***
— Нам необязательно идти, ты так сильно волнуешься. «Все будет в порядке», — Марс нервно улыбнулся, и вцепился пальцами в ремень безопасности. — Просто отвезем Джула и вернемся назад, этого будет достаточно. Фабрис бросил взгляд в зеркало заднего вида, сдавая назад. — Ну нет, я хочу с вами, какой смысл в одиночку развлекаться? — младший поддался вперед, нависая над плечом омеги. — Какой дурак посмеет тронуть нашего ангела? Мы защитим его от всего, не так ли? Фабрис вздохнул, решив отпустить ситуацию на самотек. Стоило понемногу решать, что делать с барьерами Марселя. Но раз он смог достаточно быстро спеться с Джулиано, то и выход на люди станет далеко не таким сильным потрясением. Ему стоит лишь показать, что это не несет в себе угрозы. Ни во время прогулки, ни после. Он был одинок и изолирован слишком долго, так что непредсказуемо реагировал на некоторые, иногда довольно простые вещи. Фабрис куда больше волновался о Джулиано, который обнимал свою возлюбленную Фалько. Это имя гитаре дал еще Джованни, сам не зная, почему именно так. Он говорил, что она сама выбрала его, каким образом — история умалчивает. А младший и не стал переименовывать, возился с ней везде, как с живым человеком. Он только в продуктовый магазин с ней не ходил. В остальном же, без исключения, носился только с ней. Росса хотел любой ценой остаться наедине с подопечным, без Джула, который все же заметно смущал омегу. Может, он робеет, когда их одновременно двое, то есть, в два раза больше альф, чем он привык. А потому мужчина желал последить за Элли, когда тот останется с ним. Пусть и в окружении людей. — Купишь мне новые струны? — Торрегросса придвинулся к альфе, опираясь о передние кресла и широко улыбнулся. — И для укулеле нужны, те совсем старые. — Зачем тебе, ты же лишь с Фалько возишься? — Ну не скажи, мы с Марсом играли дня два назад, и у меня струна лопнула, — он показал палец с красной полосой. — А если бы лопнула не у меня, а... — Купим. Марсель с восторгом посмотрел на Фабриса. Голубые глаза засверкали. И младший альфа остался доволен. Фабрис же не мог заметить этого благоговения на лице омеги, поскольку внимательно следил за дорогой. Ему было интересно заниматься музыкой, и здорово повезло, что Джулиано оказался мастером игры на струнных. Он самолично настроил укулеле и учил его играть. За все время Марсель уже свыкся с состоянием руки, да и разработка давала свои плоды, он управлял ими практически не хуже, чем было. Кроме мизинца, что не слушался его больше. На укулеле это влияло не столь сильно, но когда Джул дал ему свою гитару — разница оказалась ощутимой. А после струна лопнула и Торрегросса сказал, что их все лучше заменить, а до тех пор не трогать. И он не трогал, хотя руки так и тянулись к инструментам, совершенно непроизвольно. Теперь же, когда Фабрис позволил, он был несоизмеримо рад и весь страх оказался в толпе людей исчез. Пока они не припарковались у огромного торгового центра. Джулиано первый выпрыгнул из салона. Он ведь больше всех желал и был рад этой выездке. Чего не скажешь о Фабрисе, который хотел провести время тихо и мирно, но поступился, к тому же, взглянуть на реакцию омеги тоже хотелось. И поскольку чаша «за» оказалась куда более привлекательной и тяжелой, пришлось покинуть квартиру. — Не передумал? — Фабрис открыл дверь со стороны пассажирского сидения и расстегнул ремень парня. Тот отрицательно качнул головой. — Хорошо, если станет не по себе или почувствуешь себя плохо — мы сразу же уходим. Марсель поднял голову и кивнул. Лицо альфы оказалось близко, он ощутил его запах и глубже вдохнул, согревая легкие. Теперь он понимал, что он ему напоминает и не мог надышаться. Париж в январе баловал довольно сносной погодой, почему-то предыдущий месяц выдался куда более суровым. И морозы, и снег. Сейчас же больше было похоже на глубокую осень. Прохладный воздух трепал волосы и уносил прочь пар изо рта. Омега прижал ко лбу ладонь, чтобы кудри прикрывали его шрам, а правую держал строго в кармане куртки, шагая за Фабрисом по пятам предельно близко. Он не начал паниковать — и отлично. Но вот то, что смотрел лишь в пол, да еще и довольно безразлично — уже было хуже. Джулиано не мог вывести его из этого транса, хотя почти что танцевал с бубном вокруг него. А в ответ — кислая улыбка и только. — Иди за струнами, мы с Марселем прогуляемся, — Росса потрепал младшего за щеку и сунул в его карман денег. — Я же говорил, хочу с вами, — парень насупился и посмотрел на омегу, что начал отключаться от происходящего. Плечи поникли, взгляд потерял блеск. — Ладно, я позже вас найду. Он обеспокоено оглянулся, шагая в неизвестном для Росса направлении. Но вот уж о ком не стоило больше волноваться, он, скорее всего, шел на звук, доносящийся из музыкального магазина, который слышался изредка, потому что хоть и среди рабочего дня, но людей оказалось полно. — Хочешь домой? — Фабрис склонился, набрасывая на его голову капюшон, создавая ненадежную, но видимую стену, ограждающую его от окружения. Бескровные губы дрогнули и он качнул головой. — Я же говорил, сообщай мне, что тебя беспокоит. «Я потеряюсь», — он жалобно свел брови, опуская взгляд в пол. Ведь сам он почти что никогда не был в таких людных местах, они пугали его. Он не имел понятия, что делать в таком случае: куда идти, что предпринимать? Ведь он и говорить не может, как же он снова найдет Фабриса? — Тогда держись за меня. За одежду, например, — Росса спокойно вздохнул и медленно снял капюшон, чтобы погладить его по волосам. — Больше тебя ничего не тревожит? «Пока что нет», — он ухватился пальцами за предложенный рукав мужчины. Как ребенок за юбку матери, но такое сравнение не показалось ему оскорбительным. И сразу стало гораздо спокойнее, а окружающий шум больше не был похож на скрежет железа прямо над ушами. А то, что он странно выглядел со стороны — он предпочел игнорировать. — Ты молодец, быстро со всем справляешься, — Росса взглянул на маленькую ладонь, уцепившуюся в него намертво. Начать можно было и с этого. — А теперь можем сходить за покупками. Тебе что-то нужно сейчас? Омега отрицательно качнул головой, а затем вздрогнул и указал на свою шею, густо краснея. Воспоминания о ночных видениях только-только его оставили, а теперь снова... — Спрей закончился? Хорошо, купим, — Фабрис кивнул, как бы ставя в памяти пометку. — Что-то еще? Марс опустил лицо и сжал его рукав. Непроизвольно на его губах оказалась улыбка. Он был рад тому, что сказал ему Фабрис. Он не с Антони, и не с Джулиано. Конечно, вторая догадка была и вовсе абсурдной, но на короткий миг у него появилась такая мысль. Сейчас он ощущал стыд, ведь позволил себе думать о таком. И вместе с тем радость, ведь все это лишь его больные фантазии. Ни первого, ни второго чувства, он не понимал, но об этом старался не думать. — Может, еще что-то из одежды? Лучше нам купить что-то по размеру, чтобы тебе нравилось, а не так, чтобы донашивать за кем-то, — Фабрис улыбнулся. Марсель хотел ответить, что ничего не нужно, но никакой ценой не хотел отпускать его рукав, поэтому неопределенно качнул головой, подступаясь ближе. Он чувствовал неприятный холодок от того, как на них смотрели окружающие. Но от ощущения уверенности, исходящей от Фабриса, все же расслабился. Ему нравилось, что Росса такой высокий, но ему не приходится задирать голову, потому что тот сам наклоняется. Что он говорит тихо, но в любом шуме Марсель может услышать его голос среди сотни других кричащих. Что он такой надёжный. Совсем как отец, которого он уже и помнил плохо. Но чувства совершенно такие же, может, даже лучше, потому что свежие. Он внезапно замер и шагнувший вперед альфа обернулся. Проследив, куда направлен взгляд омеги, он сглотнул и сердце болезненно сжалось. Из магазина детской одежды вышла пара женщин с малышами на руках, и Марсель побледнел, но взгляда оторвать не мог. От головы к самим ступням скатилась волна обжигающего жара, а боль в животе усилилась. Кажется, он простоял так несколько часов, хотя от силы прошло секунд пять. С усилием он отвернул голову, так что ему показалось, что шейные позвонки заскрипели от трения друг о друга. Приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но не мог. В глазах все поплыло и он выпустил рукав альфы, медленно пятясь назад. — Марсель, — Росса взял края расстегнутой бежевой курки и мягко потянул его на себя. В стеклянных глазах появился осмысленный крошечный огонек, — говори со мной. «Я так хотел иметь детей», — он хныкнул, тряхнул руками, беспорядочно подбирая жесты. Это выглядело как молчаливая бессвязная речь. — У тебя еще будут дети, — Фабрис сжал куртку крепче, отчего вены на его запястьях напряглись. — Я... могу? — он поднял лицо. — Можешь ли иметь детей? — Фабрис выпустил парня и опустил руки. Его пальцы дрогнули в сантиметре от чужих ладоней. Он переживал, что омега сейчас снова испугается; что он провалится в том, чтобы облегчить эту его самую сильную боль. — Конечно, тебе нужно только еще немного времени. Марс зарыдал. Он не питал по этому поводу ложных надежд. Для него все было кончено: он один и он сломанный. Кому надо брак? А теперь, получается, он все еще на что-то годен? Не похоже, чтобы альфа его обманывал, или в это уже он сам хотел верить... Ему мешали только собственные невидимые помехи, с которыми Фабрис боролся практически в одиночку. Потому что он хоть и старался, но не видел в этом смысла. Люди стали оборачиваться на парочку, застывшую у витрины с детской одеждой. Фабрис цокнул языком, бросая в сторону сердитый взгляд на бредовое предположение одной из женщин о том, что случилось. Надеялся только, что блондин ничего не слышит. Опустив ладонь на блондинистые волосы, он выдохнул и зашарил по карманам в поисках платка. Омега же резко бросился вперед, не прекращая лить слез, и прижался красным лицом к чужой груди, в которой крепко стучало сердце альфы. Так близко к нему он ощущал терпкий запах имбиря, жар его тела, от которого его отделяла только ткань рубашки. Его руки сжали пальто мужчины на спине. — Ты больше не боишься меня? — Росса выдохнул это так тихо, то ли от удивления, то ли опасаясь услышать ответ. Опустил руки на узкие плечи, когда парень отрицательно покачал головой. Рубашка на груди взмокла от его слез, но он чувствовал только теплое дыхание омеги, поднимающее стаи гусиных лапок. — Прости, я должен был сказать раньше, что ты можешь иметь малыша, но слишком боялся затрагивать эту тему. Знал бы я, что ты думаешь совершенно иначе... Марсель отстранился и вытер нос рукавом. Боль в животе прошла, только в груди немного ныло. Но накатило внезапное ощущение умиротворения. Он даже улыбнулся, утешая уже взволнованного Фабриса. Ведь он боялся об этом говорить, чтобы узнать точно, а потому сам для себя решил, что все кончено. — Это значит, я прощен? — альфа наконец вспомнил о платке и, вынув его из внутреннего кармана пальто, вытер влажные щеки, уже куда смелее прикасаясь к его лицу. Марсель моргнул и прикрыл глаза, как если выказывал, что он доверяет альфе. Стоило лишь сказать ему, что он все ещё может, способен дать новую жизнь, как его собственная — бессмысленная и мрачная — тут же приобрела краски. У него может быть, нет, обязательно будет ребенок. А ему он ни за что не позволит страдать так же, как это было с ним. И все это благодаря одному единственному человеку, что без видимых причин оказал ему такую необходимую помощь. — Элли, хочешь уйти? — Росса склонился, приглядываясь к красному лицу. Юноша приоткрыл глаза и бросил еще один взгляд на витрину. Это он сам, глупый идиот, решил, что ни на что не годен. В этом его убедил Максим. Но теперь его нет в его жизни, остались только эти ужасно тяжелые кандалы, сдерживающие его от абсолютно всего, не дающие двигаться как захочется. А ему хотелось очень много. Вкус к жизни вернулся неожиданно и ударил в голову так, что та разболелась. Он пошатнулся и ухватился за пальто альфы, чтобы не упасть. Тот взял его за локти. Отсутствие ответов и внезапные действия со стороны юноши его не просто смутили, а даже напугали. — Хватит на сегодня, идем в машину, — Росса попытался его отстранить, но омега покачал головой. — Тебе не плохо? «Мне хорошо», — Марс медленно выпустил его и потёр глаз запястьем, пытаясь убрать скопившуюся в уголке влагу. Эндорфины сильно ударили в голову. Иного объяснения мужчина не имел, и не считал это чем-то уж слишком хорошим. Это он в своего младшего родителя такой подозрительный. Всегда говорит себе, что нет смысла волноваться о проблеме до ее возникновения, но пытается всеми силами предотвратить то, что еще неизвестно, произойдет ли. Он следил как Марсель глубоко дышит, уже по привычке подстраиваясь под него. И тот сам, взяв его за рукав, потянул дальше, нуждаясь в движении, чтобы выплеснуть все накопленное. Росса шел молча, не разделяя его энтузиазма. Возникло странное чувство неправильности, какой-то спешки, наверное. Разве все должно было произойти так быстро? Конечно, Марсель и раньше демонстрировал успехи в преодолении трудностей, но нормален ли настолько быстрый скачок? Вместе с тем же, он был удовлетворен. Марсель счастлив, а значит, все довольно хорошо. Если все поменяется потом — он снова его как-нибудь осчастливит. Ведь он не думает о том, что потерял ребенка, но о том, что он еще сможет родить. Не так уж и плохо.14. Действительность.
6 ноября 2020 г. в 15:48
Марсель вцепился пальцами в простыню, но тела на месте это не удержало. Его стянули по гладкому как глянец постельному белью ниже, крепко сжимая худощавые бедра. Кожа саднила даже от самых легких прикосновений, заставляя омегу скулить. Но право на последнее желание он давно потерял. Просить о пощаде не имеет смысла, он ни разу ее не получал, даже наоборот, это все усугубляло.
От феромонов альфы кружилась голова, дышать стало совершенно нечем, все внутри горело. И речь вовсе не о страсти. Его тело не успело сформироваться, поскольку он стал объектом для издевательств еще до своей первой течки. И от страха, от боли, так наглухо закрылся, что его организм оставался недоразвитым. Это он понимал, но сделать с этим ничего не мог, да и не то, чтобы хотел. Никакого вожделения он не испытывал, как бы с ним не экспериментировали. И все же, он стал очень выносливым. Поначалу неоднократно терял сознание, а после, даже пожелай он отключиться от реальности — все не получалось. Организм работал на износ, да только навечно его не хватало.
Марсель вздрогнул, ощутив, как меж его лопаток прошелся язык и прикусил губу. Зажмурившись, он даже задержал дыхание. К метке на его загривке принюхались и покрыли ее слоем легких поцелуев. Затем чужое лицо зарылось в волосы и он распахнул глаза. Это было что-то новое и несвойственное Максу. Слишком мягко, слишком нежно, слишком...
— Дыши, — тихо прошелестел альфа, запуская по его позвоночнику наудивление сладкую дрожь, что растворилась в пояснице.
— Фабрис?.. — Марсель сглотнул густую слюну с привкусом крови с прокушенной губы.
Захотелось повернуться, чтобы убедиться, но чужой нос потерся о его затылок, будто останавливая это рвение, и он не осмелился. Руки мужчины скользнули по оголенным бокам, опустились на бедра покрытые пятнами и линиями шрамов, и только после омега осознал, что совершенно нагой и бесстыдно раскрытый. Но легкие ласки так приятны, что он утыкнулся влажным лицом в простыню и всхлипнул, вместо сопротивления или отдачи.
— Я же говорил, я — совсем не он, — мужчина с нажимом выделил последнее слово, придавая ему мрачный окрас. Его глубокий голос и теплое дыхание пощекотали кожу, заставляя волосы колыхаться. — Когда же ты прекратишь меня бояться?
Марсель дрогнул, поворачивая лицо и краем глаза замечая взгляд мужчины на своем лице.
Темные, подернутые вожделением радужки переливались. С янтарного до цвета свежей зелени. И взор их намертво приплавился к лицу блондина. Но это было не так, как с мужем, совершенно другой взгляд. Он, кажется, видел в них собственное отражение: бледный и перепуганный, но стремительно краснеющий. Фабрис подхватил его ладонью под живот, укладывая ее, огромную и горячую, прямо на шрам. Непроизвольно Марсель вздрогнул и попытался выкрутиться, чтобы не ощущать спиной, как над ним навис альфа, но тяжелый вздох заставил его замереть.
— Я никогда тебя не ранил, — Фабрис склонился вниз, к затихшему парню и потерся носом о изгиб плеча, перетекающий в шею. Там, где находилась его «спящая» железа омеги. — И никогда не посмею. Я же обещал.
Марс разжал пальцы, не решаясь повернуться. Он был прав, совершенно прав. Этот человек заслуживал доверия, ведь омега обещал себе самому, что будет ему верить, будет стараться.
Фабрис выдохнул в его ухо, почувствовав ослабление, а блондин вздрогнул. Губы альфы прижались к раскаленной скуле, руки оглаживали всю кожу, к которой могли дотянуться. Марсель неуверенно запустил пальцы в волосы цвета меди, и альфа то ли зарычал, то ли заурчал прямо под его ухом. В этом не было угрозы, как если тигр вдруг стал вести себя как ласковый котенок специально для него. Даже из-за него. Это заставило омегу издать тихий жалобный стон, который прервал поцелуй.
Фабрис мягко, но не без усердия смял его губы. Облизывая, ласково и ощутимо покусывая. Уложив омегу на спину, он коленом раздвинул его тонкие ноги. Покорного и тающего, пусть отзывался он слабо, зато ловил все новые ощущения. Фабрис в свою очередь их сполна ему давал, не прося ничего взамен. Это касалось всего, что он для него делал.
Спускаясь ниже, целуя шею, лаская языком грудь, он искал и изучал, не пропуская ни дюйма. Неожиданно рука альфы прикоснулась к нему там. И омега замер, как если пытался приостановить все процессы жизнедеятельности.
— Сухой, — Фабрис вздохнул, глядя в голубые глаза снизу вверх, чувства в которых сменялись ежесекундно. И когда продолжил ласкать его кожу, целуя каждый шрам, Марсель снова обомлел, сжимая простыню. — Мы исправим это. Вместе. Ты ведь поможешь мне?
Омега зажмурился и с опаской кивнул. Страшно, что он не такой омега, как все остальные. Ему было приятно, так, что плавится мозг, пусть функция «хотеть альфу» полностью нарушена. Он чувствовал, как пульсирует там, как внизу живота собирается жар, а непосредственно внутри — зуд. Знал, что по-своему возбужден, но так же знал, что не может принять альфу, как бы не желал. Это всегда сопровождалось болью и кровью, вне зависимости от его смирения.
— Элли... — возбужденный шепот альфы заставил его напрячься, но поглаживающие пальцы не исчезали.
Его дыхание, его голос, его запах, который Марс наконец распробовал... Все начало сводить с ума, когда он так близко. Голова закружилась еще хлеще и он отвернул лицо, опасаясь, что потеряет чувства, но уже совсем не от боли. К влажной потной коже прилипли волосы, а в ушах стоял шум крови. Если бы только можно было умереть от этих ощущений, столь схожих на агонию.
Широкий язык прошелся по его бедру вверх, заставив непроизвольно изогнуться и выдать неожиданно отчаянный стон. Фабрис чуть покусывал кожу, так, чтобы не оставлять следов на ней, но при этом довольно собственнически, как если хотел пометить не просто омегу, а каждый сантиметр кожи отдельно. Как если показывал, что станет с его телом в случае неповиновения. И Марсель понимал, был согласен на это, лишь бы Фабрис к нему прикасался еще, больше...
Резко сев на постели, Марсель схватился за сердце. Но оно, кажется, сменило локацию пребывания на его глотку. Пульсация сдавила горло, мешая дышать, и он с хрипом втягивал воздух. Тело горело, а в животе тянуло, но к привычной боли примешалось непривычное ощущение. Схожее с тем, что было во сне. Он откинул одеяло и покраснел ещё больше. Он возбудился, пусть и не был полностью тверд. Прикусив губу, он закрыл глаза. Будто если он прекратит видеть — данный факт исчезнет.
Он, по сути нахлебник и бельмо на глазу, пожелал Фабриса? Чужого альфу, хоть и, пожалуй, лучшего из всех возможных? Вздор.
Марс свел брови и встал с кровати. Возбуждение постепенно сошло на нет, на его место пришла злость на себя. Как же ему теперь смотреть в глаза Росса, если он думает о таких похабных вещах с его участием? Пусть не специально, но это... грязно.
Раскрыв дверь, он замер на месте и удивленно вздохнул, так тяжело, будто глотнул сжатого воздуха.
— Доброе утро, — Фабрис зевнул в ладонь, прикрывая дверь в свою комнату.
«Почему ты тут?» — Марсель резко опустил глаза, чтобы не смотреть в его лицо.
— Я тут тоже живу, — Фабрис мягко засмеялся и приблизился к нему. В нос ударил чужой запах, вернее, запах Джулиано. Слишком сильный, как будто они... — У меня что-то вроде отпуска.
«Что?» — Марс неуверенно поднял глаза и остановил их на растрепанных рыжих волосах. — «Не ври».
— Откуда ты все знаешь? — якобы возмущенно фыркнул мужчина, но бодро улыбнулся. — Уволился я.
«Почему?» — Марсель в ужасе широко распахнул глаза и даже его рот раскрылся. Если бы языком жестов можно было кричать — он бы заорал на всю квартиру, так его поразила эта новость. Он считал, что его работа — то, что он любит, ему ведь так подходит.
— Ну, так сложились обстоятельства, — Росса пожал плечами и опустил ладонь на белые кудри. Он не мог отказать себе в том, чтобы притронуться к омеге. Ведь он принимает мир по большей части тактильно. Это оправдание звучит правдоподобно. — Не беспокойся, я могу ходить в халате по квартире, если тебе захочется, — засмеявшись, он отстранился и не заметил, как это чертовски смутило Марселя. — Я буду проводить с тобой больше времени, тебя это расстраивает?
Мужчина внимательно присмотрелся к парню и расценил его вид по-своему: залился нездоровым румянцем, отвел взгляд и нахохлился. Росса принял это за недовольство и вздохнул.
— Антони? — омега прижал пальцы к губам. Говорить становилось все непривычнее, но он произнес это имя раньше, чем успел подумать.
— Что? — Фабрис изогнул бровь. — При чем тут он?
«Как ты можешь так говорить?» — Марсель нахмурился, начиная злиться снова. С самого утра эмоции выходили из-под контроля.
— Он тебе что-то сказал? Когда успел только...
«Нет. Но он меня ненавидит», — последний жест вышел смазанным. Он не знал, хочет спросить или утверждает, и вообще, правильное ли он слово выбрал. А лицо Росса говорило, что он вообще ничего не понимает. — «Он не ревнует тебя ко мне?»
— А? — Фабрис прищурился. Сел бы, да не на что. — Ты что, подумал, что я с ним?.. Хотя согласен, после того случая, я бы подумал так же, пожалуй. Однако, между нами нет ничего. Может, ты разочаруешься во мне, но когда-то давно мы действительно... время от времени встречались, но это далеко не любовные отношения были.
«Но как же его запах?» — омега покраснел и отступил назад, прижимаясь к двери лопатками.
— Сейчас от меня несет Джулиано, но ты же не думаешь, что между нами что-то было? — Фабрис улыбнулся. — Тогда он пришел пьяный, вот и не сдержался. Однако, ничего и быть не могло.
Росса засмеялся, прикрывая свое напряжение. С какой стати он отчитывается Марселю? Почему тот вообще выглядит столь взволнованно? Это недопонимание вышло каким-то уж больно неестественным. Напряжение развеял только Джулиано, что вышел из комнаты заспанный и с отекшим лицом.
— Что за собрание в шесть утра?
— Уже десять. — Фабрис хмыкнул, наблюдая, как темно-каштановые волосы стекаются в хвост. Марсель завел руку за спину по привычке, ведь Торрегросса уже видел его шрам.
— Я и говорю, ранние птицы еще не проснулись, а тут вы, — младший потер глаз запястьем и прошлепал босыми ногами до ванной. — Предлагаю сходить на прогулку всем вместе, я устал сидеть дома.
— Надо подумать, — Фабрис потер шею ладонью. — Элли, что думаешь?
Омега вздрогнул и уцепился за дверную ручку в свою комнату так, будто дверь собиралась сейчас же исчезнуть. Он сказал это, сказал! От этого сокращенного обращения по загривку вниз сползло щекотливое чувство. И никто из альф, наблюдающих за ним, не понял, что произошло. Их рты синхронно раскрылись, но Марсель кивнул, бросив им одну единственную робкую улыбку.