i'm a ghost, i'm moonlight, i'm (not) you

элис смеется, когда падает со стула и ломает себе нос; кровь пачкает ее лицо, длинный шарф, мягкий свитер и немного — светлые джинсы. она может захлебнуться, думает мако и лезет помогать ей, хотя руки трясутся и в голове абсолютная пустота: что там нужно делать? как помочь? чему их там учили на биологии? элис смеется, когда падает со стула и ломает себе нос. — ты с ума сошла! откуда-то мотидзуки знает, что она могла бы увернуться, упасть так, чтобы не пораниться, что она могла предотвратить падение, и это так злит, что можно использовать ее ярость вместо вечного двигателя. мако кое-как держит себя в руках, хотя больше всего на свете хочется стукнуть ее лицом о пол раз так пять, чтобы дошло, наконец-то, до этой дурехи, что хохотать, сломав нос, это не-нор-ма-ль-но., но потом, проглотив все обидные слова, характеризующие мун, она смотрит на нее и… элис смеется, когда падает со стула и ломает себе нос. и слезы не прекращают течь по ее лицу (это ее приводит в себя, и страх возвращается, и эта ярость пропадает, потому что да, это защитная реакция: улыбаться, когда больно. и пускай при разбитом носу это странно; неужели она ей все еще не доверяет?). — позвони в скорую, плиз, — говорит элис в перерывах между смехом-хрипом и попыткой остановить кровь. телефон неудобный, и макото четыре раза набирала неправильный пароль, пальцы не попадали на нужные кнопки. — или в похоронку. обычно ей нравятся шутки про смерть; сейчас — нет. элис трясет, и кровь попадает на ее волосы, рюкзак, стол и тетради. все в этой отвратительной красной жидкости. чем-то напоминает сцену из ужастиков. мотидзуки молится, чтобы это не оказалось правдой. в ее жизни и так много кошмаров, и смерть подруги на ее руках совсем не то, о чем она мечтала. (потом, конечно, она будет смеяться, потому ну что за глупость, смерть от сломанного носа, гарри поттер не умер и они не умрут. верно?) в больничке, под этим дурацким светом элис кажется полупрозрачной. и слишком спокойной для того, кто только недавно захлебывался собственной кровью. такие девочки, как она, не должны быть такими, но макото уже знает: элис мун ненавидит стереотипы и обожает ломать их. ей идет сидеть среди слепящей белизны, идет кутаться в белый халат и сидеть на таких же белых кушетках. может быть, это потому, что элис хочет стать врачом и спасать людей. (кажется, она хотела стать журналистом, или мако опять ошибается?) она представляет: вот элис закалывает почему-то короткие волосы наверх, прячет острое лицо за медицинской маской и усмехается: «что у нас сегодня, наставник?». сама худая, высокая, без этой детской округлости, без этой милоты и мягкости, что сейчас привлекает. макото моргает, и картинка с треском разрушается. — ой, да че ты так волнуешься, — говорит мун и качает ногами с разными носками. перепачканные кеды валяются рядом. — всего-то нос сломала. знаешь, говорят, сломанные носы становятся красивее. так что я стала милее? — ты и так милая, — на автомате отвечает мако и это чистая правда. даже с грязными волосами и одеждой, элис продолжает улыбаться, и, как известно, улыбка — это залог красоты. немного помолчав, мотидзуки спрашивает: — не болит? — ни капельки. веришь? нет. ни капельки. она качает головой: — по тебе видно. элис смеется, откидывает голову назад и показывает небольшие клычки. мако не знает, можно ли это делать ей, но молчит. элис все равно не послушает здравый смысл и продолжит жить так, словно впереди у нее еще десяток в запасе (или словно у нее было уже несколько жизней, и боль уже ничего не значит, и сломанные носы тоже; есть только вдох и выдох — или где-то между ними чей-то звонкий смешок, кажущийся подозрительно знакомым). макото вздыхает и снимает ветровку, чтобы отдать ее мун; не пойдет же она так на улицу, перепугает людей в лучшем случае, а в худшем полиции попадет, и попробуй тут объяснить, что ты нос разбила сама, а не тебя избили за углом. ждет громкого хохота и какой-нибудь тупой шутки, наподобие «о, стриптиз, а я как всегда без денег». элис же молчит, лишь смотрит так, будто бы пытается не заплакать. и она отворачивается в сторону, потому что вид подруги сейчас — что-то слишком личное, и она не уверена, имеет ли право видеть это. смотрит на спящие лампочки, белые простыни на кушетках, на закрытое окно и золото листвы за ним, притворяясь, словно ничего не случилось и все как всегда: элис мун — непонятная и странная девчонка, живущая так, будто завтра умрет; макото мотидзуки — тоже непонятная и странная девочка, но желающая начать жить ярко и свободно. две стороны одной медали. отражение в разбитом зеркале.