***
— За что ты так с ними, Шавель?.. — Что?.. Андрей резко встал со своего места и застыл. Его лицо отображало лишь неприкрытое удивление, а руки сложились на груди, выражая начинающее выходить из врача недовольство. Рома перевёл ошарашенный взгляд на Лаггера. Парню не хватало сил встать, так что о связанной речи и упоминать не стоило. Джонни сразу же среагировал, вставая и прикрывая Фильченкова. Вряд ли он выстоит против этого человека, но хотя бы попытается. Ромашка аккуратно встал, опираясь на руку Колбая и не верил тому, что происходит. Для него эта тема была больной. И парень бы никогда не захотел говорить о ней. А тут, его пытаются ставить перед жирным фактом. Смерть капитана и предательство одного из трёх человек перед ним. Косухин, Киселёв, или же правда Шавель? Кто из этой компании мог так легко водить его за нос и постоянно оказываться рядом? В голове лишь хаотичные мысли, которые перемешались в одну кучу. Что ему сказать, чтобы это прекратилось? Как остановить этот беспорядок? Слишком много вопросов и сторон, которые окружают его и загоняют ближе к оставшемуся капитану корабля, теперь уже единственному — Джонни. И может он что-то придумает на этот случай? Надеяться на кого-то в такой ситуации — сплошная глупость. Но Рома словно ребёнок цепляется за эту маленькую идею. В чувства его приводит спустя пару минут лишь то, что Ярослав и Саша забрыкались, пытаясь снять удерживающие их марлевые повязки. Надо было что-то решать. Риск — единственное что приходило в голову. Сжимая руки в кулаки, врач глянул на своего товарища, который всё так же непонимающе смотрел на двоих членов экипажа. Можно ли доверять сейчас кому-то кроме себя? Нет. Такой исход невозможен. И даже если сам Фильченков может пострадать, ему становится как-то всё равно. Поднимая спокойный и стеклянный взгляд на застывшего Ярослава, который так же посмотрел на него, Рома дёргается с места, подходя к мужчине. Если предатель — то без раздумья зарежет. Но в голубых глазах лишь доверие. Тонкие пальцы медленно находят конец и буквально за две секунды разматывают узел, давая Мистику свободу. Тридцать первый встал, но рыпаться куда-то не собирался, дожидаясь того — что же скажет ему врач. Но тот особо не спешил. Освобождать так же Сашу, который не следит в принципе за своими действиями?.. Нет, он не будет этого делать. И сейчас, вновь глядя на своего высокого товарища, который расположился сзади него, Фильченков понял одно. Как же тяжело было Ярославу. Подозревать близкого человека — в принципе сложно. Думать о ком-то, кто был с тобой всё это время в плохом ключе — невозможно. Почти. Собирая всю волю в кулак, Роман заглядывает в серые глаза напротив, ища в них хоть что-то, за что можно уцепиться. Но ничего. Совершенно. — Какие у тебя мотивы, Андрей? К чему такая жестокость? — У меня нет никаких мотивов, в отличии от вас. Я не понимаю, за что меня пытаются обвинить. Доводы хоть какие-то есть? Вновь наступила тишина. Хелд с надеждой смотрел на Косухина, а потом, поник головой. Колбая успел переместиться к Хелду, на всякий случай, готовый нападать. Внутри Ромы была буря. Он не сломается просто так. Нет. Обязательно спасёт свою жизнь и потом, когда уже будет на земле, разберётся — что же за херня тут происходила? Наконец, Яр себя пересилил. — У тебя лишь две возможности, при которых ты мог убить, это да. Но в здравом уме человек не будет вырезать одиннадцать членов экипажа. Ты — социопат и это главная твоя проблема, о которой ты рассказал Роме. Да, может ты той шоколадкой, которую взял Алмат, хотел убить Вику, но эта вина всё равно лежит на тебе. И то, что ты всегда приходил перед моментом убийства — тоже твоя главная фишка, ты… Да кто ты вообще такой? Как смог вырубить двух человек сразу? Ты прогадал ещё в одном — оставлял двух свидетелей в живых. И Фильченкова ты убивать тогда не хотел! Почему? На такое был способен кроме тебя Саша и Джонни, не спорю, но они много сделали для корабля. Да и не похож ты был тогда на спящего. А твоя сила с которой ты заламывал мне тогда руки?.. Неужели тебе было всё равно на тех, кого ты убил? Саша будто бы ожил, а Колбая смог спокойно развязать ему руки и помог подняться. Вновь наступила тишина. Лицо Андрея теперь не выглядело таким удивлённым, наоборот, выражая какую-то толику грусти. Закусывая губы, он медленно подошёл к своему столу, опираясь на него и вставая ко всем спиной. Шавель не спешил оправдываться, о чём-то задумываясь. Наверное, он лучше всего понимал, что им было достаточно лишь одного слова, главное повесить кого-либо. У всех четверых сильно колотилось сердце. Но адреналин, наверное, помогал им стоять так и дальше. Ноги не подкашивались лишь чудом. И хоть Рома и Косухин правда старались как-то в своей голове оправдать врача, ничего не складывалось. — Мне было бы не всё равно. На тебя и на Рому точно. Просто мне заплатили. Это ведь простая политическая война. Ярослав опешил, замирая на месте, стараясь найти в этих словах подвох, но… Это было единственное логичное объяснение, почему его не убили. Может, Фильченков и правда его прикрывал, но причём тут Мистик?.. Тот, кто доставал и провоцировал Андрея на самые яркие эмоции, выдавливал из мужчины абсолютно всё. А тут, ему повезло. Впервые в жизни Яр сорвал огромный куш ценою в жизнь. — И всё же, — Продолжил предатель, залезая в ящик стола, — Вика передала бы работы своей стране, оставив остальных с пустым местом, те двое идиотов, ну, которых я убил первыми, решили забрать управление кораблём себе, а второй биолог… Никита, хотел убить Картер даже раньше чем я. И, не думаю, что поступил плохо. Лишь Ронжин и Леханов стали посредственными жертвами. Из первой дверцы он достал пистолет, а потом, с лёгким хлопком закрыл её, спуская оружия с курка и направляя его на Колбая. Тот не дёргается, лишь смотрит внимательно на дуло и напрягается. Киселёв вновь вспыхнул от злости. В голове парня такая информация не укладывалась. Понимая, что Александр вновь может выйти из себя, Фильченков тоже начал действовать, несмотря на то, что по его щекам медленно катятся слёзы. Парень брезгливо утёр их рукавом белого медицинского халата и в тот же момент, снял его с себя. — Это, конечно, всё очень мило. Но не стоит нас недооценивать. Как только Андрей перевёл удивлённый взгляд на бывшего товарища, так сразу же дал осечку. Белая ткань взметнулась перед ним, делая пистолет лишь лишней ношей, загораживая обзор, а Джонни и Киселёв успели выйти из-под зоны расстрела. Шавель среагировал достаточно быстро, будто бы машинально, выхватывая из второго ящика нож, он запрятал пистолет в карман и увернулся от тяжёлого удара с двух сторон, успевая задеть бок Киселёва. И как только он хотел разворачиваться и праздновать свою победу в нечестном поединке, так сразу же понял — это провал. Перед ним стоял Фильченков. Из-за света над головой, казалось, что Лололошка возвышался над Андреем, замедлял своим паразитирующим взглядом. «Нет, такой человек как он — с сюрпризом, никогда не сломается.» Ему что-то передал Косухин и увернуться уже было некуда. Его окружили все четверо, а сзади — их большой совместный с Ромой стол. Даже как-то стало смешно. До того момента, пока ему не вдарили сзади сразу два человека по голове, вырубая. Впервые за долгое время их коллектив можно было назвать дружным. И командная работа им сильно помогла. Шавеля никогда не учили драться против сплоченных групп. Для поправки, можно было поиграть ещё. Но против него — четыре человека, где один из них имеет свой секретный козырь. «Чёртов Джонни Колбая…»***
Шавель сидел и не рыпался, с долей насмешки смотря на Киселёва, что пытался его убить даже на расстоянии и с колотой раной. Парня держал Колбая, который, как оказалось потом, хранил всё это время свои скелеты в шкафу за тридцатью замками. И их даже может быть больше, чем у Лаггера. Таким ударом обычно вырубали армейцы, какие-то бандиты или же наёмники, но точно необычный человек из органов правопорядка, так ещё и из США. Недовольно хмыкнув сквозь повязку, он облокотился о стену, чувствуя как неприятно натирает запястья. Но ничего поделать мужчина уже не мог. Превратив своими действиями эту горстку людей в слаженный механизм — он просчитался. Расправиться с ними по одному было бы самой лёгкой для него задачей. Его так учили. Разделять людей, огромные компании, а нужно всего-то… Один разговор и всё становится твоим. Люди как стадо перебегали с одного места в другое, а то что строилось веками — разрушалось по одному щелчку. Этого Шавель и добивался. Андрей любил смотреть за этим погромом. Как горят огромные здания, мосты, как рушится доверие к ближнему человеку. Однако, несмотря на все те махинации, которые он проворачивал ранее, мужчина не понимал… Что же в них такого? Являясь не единственным социопатом в семье, Лаггер не чувствовал вины за содеянное, в открытую терроризируя своих родственников, эмоционального и злого отца, а так же всю общественность. Он — венец творения своей страны и окружающих его людей, так жалко проиграл этим идиотам, используя все свои лучшие качества… Хотя, Фильченков был в его глазах гением. Рома правда был на него похож. Ловко подстраиваясь под все возможные ситуации, парень ставит перед собой лишь выгодные пути и не сворачивает со своей цели, оставляя на лице лишь лёгкую холодную улыбку. Фильченков — странный. Все они такие. Только вот, свой потенциал раскрыть не может. Ему нужно хорошее руководство, где Роме предоставят совершенно всё. Даже доступ в открытый космос. Таким человеком мог стать для него лишь Саша… Легко посмеиваясь, мужчина принял поражение. Даже сразу два. В конце концов, Ярослав навсегда останется для него вторым ориентиром. Несмотря на всё то, что Андрей делал ранее, ещё до полёта, он допустил огромное количество ошибок. Привязался к Фильченкову, Косухину, посчитал их настоящими товарищами и не очень то хотелось убивать их. И даже то, что это была политическая война и мужчина опозорил своё государство — не спасало его. Лишь наоборот, потихоньку дотапливало. Это был позор. Проиграть так просто… Но почему-то Шавель не жалеет. Тем временем, лететь им осталось всего-то неделю. И Фильченков правда продолжает с ним дальше общаться.***
Центральная дверь открывалась медленно, с лёгким скрипом. Но Рома прекрасно помнил эти мгновения — долгие, тягучие. Глаза слепит. Ещё немного и они видят родную землю. На шаттле их осталось пять, но никто из этой компании выходить первым не собирался. Лишь связанный Шавель, которого нёс Косухин, хотел побыстрее выбраться. Выдохнув, Фильченков прошёл первым и услышал радостный гомон толпы. Перед ним показался простирающийся ипподром США и огромное количество жителей данной страны. Поперёк стояло достаточное количество охраны и перегородки, люди толпами скапливались перед входом. К членам экипажа уже бегут врачи, огромное количество полицейских, а Рома стоит и не знает, что же ему теперь делать? Голубое небо, свет прожекторов и камер, запускающиеся с одной из площадок фейерверки. Пожалуй, теперь он с удовольствием вдыхает городской воздух и медленно идёт вперёд, пока мимо него проносятся совершенно незнакомые люди в костюмах и масках. Его резко сбивают с ног, но он героически устоял. Мама. Её парень узнает даже спустя огромное количество времени, ведь они так давно не виделись… Женщина ради него прилетела из родной страны в Америку, не задумываясь о чём либо. Она еле отпускает его, а потом её уводит охрана. А на искусанных губах наконец-то появляется оживленная и лёгкая улыбка. Стало намного легче. Сзади его приобнимает за плечи Джонни, да так сильно, что у Ромы подкашиваются ноги. Колбая берёт его без какого либо стеснения на руки и проносит мимо всей суматохи в центр, где им должны выдать обратно их одежду и предоставить все удобства для временного проживания. Более врач уже ничего не помнит, в голове начало звенеть, а уши заложило. Киселёв не мог выдавить из себя хотя бы какие-то эмоции и сидел на пороге шаттла молча, пока его осматривали. Андрея взяли как по команде, развязывая и застёгивая на нём наручники, сразу же увозя в участок. Ярослав поначалу забыл обо всём что происходило ранее и не хотел его просто так отдавать, но лишь выдохнул, принимая заботу медиков и одиноко смотря в спины полицейских. Где-то со стороны слышались комментарии журналистов, которые пытались пролезть через охрану. Их было много. Даже слишком. Пришлось быстро капитулировать с площадки. Тем временем, Джонни принёс обходными путями Фильченкова в центр, сразу же в раздевалку, где сел на удобную скамейку и заметил, как начали вносить вещи оставшихся четверых. Их быстро покинули по одному лишь напряженному взгляду Колбая. Он устроил Рому так, что тот лежал у него на коленях. — Рома, может это конечно не лучшее время для разговора, но… Ты мне очень дорог, — Фильченков приоткрыл глаза и заинтересованно его слушал, — Давай попробуем перейти на… Какой-то новый уровень в отношениях? Врач всё так же молчал, лишь дышал более глубже чем раньше, а по его лицу было непонятно, что же тот хотел так сильно сказать? Но американец держался стойко, доставая одной рукой вещи, а второй пододвигая упаковки. Пока Ромашка стойко рассуждал остатками мозга. Колбая был дорогим ему человеком, так как постоянно держался рядом и не давал попросту свихнуться в четырёх стенах. Дальше, казалось, было некуда развивать отношения, но Фильченков же в них не спец… — Встречаться? Почему нет?..