***
Гарри не успевал корректировать свои планы и уже всерьез думал попросить Грейнджер выделить ему хроноворот. Хотя способ «сон для жмыров» все еще действовал безотказно, Поттер чувствовал, как сменявшие друг друга почти бессонные ночи оставляют на нем след. Нижние веки потяжелели и приобрели противный сиреневатый оттенок. Пошатнувшись, главный аврор понял, что в идеале ему стоит повременить со скоростными магическими перемещениями, но его еще ждало одно важное дело. Дело по имени Драко Малфой. Блондин проснулся еще до полудня, провел ревизию в холодильном шкафу, о чем не преминул сообщить: «Жрать у тебя нечего, Поттер!», выпытал у домовика, где сейчас его хозяин, и заявился в целительский оплот как раз перед визитом к Нотту. Гарри вернулся в штаб-квартиру. Он, устало стащив с запястий перчатки, обвел взглядом смирных подчиненных и направился к интересовавшему его столу. – За мной, – отчеканил он, поравнявшись с Робардсом. Тот вздрогнул, весь сжался и поднялся следом за шефом. Молодой человек задержал дыхание. Поттер присел на край стола и взял с него аккуратную бирюзовую карточку. – Ты первый, кому позволят остаться на службе, – сказал он мягко. – Твое новое удостоверение. – А как же… – Пока что об этом знают лишь избранные люди, – пояснил Гарри, – я, министр и еще несколько сотрудников соответствующих отделов. Завтра о тебе официально предупредят всех, отложить это не в моих силах. – Вы и так уже достаточно сделали для меня, сэр! – Гавейн вспыхнул румянцем. – Если хочешь, я могу пока выслать тебя отсюда. Люди свыкнутся с мыслью, а ты пока немного погостишь у… – Салливана? – обреченно предположил оборотень. – Ха-ха, нет, – Поттер рассмеялся, – но если тебе у него понравилось… – Нет! – воскликнул Робардс. – То есть, он неплохой, однако… – Гавейн, – перебил его Гарри чуть строже, – я очень уважал твоего отца. И верю, что ты не уступаешь ему в честности и целеустремленности. Сейчас я хочу, чтобы ты временно пожил у Билла Уизли. Он осведомлен о твоем положении и не против принять в «Ракушке». Как и Салли, он хорошо знает теневой мир изнутри. Направит, подскажет. Если появятся вопросы, напиши Шалаве. Только адресуй хозяйке борделя. – Почему ей? – До вампиров письма не доходят, – хмыкнул Поттер. – Кстати, ты еще общаешься с Доминик? Ты писал ей из-за отца? – Отчасти, – признал Робардс. – Но она отказалась со мной видеться. – И ты не догадался, почему? – оборотень растерянно пожал плечами. – В ней кровь вейлы. Возможно, она не хотела напоминать тебе о том, кто она есть. Хоть ты теперь и ликантроп, но все еще подвластен ее чарам. Гарри закончил наставления молодого подчиненного и сунул его в камин. Тяжело вздохнув, он покинул кабинет. А ведь там можно было хоть часок лишний подремать! Особо отличившиеся ребята отвлеклись от бумаг и перебрасывались слабыми Жалящими заклинаниями. Основной идеей упражнения было вовремя выставить щитовые чары. – Потом будете палочками мериться, гиппогрифы, – рявкнул Гарри, проходя мимо. – Да у Викки палочка еще не выросла, – хохотнул Кут. – Ничего, я у Робардса заберу, ему ни к чему, – фыркнула Чепмен, заметив вдруг, что коллега за Поттером не появился. – Кстати, где он? – И да, – начальник обернулся, на его губах блуждала хитрая полуулыбка, – советую больше не злить нашего Гавейна. И раздайте это всем. – Это еще почему? – полюбпытствовал Ричи, приняв из рук шефа стопку маленьких лунных календариков. – С недавних пор наш товарищ заслужил, – Поттер выдержал паузу, – пятый ранг опасности по классификации министерства. И в течение года он находится под чутким надзором Барнаби Ли, главы Секции учета оборотней. Если его посчитают опасным для других авроров, то я буду разбираться с последствиями сам. Последние слова прозвучали в полной тишине.***
Драко потрепал между ушей шерстистую псину, достал ей порцию сочного свежего мяса и покрутил в пальцах сигарету. Темным блеском сверкнуло кольцо, напомнив о себе. Он вздохнул. «Сейлем» стояло на бумажном боку маленького трофея. Пах он какой-то гадкой смолой, но Малфой все равно попробовал закурить. Закашлявшись, он обреченно скомкал бычок. От окурка потянуло дымом, и Драко выругался. – Как Поттер вообще это в рот берет? Позер! Когда он завтракал в родовом доме Блэков, то украдкой стянул одну сигарету из открытой пачки. Малфой на мгновение почувствовал себя каким-то магловским подростком, так глупо это было! Набрав в узкую серебристую лейку воды, он стал по очереди обходить расставленные по квартире горшки. Занимаясь этим монотонным занятием, колдомедик размышлял о последнем месяце жизни. В особенности, тому дню, когда он решился признаться Поттеру в том, что он анимаг. Скрывать это дольше становилось опасно: Гарри все-таки не был тупым книзлом, он сам догадался, хотя и забыл, дурак, про письмо, а в министерстве за подобное бывшему УПСу мог прилететь не только штраф. Задумывавшийся Драко чуть не пропустил стук в дверь. Хотя эти требовательные удары сложно было бы пропустить. Собака предупреждающе взвыла. – Поттер, – Малфой открыл дверь. – Я сейчас. Когда он развернулся, чтобы принести ящики, которые так и не распаковал после прошлогодних каникул, за спиной раздался голос: – Акцио, Розовые грезы! Что-то просвистело в воздухе. Драко обернулся. Поттер сжимал в ладони увесистую бутылочку наркотической смеси. Она заставляла часть воспоминаний отойти на второй план, забыться, стать неважными. Для слабого эффекта хватало одной капли, для умеренного – трех. Он в последний раз принял пять. Малфой скривился и с вызовом посмотрел на главного аврора, а тот молча спрятал улику в складки мантии и поинтересовался: – Чай у тебя есть? – А больше ничего не предложить? – Хорошо бы перекус, – здраво рассудил Гарри. – Ты в лаборатории живешь что ли? Он удивленно огляделся. Поттер пришел забрать вещи, которые Драко брал в прошлом году в пансионат. Но тут любопытная псина вышла оценить гостя, и тот увидел это лопоухое серое чудовище. – Кто тут у нас такой славный? Крап-волкодав участливо вильнул двумя хвостами и разинул в приветствии внушительную пасть. – Хотел назвать его Гитрашем, но для такого свирепого имени он слишком добродушен. Щенок совсем еще, – познакомил их Малфой. – А это, вечно славен он будет, сам Гарри Поттер. Пес понимающе гавкнул, обладатель громкого имени прыснул. Ему неожиданно очень захотелось отдохнуть от продолжительной работы. – И как его в итоге зовут? – Антоний. – Не думал, что ты любишь животных. В Хоге у тебя никого не было, – Гарри оторвался от тисканья слюнявой морды, – в смысле, из питомцев. – Скорпиус очень его хотел, – пропустив смешную оговорку Поттера, объяснил Драко. – На зимних каникулах уперся, говорил, мол, собаку хочу, чтоб сильная была и умная. А вожусь теперь с ней я. Тоже лечить меня захотел, проказник, от одиночества. Гарри улыбнулся. Любовь детей не так просто заслужить, всегда считал он и после развода успел не раз в себе усомниться. А наблюдая за Малфоем, Поттер думал: «Мы так отличаемся. Но и так похожи. Мы оба справляемся, верно?». «Терпимо», – отвечал он сам себе в воображении. Внутри малфоевской квартиры царили одновременно хаос и порядок. Гарри вспомнил идеально вылизанный кабинет колдомедика, когда его взгляд цеплялся за лежавшие тут и там стопки книг, склянки для зелий. Одна комната вообще оказалась сделана под оранжерею. Огромные бутоны, листья всех форм, цветов и размеров, голые и ворсистые веточки – чего там только не торчало из земли. Среди растений он заметил похожие на свиные ребра столбики, между ними росла омела. Сероватые, облезлые, они дугами окружали растение. – Романтичная вещь, ничего не скажешь, – подивился Гарри. Он догадался, для чего Драко использовал этот запрещенный ингредиент. – Что, Поттер, донесешь на меня главному аврору? – ухмыльнулся тот, занося в гостиную чайник и бутерброды. На стене большой комнаты над диваном висело что-то откровенно пошлое. «Не похоже, что это приспособлено для оружия, – размышлял он. – А вот та прорезь прямо размером с…» – Это что, портупея? – осмелился задать вопрос Гарри. – Уздечка драконья из черненого серебра с костяными вставками, – с ехидством протянул Драко. Тонкие губы слились в грубую линию, на скулах выступили красноватые пятна, глаза прищурились, что свидетельствовало о его сильной взволнованности. Но он спокойно спросил: – Хочешь померить? Поттер уже сделал вид, что отвлекся на чай. Горьковатый ароматный напиток стал медленно возвращать его к жизни. Впервые за месяц он почувствовал себя живым человеком, а не упырем, а потому сказал: – Вылези уже из своей скорлупы, Малфой. Успокойся, – прозвучало это с таким налетом дружелюбия, что рот Драко вытянулся в ровный овал. – Возможно, с тебя все началось, и я не хочу, чтобы закончилось переполненным больничным крылом Хогвартса. Но, драклы меня задери, как я устал. И от твоих вихляний тоже. Драко издал какой-то сдавленный звук. Он действительно беспокоился за детей, в отличие от своих министерских коллег. У них-то никого под опекой не было ни единого малыша, беззащитного, любимого, своего. – Я потерплю твои вопросы, Поттер, но только недолго, – кивнул он. Крап сел возле него и положил морду на лакированный ботинок. – Подлиза. – Он хороший мальчик, да? – опустив глаза, усмехнулся Поттер и отпил еще бодрящего чая. – Не то что мы. Малфой сдержанно фыркнул, но вместо ожидаемого допроса, Гарри вдруг начал другой разговор: – Почему ты живешь не в поместье? – Далековато от Лондона, – Драко поддержал его игру. «Начал издалека, ладно». – Из-за воспоминаний? – верно подметил Поттер. – Я не смог бы на твоем месте. – Его стены все еще держат в себе ужас двадцатилетней давности, – увильнул от намека блондин, опустив руку к собачьей холке. Пес благодарно застучал хвостами по полу. Смерть Астории не была единственной причиной, из-за которой Драко не хотелось жить в особняке, так что он не соврал. – Манор все еще принадлежит Малфоям, в том числе благодаря тебе. Но для нас олицетворяет не только последние поколения, там жили наши предки. Мы чтим традиции, как истинно чистокровные, потому сохраним его для потомков. Рождество и лето я провожу там вместе со Скорпиусом. – И родителями, – вспомнив летнее письмо, кивнул Гарри. – Были слухи, что они уедут во Францию. Тогда, после судов. Но я никогда не узнавал подробностей. – Они хотели, – подтвердил колдомедик. – Но доброе министерство поставило их перед фактом: если они покидают Британию, то навсегда. Если же остаются, то у них забирают палочки. После этого я решил, что возможность своей службой вернуть к семье… расположение – приемлемая цена для меня, – он глубоко вздохнул и спустя пару долгих дребезжащих секунд тишины добавил: – А теперь я снова боюсь. Даже тогда бросать меня они отказались, не раздумывая. А сейчас их держит еще и мой сын. Гарри сидел, наклонив голову. Он снял очки, чтобы дать глазам каплю отдыха, поэтому не увидел, как нервно Малфой зажевал нижнюю губу. – Хотя мы с Асторией и держали некоторую дистанцию – так часто бывает в династических браках, – всегда мечтали, как вместе будем проводить рождественские каникулы. В этом году Скорпиус проведет их не со мной, а с бабушкой и дедушкой, – на лице Драко мелькнула печальная улыбка, даже болезненная, – потому что я такой, как сейчас, – хорошая компания только смеркуту. – Я заметил, – осторожно вставил Поттер, замявшись, – что Скорпиусу не передались некоторые семейные ценности. – О презрении грязнокровок? Их намного больше, чем родовитых волшебников. Сейчас я понимаю, что в пустой ненависти нет никакого смысла, – Малфой дернул плечом и сел ровно. В его потемневших глазах мелькнула искра. – А почему ты развелся? Такую шумиху подняли, герой все-таки. Скитер, наверно, вас у порога каждый день караулила. – К счастью, мой дом хорошо защищен, иначе бы, наверно, мы ее в собственной спальне нашли, – презрительно буркнул Гарри. – Развод был обоюдным решением. Я выбрал работу, а не семью, вот и все. – Поэтому твой боггарт… изменился? – Для таких разговоров подошло бы что-то покрепче чая, как думаешь? – вдруг улыбнулся Поттер и сунул руку в карман. Он извлек оттуда крошечную бутылочку и, начиная пасс палочкой, произнес: – Энгоргио. Добрый друг авроров «Старый Огденский» в полный размер предстал перед Гарри. – Еще даже не обед, а ты уже с огневиски. О времена, о нравы! – уголки губ Драко весело дрогнули. Он действительно успокоился. Диалог шел даже как-то приятно, а не угнетал вопреки ожиданиям. Но стоило ему об этом подумать, как где-то на задворках сознания стали мигать розовые пятна. Малфой качнулся и схватился за голову, его глаза заболели. – Ужасное зелье, – глухо проговорил Гарри, придержав собеседника за плечо, – напоминает о себе, как только о нем подумаешь. – Ты ничего не знаешь, Поттер, – голос Драко прозвучал тихо и будто издалека. Он поморгал. Сухость исчезла. – И мои проблемы не твоя забота. – Ты мне нужен живым, Малфой, – главный аврор толкнул его, и тот облегченно упал на широкую спинку дивана. – Кто тебе сказал? – самодовольно вздернув нос, спросил он. – Я просто сложил слухи с фактами, – ответил Поттер. Ему в маленьком расследовании помогли и профессор Макмиллан, и дружок Гилберт. – Твое поведение… – он вспомнил злополучный поцелуй и запнулся. Воспользовавшись замешательством Гарри, Драко решил нагло уйти от разговора – его лицо вытянулось, сгладилось и покрылось густой шерстью. – Ах ты!.. – дернулся Поттер. Еще не откупоренная бутылка выпала из его рук на ковер. Песец спрыгнул на пол и быстрыми прыжками выскочил из гостиной. Белый хвост скрылся в проходе в комнату-оранжерею. – Мерлин всемогущий, Малфой, серьезно? – Поттер остановился возле скамьи и осмотрелся, выискивая светлое пятно среди листвы. Лишние секунды у него ушли на возвращение на переносицу очков, поэтому он не увидел, где спрятался лис. – Знаешь, ты мог бы рассказать мне, что с тобой происходит. Мы больше не в школе, – продолжал ласковым тоном Гарри. – Я смогу понять. Я бы хотел помочь. Если ты дашь мне шанс. Выходи… Драко. Ты не сможешь жить так всю жизнь. Малфой это знал. В этом году он собирался отправить на Рождество к родителям, а что потом? Отогнав гадкие всполохи обратно в воспоминания, он высунул нос из укрытия. Песец легко помещался в пустых горшках, так что он просто сидел в одном из них, а Поттер не догадался туда заглянуть. Крап взволнованно загавкал на пороге. – Я не трону твоего хозяина, – утешил его Гарри. Малфой по-звериному фыркнул и приблизился к скамье. Он сам не знал, почему все происходит вот так. Его мордочка сама собой ткнулась в бордовый плащ и устроилась на чужом бедре. Через секунду теплые пальцы бережно прошлись по гладкому меху. Гарри не заметил, когда именно стал гладить не песца, а человека. Он пропустил превращение Драко обратно, и теперь тот лежал на его ноге молча, не поворачиваясь лицом, а Поттер теребил его волосы и не задавал вопросов. Он ждал. – У меня умерла жена, нужно было как-то отвлечься, – наконец произнес Малфой. Но его голос звучал так, словно отвлечься нужно было от проигрыша любимой команды по квиддичу, а не потери дорогого человека. – И ничего лучше, чем это, не нашлось? – Гарри хотел подтолкнуть его к более откровенному признанию, чем заранее подготовленные слова. – И чем мне, по-твоему, увлекаться? Рыбалкой? – вскинулся Драко. – Сначала я увлекся анимагией. С первого раза удалось соблюсти все условия. А потом… я не виноват, что кто-то подложил мне смертоносный подарок, срабатывающий при использовании трансфигурации. – Как же эти события связаны? – Я его создал. Ты ведь понял, когда увидел омелу, – Малфой закатил глаза. – Каким бы глупым ты не хотел выглядеть, Поттер, у тебя отстойно получается. Гарри кивнул. Макмиллан сообщил, что в Лютном обещали две сотни галлеонов за рецепт Розовых грез и полторы – за его сносную копию. Гилберт знал больше подробностей, а до остального главный аврор догадался сам. Когда Малфоя отослали с работы, он просто начал творить самые сложные зелья, какие мог. И, конечно, пробовать их на себе. – Почему ты не сказал, что ранен? – Вообще-то, я был лисицей. Лисы не разговаривают. – А потом? – А что потом, Поттер? Переживаешь, что я слышал твой храп? – серые зрачки скрылись под веками, послышался вздох. – До вашего расследования мне не было дела, а аврор, который собирал показания, явно халтурил. Меня он даже не стал ничего спрашивать. – Малфой… – Может, было бы лучше, если бы меня тогда до конца раскрошило – ты так не думаешь? – Вовсе я так не думаю, – резко отрезал Гарри и со свистом выпустил воздух из груди. Его рука все еще скользила по мягким волосам, касаясь лба. Это дарило обоим странное расслабляющее удовольствие, и разговор не превращался в ссору. На оранжерею опустилась приятная безмятежность, нарушаемая только шуршанием пса в каких-то безобидных кустах. – Почему ты опять пьешь эту гадость? – сквозь тишину прорезался голос Поттера. Он проникал Драко в уши, заставляя мозг плавиться. – Потому что она мне помогает, Поттер, – не выдержал он и сел. Поерзав, Малфой выпрямился и посмотрел Гарри прямо в глаза. – Ты можешь считать, что я неправ. Что мой способ неправильный. Можешь попробовать меня переубедить. Что будешь делать, герой? – Переубеждать.