесь проблемы не нужны, — твёрдо произносит Марта так, чтобы её услышал каждый посетитель. — А товары? Шакрас обещал большую награду. Только представь, сможете разжиться, чем угодно. За вот эту вот одну светлую голову. Сбоку появляется Китто и наставляет на торговца пистолет. На лице — никаких эмоций. — Ты чего? Не сечёшь, что происходит? Когда торговец оборачивается к Марте, та стоит, направив на него ружьё. — Совсем двинулись? Наживёте себе проблем! — Проблемы у нас сейчас только из-за тебя, — говорит Марта. — И я вот думаю, сможешь ли ты покинуть посёлок, или тебя будут жрать местные черви? — Ты понимаешь, за кого заступаешься, женщина? — За своё поселение, — спокойно отвечает она. — Нам не нужны здесь никакие мародёры даже с обещанными наградами. Не знаю я их и знать не хочу. Если придётся тебя шлёпнуть, чтобы заставить умолкнуть, то я не против. — Не я, так кто-то другой. Ты не понимаешь, что этот, — тычет он в Рошеля, — навлечёт на вас беду? И никто уже не попробует вашей браги. — Шакрасовы шавки не найдут меня здесь. Если ты хотел получить награду — нужно было молчать, а Шакрасу донести после того, как унесёшь отсюда ноги. — Я думал, что здесь живут благоразумные люди! — Живём, — подтверждает Марта. — И всё у нас нормально. А тут ты. И что нам с тобой делать? Ну, предположим, мы тебя отпустим с миром, а ты донесёшь мародёрам. Где брагу будешь брать? Или, думаешь, виноградники сами себя обрабатывают? И бочки готовые будут на пепелище нашего поселения стоять? Что, спиртом бодяженным выгоднее торговать? И прикинь, скольким ты торговлю обломишь? Не мы тебя прибьём, так твои же дружки. Или сам Шакрас, если то, что я о нём слышала — правда. Он не любитель делиться своим добром. Убирайтесь-ка вы отсюда, пока я не передумала. И подумайте о своих прибылях на досуге. Даррелл подходит и говорит: — Лекс, слушай, пора, наверное, собираться. Там холодает, ехать далеко. Я не знаю, о чём вы говорили, но пикапы набиты товаром под завязку, пора уже его сбыть куда-нибудь. Лекс красноречиво смотрит на пистолет в руке Китто. — Да, кажется, пора. Китто опускает руку, но продолжает смотреть в упор. Даррелл под руку уводит Лекса. Рошель хмурит брови и быстрым шагом покидает забегаловку. Китто смотрит ему вслед. Марта громко говорит: — Мне плевать, кто он. Хоть сам сатана. Пока он носит мясо с охоты и помогает поселению во всех остальных делах. Никто не возразил. Она тихо обращается к Китто: — Это всё, что я могу. Тот кивает и выходит. Дома Рошель сидит на постели, и вид у него разбитый. — Шакрас — сводный брат, не родной, — говорит он, когда Китто садится рядом. — У папаши Боунза был сын, а у моей матери был я, когда они встретились. Позднее родилась наша общая сестрёнка. Боунз создал эту группу, которая позже стала называть себя мародёрами. Но папаша Боунз был справедливым, жестокость же проявлял только тогда, когда этого требовала ситуация. Шакрас же считает, что он пуп земли. Когда папаша внезапно умер, власть перешла к нему. Он изгнал моих мать и сестру и сказал, что если узнает, что мы встречались, то убьёт их. Чужими руками, конечно же. Некоторое время он держал меня при себе, как надоедливого, но брата. Я был не согласен с ним по многим вопросам, поэтому, вместо брата стал пленником, которого периодически избивали. Затем я сбежал, взяв пару подарков папаши Боунза. Я ничего не крал, он действительно дарил мне эти вещи когда-то. Мать с сестрой живы, я узнавал. Большего мне и не надо. Я считаю, что не обязан противостоять своему брату. Мне вообще срать на него, на власть, на мнимое богатство. Я ухожу дальше и дальше, но, как видишь, отголоски ещё есть. Китто слышал о проделках Кейнаудского Мародёра. Но пока что до них докатывались только слухи, а не сами мародёры. Может, из-за того, что поселения здесь были больше, держать в страхе такое количество людей было бы сложнее, поэтому они пока что сюда не совались, набирая силу где-то там, далеко на западе. Рошель больше не сидит в забегаловке после охоты. Китто уходит, на случай, если Рошелю нужно сбежать. И каждый раз думает о том, что вернётся в пустой дом. — Он совсем не появляется, — говорит Марта. — Д-д-ду-м-маю и н-не по-поя-вит-т-ся. Она смотрит на него, как ему кажется, с некоторым состраданием: — Он вообще ещё здесь? — У-у-утром б-б-был. — Кот Шрёдингера, — выдыхает она. Вроде бы, никаких подозрительных личностей не появляется. Никаких расспросов не ведётся. Никто никого не искал. В ближайших поселениях тоже ничего не слышали — Марта наводила справки. И всё же, меньше, чем через полтора месяца, Рошель исчезает. Китто находит дверь открытой, а ключ лежит на столе. Марта пытается вручить ему два пайка, но Китто отодвигает один из них — он больше не нужен. Марта болезненно кривится. — Ему следовало бы остаться. Такой холод. Китто понимает, почему Рошель ушёл, и считает это решение правильным. Но менее одиноко от этого не становится.