***
Так, пребывание на шаттле уже занимало у врача целых две недели. Целых четырнадцать дней. Триста тридцать шесть часов. Двадцать тысяч и сто шестьдесят минут. Один миллион двести девять тысяч шестьсот секунд… А если серьезно, он готов убить Колбая и его странного товарища. Ведь американцы нашли в нём какого-то козла отпущения. Делая двусмысленные намёки, они зарабатывают себе лишние синяки. Кто сказал, что кармы не существует? О, она очень даже мстительна. В очередной раз, идя в самый центр корабля, в просторную столовую, Фильченков был один, ибо Андрей изволил остаться в кабинете и предаться чтению. Колбая подошёл к Роме неожиданно, тихо, со спины, приобнимая его за плечи и повиснув на нём, хоть парень и был выше его на добрые полголовы. Тогда, врач окончательно взорвался, внутри конечно. На вид он остался таким же непроницаемым. Повернувшись, врач впервые вдарил ему чётким ударом по яйцам, говоря что-то наподобие: «сам лечить будешь…» Парню и правда было интересно — зачем Джонни всё это делает? Вопрос века, на который может ответить только сам иностранец, и то — не факт. И похоже, Рома об этом никогда не узнает. Всё что ему оставалось — пережить этот полёт вместе с ним. С резкого положительного впечатления, всё переросло в негативное. А ведь это Колбая виноват, хоть и делает вид, что не понимает: за какие такие плохие дела его херачат? Ох, Фильченков бы ему всё высказал, да воспитание не позволит. Впрочем, уже дня два он не видел этой нахальной рожи. Его компания до сих пор состояла из Шавеля и Киселёва. Последний — центр общения между всеми членами экипажа в глубинах космоса. Кисель спокойно общается с тихими британцами, терпит характер такого же бурного Ященко, но всё же, встаёт вопрос: сколько выдержки на это нужно? Ко всему остальному, Сашка идеально разбирался в технике, был инженером, вёл во время работы тихую и мирную жизнь. К ним в медицинское крыло пару раз наведывался Ронжин, с очень хорошей причиной: «Задача капитана, в первую очередь — добиться одобрения от персонала.» И потом, для убедительности, с задумчивый лицом прибавил, что врачи, это те люди — с которыми надо договариваться первыми. Шавель откровенно не понимал Славу, благо Рома вовремя вспомнил, что его товарищ является социопатом и сам продолжил этот хромой разговор. И пусть за свою сознательную жизнь парень общался разве что с пациентами, родителями, ну и с лекторами, всё прошло довольно хорошо и без эксцессов. После такого недолгого периода пребывания на корабле, врачу удалось запомнить почти что всех членов экипажа в лицо. Стоит ли подчеркнуть тот факт, что командной сплочённости у них нет совершенно? Под конец четырнадцатого дня, Фильченкову не дали посидеть в кабинете, вызвали в навигационную. Проходя по длинным коридорам к нужному помещению, Рома откровенно негодовал, позволяя себе выплеск эмоций, пока был один. Двери открылись перед ним автоматически и он прошёл в просторное помещение. Нагромождено техникой, цветными иконками, разделённым столом, какими-то бумагами. Ну, в принципе, несмотря на этот технический беспорядок, тут было достаточно пространства. Посередине — средних размеров стол, за котором сидело уже четыре человека. — Арэ? Рома, проходи, мы тебя ждали, — С долей акцента, хрипло проговорил Слава, сразу же прокашливаясь, — Подавился, ничем не болею. На эту ужасную шутку, Фильченков вежливо улыбнулся ему, кивая и садясь рядом с Лехановым. Немец поприветствовал его лишь тем же скромным кивком головы, попивая из ёмкости кофе. Этот ужасный запах парень узнает везде. Слишком едкий и резкий, крепкий для восприятия. Помимо трёх капитанов и его самого, был ещё Косухин. Ярослав был ответственным за безопасность в шаттле. — Кхм, ну что ж. Я очень рад приветствовать вас всех, на закрытом совете, — Рома знатно удивился этому, но промолчал, — Хотелось бы сразу ввести вас в курс дела по поводу этого полёта. В голове парня за пару секунд промелькнуло очень много моментов, которые могли бы произойти здесь. Сговор, например, или отклонение от цели, ещё что похуже. Но всё это время, Леханов проговаривал им чуть углублённую, закрытую информацию как мантру. Сердце забилось немного сильнее. Ведь когда было произнесено то, что в течении пяти лет этот кусок небесного тела может упасть на их родную планету, что-то разбилось под конец. Если об этом узнают мирные граждане, то вполне может начаться всемирная паника. Впрочем, собрание прошло очень даже легко и быстро. Все на первый взгляд были спокойны до жути и даже Колбая его не бесил…***
Спокойствие длилось относительно недолго, если считать подпорченные нервы и неожиданные ситуации происходящие с Фильченковым. Третья неделя решила не заканчиваться так же плавно как предыдущая. Пока он помогал избавиться от головных болей Киселёву, который так неудачно ударился о железный угол лбом, зашёл Косухин. Этого человека он мельком видел лишь пару раз. Собрание на земле, а ещё, буквально пять дней назад, на совете в навигационной. Мужчина был его соотечественником, третьим по счёту и являлся заместителем Колбая. У него были яркие голубые глаза, имелся высокий рост под метр девяносто, может, немного меньше. А ещё, он редко с кем разговаривал. Но при этом, на корабле его все воспринимают как хорошего товарища. Впервые к врачу подошёл этот «несговорчивый великан.» Шавеля сегодня на месте не было, ибо тот не выспался и хотел побыть один. Рома его прекрасно понял, да и скучно тут, особенно когда к тебе достаточно редко захаживают. Сашка залпом выпил таблетки, трогая кончиками пальцев идеально намотанный белый бинт. Глаза сразу же заискрились. — Огромное спасибо, Ромашка! И встав, быстро побежал к себе в комнату, под недовольное цыканье «не называй меня так…» Однако, Косухин так и остался тут, внимательно смотря на Фильченкова. От такого пристального взгляда становится не по себе. Но Рома молчал, убирая все таблетки по пакетикам. Ярослав присел на место Саши. — А… Где сейчас Андрей? Я думал он находится тут… — Тебе только Шавель нужен? — Нет. Фильченков всё же удосужился посмотреть на странного собеседника, поднимая на него свои невзрачные голубые глаза. Нет, мужчина его не раздражал, совершенно. От обмолвившегося однажды Ронжина, он узнал, что Косухину тридцать четыре года и он почти самый старший в этом шаттле. Теперь, Ярослав отвернулся, прижимая длинные пальцы к губам. Замешкался? Возможно. Но Рома решил продолжить свою молчаливую тираду, оставляя слово за старшим. — Я просто хотел извиниться… Ну, за Джонни. Он иногда не понимает, как правильно заводить новые знакомства и бывает слишком… — Тебе незачем, давай оставим это, я не обижался на этого идиота. Косухин лишь кивнул, кратко попрощался с ним, уходя из медицинского отсека. Интересным было лишь то, что Рома ему так ни разу за разговор и не соврал.***
С Ярославом оказалось очень легко общаться. Несмотря на первое обманное впечатление, мужчина был образованным и в меру весёлым, хоть и немного странным. Но, приходил он только ради Шавеля, по обычаю, раз в пару дней. Рома нервно улыбался, осознавая, что Яру и Андрею не по пути. Хотя бы просто из-за того, что Шавель являлся социопатом. И если даже и проявлялось это лишь в более глубоком с ним диалоге, всё равно было как-то не по себе. Но, Ярослав, из чувств того что он старший, решил первым начать этот странный контакт. Наблюдать за ними — дело комичное. Как Шавель кривит губы в немой усмешке, покачиваясь на кресле, а Косухин старается, как-то даже отчаянно, пытаться его понять. Так и хочется сказать, что не получится. Но тут уже дело случая, ибо этот мужчина был очень настойчив. И несмотря на большое количество непонятных ответов, пытался пробить стену безразличия этого красивого, самодовольного, холодного белоруса. К ним так же по вечерам умудрялся прибегать Киселёв, принося с собой вкусный чай. Пожалуй, ещё один смешной факт, Саша невзлюбил Ярослава из-за того что мужчина предпочитал кофе, а чай отвергал за ненадобностью в его распорядке дня. На весь корабль слышался этот гул. Косухин встрял по полной. Рогов, как истинный британец, поддерживал своего брата по вкусному напитку, а за ним полезла его землячка — Картер. Единственная девушка на весь шаттл. Но, несмотря на свою национальность, она была такой же активной как «Бес на побегушках» — так парня прозвали после этого скандала. В конце, их всех образумил обычно молчаливый эстонец — Ронжин. Рома был ему душевно благодарен, ибо явился на этот балаган сам, недовольный. Но посмотреть на это определённо стоило. Они так смешно переругивались из-за каких-то там напитков. Кстати, у Косухина всё же нашлись защитники. Но не об этом сейчас. Колбая Рома видел лишь пару раз, мимолётно в столовой и коридорах. Но больше американец просто так к врачу не лез. Лишь приходил один раз за Киселёвым, чтобы спросить с него пару бумажек. На Фильченкова он смотрел как-то потеряно, будто что-то хочет сказать, но не решается на это. И Ромашка его от части даже понимает, но и сам молчит. Идти куда-то и искать его — не хотелось. Это как минимум глупо. Да и как это будет смотреться? Любой нормальный человек и не задумывался бы над таким. Но Роман, во-первых, — не очень то и нормальный, отбившийся от социума; а во-вторых, — не умеет общаться с людьми. Так что, что делать с этим недоразумением под именем Джонни Колбая, он клятвенно не знает. Но, когда Косухин в очередной раз зашёл к ним, то решил подтолкнуть их к новому «знакомству» сам, рассказывая много вещей про американца, открывая его заново. Говорил, что Яр и Колбая учились вместе достаточно большое количество времени. По обмену, целых три года. Но этого было достаточно. Обмен номерами и как-то всё пошло-поехало, что они даже забыли свою первую встречу в стенах школы. — Ну, на самом деле, у Джонни много заслуг в высшем обществе. Он конечно не учёный какой-то, но заслуженный работник в органах спецслужбы. Тогда уж, Фильченкову снова стала интересна эта странная персона. Хотя бы просто потому, что он умнее, чем показался. Всё, что о нём понял парень ранее, так это то, что у Колбая нет чувства стиля и вкуса, что он энергичен, открыт. Позже выяснилось, что ему двадцать девять лет, тем самым — он старше врача на год. Но и этого уже хватило. Оставалось лишь ждать новой встречи. Такой момент наступил только через два дня. Джонни зашёл к нему, пока Шавель пропадал у Ярослава. Очень даже неожиданно, присел на стул для гостей, отвлекая Романа от доклада. В конце концов, здоровье космонавтов — самое важное в полёте и Фильченкову ни в коем разе нельзя пропустить что-то. Ронжин был дотошен до этих бумажек, можно сказать, что парень обмазывался ими и сидел в них, да что там, жил с ними. Но из навигационного корпуса всё же вылезал, поесть конечно же, ну и проверить, не натворили ли чего-нибудь эти оболтусы. И вытаскивал его Киселёв. Американец вальяжно расселся, потирая затылок. Наверное, обдумывает что сказать. Но потом, протягивает ему вторую руку, легко улыбаясь. — Джонни Колбая, рад нашему новому знакомству. Рома тихо, почти беззвучно рассмеялся, искривляя концы губ, но руку пожал, смотря на этого идиота уже с другого ракурса. Лишь потом, к ним нагрянул как снег на голову — Сашка Киселёв. Парень как-то суетливо, нервно, но всё же присел на ещё один стул, отдавая им по сосуду с чаем и довольно улыбаясь. Наверное, ему всё Косухин рассказал, но это маловероятно. Тогда, Слава. «Мамочка сия корабля». Впрочем, всё возможно. Но посиделки они устроили до глубокой ночи по земному времени, просто болтая о жизни. Наверное, никогда парень так хорошо себя не чувствовал. Всё же, потом их разогнал всех Ронжин, заставляя идти спать. Приказа капитана было ослушаться нельзя, нет, Колбая пытался что-то противопоставить эстонцу, но ничего не получилось даже у него.