Ange blessé

      — Значит, у него проявился запах после того, как ты ему отсосал?       — Ты очень сократил мой рассказ, но суть уловил верно, — Фабрис невозмутимо отпил крепкий кофе из чашки цвета слоновой кости, глядя в панорамное окно кафе, на бегающих между улиц людей. — Ты бы постеснялся что ли, приличный мужчина, а такое рассказываешь омеге, — Горье взял себя за предплечья, скрещивая руки на груди и отвернул лицо, изображая застенчивую девственницу. — Или ты домогаешься меня? Бесчестный мужчина мечты, знающий, что я не в силах отказать...       — Аж два раза, — Росса закатил глаза, и со стуком опустил чашку на блюдце. — Это связано с телесным или ментальным?       — Не знаю, — резко смахнул с себя шутливость Горье и вынул из салфетки натертую вилку.       Альфа вздохнул, откинувшись на спинку маленького кресла, которое ему было впритык, чтобы чувствовать себя удобно, а Тони мог усадить рядом еще одного человека своей комплекции.       Задумавшись, Горье ткнул вилкой в свой кусок клубничного торта, превращая его в две отдельные горки. К первой, из крема, он не притрагивался и даже не смотрел в ту сторону, запивая вином исключительно бисквит. Это его расточительная глупая привычка не лишенная своего очарования. Он ненавидел жирную пищу, но ему нравился сам вид, он удовлетворялся самой картинкой. Зрительный канал восприятия, отсюда тяга ко всему дорогому и, следовательно, красивому.       — Оно ведь между собой связано, — в итоге выдал он, нанизывая на вилку клубнику и глядя на нее. — Сам прекрасно знаешь, я не могу ничего сказать, пока не поразговариваю с ним лично, я с таким не сталкивался. Было, конечно, схожее. Информация конфиденциальная, конечно, так что поделиться конкретностью не смогу, да и выводы могут отличаться своим содержанием. Одна из моих клиенток подверглась сексуальному насилию и ее либидо полностью исчезло, она страдала от этого несколько лет подряд, пока не встретила мужчину, что относился к ней особым образом.       Омега улыбнулся молодому официанту, когда тот приблизился и за ножку пододвинул фужер к краю стола. Парень продемонстрировал свои ямочки на щеках и наклонился над ним, доливая вина. Росса смотрел на это с улыбкой. Не знал этот парнишка, что играет с огнем. Как только светловолосый красавец отчалил, психолог продолжил:       — В его действиях не было никакого сексуального подтекста, он проявлял искренний интерес к моей клиентке. Но она сама не заметила, как начала возбуждаться из-за него, находя привлекательными все его повадки и считая их сексуальными. В итоге она идеализировала образ человека, который не хотел ее физически именно по этой причине: в отсутствии желания направленного на нее.       — И чем все закончилось?       — Он оказался недееспособным на постельном фронте и хотел завести платонические отношения с женщиной со схожей проблемой, чтобы не ощущать своей неполноценности, — он небрежно взмахнул рукой. — А моя клиентка снова обрела сексуальные аппетиты, даже больше прежнего.       — Так, хочешь сказать, что Марсель воспринимает меня проще потому, что не замечает, как я... — альфа вздохнул, пытаясь подобрать верное выражение. — Хочу его. Но я уверен, что видит.       — Умный ты человек, Росса, но не с той стороны смотришь, — Антони откинул с лица черную завитую прядь и сложил ладони на столе. — Именно потому, что ты желаешь его, но ничего не предпринимаешь, он, вероятно, чувствует себя контролирующим процесс. То есть сам посуди, с Фанрье все было совсем наоборот, — он взмахнул аккуратной ладонью, отчего на большом пальце блеснуло тонкое кольцо из белого золота, — тот брал что хотел, когда хотел, не заботясь о партнере и при этом имея еще кого-то на стороне. А ты — на сто восемьдесят градусов от него, в той стороне как раз, куда малыш Мори смотрит.       Росса дернул бровью, удивляясь такому новому прозвищу для Марселя.       Это имело смысл. Парень действительно в некоторых вещах брал верх над определенными, довольно простыми вещами. И это, оказывается, нотки его задавленного характера и гордости, которую он не в силах расправить. Возможно, и в постели он довольно доминантный... был бы. То есть Фабрис совершенно ничего не делал, покорно ожидая добровольной близости, совершенно любого характера, в то время как его супруг желал только ее одной и в вполне понятно смысле; он оберегал его, чего не делал Макс; делал все для его благополучия и спокойствия. Это в нем пробудило забытый среди годов ущемления порыв управлять и контролировать.       Фабрис потер верхнюю дужку очков, глядя, как сгущаются тучи над Парижем, обещая дождь, а если еще немного похолодает, то и вовсе снег.       — Так значит, конкретно наша совместимость пробуждает в нем вторичную сущность?       — Я о чем и говорю, — Горье кивнул и его идеальные губы изогнулись. — Имею ввиду, что если вы еще немного потрудитесь в таком направлении, то его железа может прийти в тонус. Я бы мог обсудить с ним все тонкости моментов, как старший и опытный, что и как делать, как реагировать и улавливать сигналы.       — Он думает, что ты его ненавидишь.       — Знаю, это объяснимо, — равнодушно отмахнулся психолог, бросая еще один взгляд хитрых глубоко посаженных глаз на приглянувшегося официанта. — Я хотел как лучше для тебя, вот и заслужил, но я все объясню. Он просто ревнует, а я дам ему веские доказательства своей невиновности и он поймет меня.       — Так это значит, ты согласен с ним поговорить?       — За удвоенную таксу. Я хоть и добрый, но за «спасибо» не нанимался, — он засмеялся, постукивая ногтем по опустевшему вновь фужеру.       — Ты лучший, — Росса улыбнулся в ответ и подтолкнул очки согнутым пальцем.       — Я знаю, сказал бы чего нового, — Горье склонился ниже к столу и заговорщически зашептал. — А сейчас уходи, иначе у меня не выйдет склеить этого паренька, уж за твою чашку кофе я осилю расплатиться.       — Господи, — обреченно вздохнул Росса, вставая и бросая на стол купюру из нагрудного кармана рубашки. — Он тебе в сыновья годится.       — Не во внуки и ладно, уж кто бы мне о нравственности заталкивал, — омега хмыкнул, подзывая официанта пальцем, в ответ на что тот расплылся в улыбке, полностью отвечая взаимностью на симпатию мужчины. — И да, без проникновений пока что, я позже напишу, когда смогу освободиться с работы в следующий раз, до тех пор воздержитесь.       Фабрис кивнул, и снял со спинки пальто, набрасывая его на свои плечи сверху. Жил он недалеко от кафе, потому пришел пешком. А вот Горье — другое дело, приехал специально, где-то услышав о скидках на какой-то редкий сорт вина. У него, пожалуй, свои связи в этом бизнесе. Антони называл это как-то вроде «кружок любителей элитной выпивки», но Фабрису слышалось «сходка анонимных алкоголиков». Хотя пока это никому не вредило, могло называться как угодно. Денег у Горье всегда было в достатке, он и печень себе новую купит, если надо будет, зря что ли наследник владельца сети известных магазинов. Психология для него просто хобби, хотя именно это легкое отношение пропитывает клиентов симпатией и уважением, принося ему успех.       Росса неспеша шагал по улицам, лишь изредка хватаясь взглядом за немногочисленные ларьки фруктов и цветов. По приходу тепла от их обилия и тесного размещения с трудом можно пройти, а от свежих запахов кажется, что ты идешь не по знойному центру города, а по саду. В холода же не столь многие согласны сидеть на улице, полагаясь на чистой воды удачу.       Замедлив шаг, увидев цветочные вазы, Росса выдохнул теплый воздух и свернул в переулок, направляясь к ним. Он даже понятия не имел, любит ли Марсель цветы. Но вспомнил об этом лишь когда уже купил букет лилий, заплатив за него обаятельной девушке. От прохлады цветы сохраняли первородную красоту очень долго, потому было даже выгоднее приторговывать ими в тупиках у ресторанов куда ходят преимущественно пары именно осенью и зимой.       Как только он скрылся в парадной своей квартиры, грянул ливень и он вздохнул спокойно. Хоть не промок и ладно, еще раз заболеть ему бы не хотелось, трехгодичную норму он и так переболел благодаря Марселю.       Если вспомнить омегу тогда, почти два месяца назад, перебинтованного, в синяках, безэмоционального и истощенного... У него по спине мурашки скатывались. Потому что на самом деле Марсель совсем не такой: вполне энергичный и чувственный, внимательный и добрый. Боги, и конечно, само собой, он до безобразия мил и обходителен, очень приятен и...       Росса тряхнул головой, пытаясь выбросить субъективные факторы своего анализа. Но быстро об этом забыл, войдя в свою квартиру. Подозрительно тихую и словно пустую.       — Я вернулся, — Фабрис оставил цветы на столике, куда бросил ключи и кошелек.       На встречу ему никто не вышел и он даже забеспокоился. Сначала заглянул на кухню, после в свою спальню. Точнее, теперь уже их общую. Марсель и не двинулся. Он стиснул меж ног одеяло и мертвой хваткой сжал его в объятиях, отсутствующе глядя в окно.       — Элли, — окликнул его альфа, но тот лишь крепче ухватился за одеяло. — Это я, ну взгляни же, — он медленно подошел и присел на край кровати, говоря с расстановкой.       Зрачки омеги сузились и он моргнул, прежде, чем перевести взгляд на альфу. Смертельно бледный, он приподнялся на руке и бросился на его шею.       — Вот так, — Фабрис медленно усадил его на свои бедра и прижался носом к виску. Он оказался ледяным, хотя температура в квартире была довольно комфортной. — Это из-за сильного ливня?       — Да, — его голос дрогнул, и Фабрис утешающе погладил парня по спине.       — Вот как, — Росса прижал его крепче, поддерживая под бедра и встал, задумчиво сведя брови. — У нас нет окон только в одной комнате. Не хочешь принять ванну?       И от триггера оградит, и согреет, лучшего варианта он не придумал. Потому что такое состояние Марселя ему нравится почему-то меньше, чем когда тот плачет или другим образом выплескивает страх. Сейчас он казался еще более беззащитным и оттого сердце щемило еще больнее.       Элли коротко кивнул, обнимая его ногами. Он не мог объяснить свою реакцию, просто этот день был жутко похож на один из худших в его прошлом. День, когда он больше не чувствовал себя человеком. Пусть это была весна, когда грянул точно такой же ливень, его впервые избил, а после поимел против воли его муж. Будто он долго держал в себе накопленное, сюсюкаясь с омегой, но не выдержал. Он делал это вжав его отекшее и саднящее лицо в окно. В то время он любил делать это в разных местах: на столах, креслах, полу, в своей машине, у стен. Особенно на подоконниках, его заводило, наверное, что есть хоть мизерная, но вероятность, что их увидят.       Именно тогда шел такой же дождь, и всякий раз подобная погода у него вызывала тихий страх. Оказаться снова побитым, настолько, что тела не чувствуешь. Он мог лишь вздрагивать, если обильные осадки сопровождались громом. И это Максиму нравилось, он потешался над супругом. Всякий раз Марсель в такое время тихо лежал на кровати или диване, не смея двинуться. Ему казалось, что тело рассыпется, если он вдохнет больше воздуха, чем то требовалось.       — Посиди тут немного, — Фабрис опустил его на стиральную машину, но Марсель отрицательно покачал головой, отказываясь его выпускать. Он желал слушать его голос и чувствовать его запах. — Я никуда не уйду, только кран открою.       Омега медленно выпустил его, поджимая губы, чувствуя, как они подрагивают. На сей раз самовнушение не работало, он на минуту забыл о Росса и полностью погрузился в кошмар прошлого.       Фабрис открыл воду и настроил нужную температуру. Затем влил пену для ванной, оставленную и забытую сестрой.       Его обыденность была такой. Он не забывал о том, что его избранник по-другому видит мир и воспринимает вещи, что любая мелочь из окружения играет важную роль. Но не все он мог проконтролировать, и как бы его это не возмущало, положение дел оставалось на своих местах. В будущем могло открыться только больше, и он готовился к этому.       — Фабрис... — Марсель сглотнул, начиная понемногу возвращаться во вменяемое состояние.       — Да, милый? — Росса обнял его за талию и склонился, дыша в губы. — Поцелуй?       — Да.       Фабрис провел языком по измученной бледной улыбке, которую парень силой из себя выдавил, и скользнул глубже. Даже его язык оказался холодным, вероятно, от заниженного давления. Двигался он вяло, но Фабрис не терял энтузиазма. Поглаживая пальцем ухо омеги, он скользил к шее и приглаживал метку, чтобы расслабить. Насколько бы ни был ужасен человек, что оставил след, он все равно сохранял в себе биологическую память. Куда лучше, будь это метка от Фабриса, ведь он куда сильнее и уравновешеннее, но восприимчивому юноше хватало и лёгких поглаживаний уже имеющейся.       — Спокойнее? — Фабрис напоследок поцеловал кончик маленького носа и отстранился. — Дыши глубже.       Марсель кивнул, а любимый румянец окрасил его скулы, подтверждая правдивость его ответа.       Фабрис закрутил воду и вздохнул. Нос защекотал цветочный запах пены, а очки запотели от пара, потому пришлось их снять. Попробовав температуру воды, он удовлетворительно кивнул и снова повернулся к парню.       — Мне выйти? — Росса погладил парня по талии и тот отрицательно качнул головой. — Значит, ты разденешься при мне?       Марс приоткрыл рот и отрицательно качнул головой, злясь на свою глупость.       — Если не хочешь, чтобы я уходил, могу я отвернуться?       Марс поднял на него лицо и молча уставился в глаза. Он просто не понимал. Только сейчас внезапно осознал, как Росса ради него старается. Нет, он и прежде много об этом думал. Но он настолько его оберегает, что становится не по себе. Должным ли образом он на это реагирует? Сможет ли хоть как-нибудь ему за это отплатить? Хочет ли Росса взамен чего-то? Конечно, хочет: полного доверия и откровенности с ним, это все, что он желает, но даже этого не требует. Просто ожидает, пока Марсель сравняется с ним в этом вопросе.       — Милый? — Фабрис прищурился.       «Помоги мне», — Марс опустил глаза и через миг молчания вспыхнул красным. — «Помоги раздеться».       — Ты уверен, что готов? — Росса послушно взял края его просторной толстовки, и поднятые вверх руки стали ему ответом.       Росса сбросил ненужную больше одежду на пол и невольно засмотрелся на узкие плечи, на кривой «шов» на плече, на венки, просвечивающиеся под бумажной кожей. На впадинки на груди от выступающих косточек и маленькие затвердевшие от прохлады соски... Одним словом: залюбовался есть чем. И он не мог себе в этом отказать, хотелось прикоснуться к нему везде, там, где он еще не имел права его трогать. Оперевшись на стиральную машину он склонился к его плечу и провел кончиком языка по стыку кожи, где она переходит в рубец, пытаясь так выразить свое одинаковое восхищение обеим его фактурам.       Марсель прикусил щеку изнутри и задержал дыхание, когда горячие ладони альфы скользнули по его спине к ягодицам и стянули его на пол. Придерживая омегу в пояснице, второй ладонью он стянул его штаны, что сползли к щиколоткам, глядя в зеркало на его спину. Он показался себе демоном из глубин ада, с этим кровожадным взглядом. А Марсель в его объятиях походил на маленькое священное божество. Позвонки торчащие на ровной спине, лопатки как крылья доисторического летающего существа, довольно мягкая и округлая задница. Он накрыл ее руками, ощущая бороздки шрамов и отчетливо понимая их происхождение. Даже в БДСМ не оставляют таких следов на коже, но Максим просто сумасшедший.       — Ты очень красивый, — Фабрис провел ладонями и по его бедрам, с дрожью ощущая степень поражения. Но его это не отталкивало, напротив, хотелось тщательнее изучить их и рассмотреть чуть позже.       Услышав голос возлюбленного, блондин оттаял и робко взглянул в его глаза снизу вверх. Он не был уверен в том, что делает, но прятаться всегда одинаково не вышло бы. Ощущение горячих, сильных но осторожных ладоней привели его в порядок окончательно. Извернувшись из его объятий, он влез в воду и прижал к лицу ладони, все же застонав от стыда.       — Ты мне нравишься, и твои особенности тела тоже, — Фабрис присел на корточки, заворачивая рукава. Марсель на его слова никак не отреагировал. — И я хочу заласкать все шрамы языком и губами, вместе с твоими веснушками на плечах, ямочками на пояснице и родинками под ягодицей.       Альфа опустил руки в воду и пробежался по тонким птичьим ребрам парня, отчего тот выпрямился и прижал к бокам локти. Это вынудило его забрать от красного лица ладони и он застонал, то ли от щекотливого чувства, то ли вообразив на себе описанные ощущения. Он уже успел разглядеть его так хорошо, что становилось неловко.       — И я буду делать это умопомрачительно долго, пока ты не растаешь от удовольствия, — пообещал мужчина, урча и придвигаясь ближе, чтобы обхватить его руками.       Марсель прикусил губу и ухватился за плечи Фабриса, сжимая их и добровольно приближаясь. Не заботясь о намокшей рубашке, он прижался губами к его шее и неуклюже лизнул. Для Фабриса этого было достаточно — он поплыл. Чем меньше его партнер, тем охотнее он подставляет свою шею, не чувствуя опасности от него. Марсель был самым маленьким из всех, а потому ему он полно доверял. Ведь он столь бесхитростный, но совсем не глупый. С задатками страсти и отдачи партнеру, которые предоставлял ему. Нельзя было ничего не дать в ответ такому омеге.       — Ты хочешь заставить меня молчать таким образом? — Фабрис хмыкнул, оглаживая все выступы и впадинки его тела, скрытого под пушистой пеной. — Я замолчу, если тебе действительно неприятно.       Марс отрицательно покачал головой. Его смущало, даже заставляло испытывать стыд, но одновременно с этим под ложечкой сосало, а внутри предвкушающе все поджималось. Чтобы как в его снах, ведь на яву рот Фабриса делал ещё более невероятные вещи, уж это он в полной мере прочувствовал.       — Фабрис... — томно позвал, примеряя на себя роль ведущего. Наговорить стыдных вещей он не мог бы, не из-за проблем с речью, а со стыда. Но, кажется, ему не требовалось.       Альфа шумно сглотнул и остановил движения руками. Мозг на секунду отключился, вся кровь прилила вниз, а это в его планы не входило. Он напряженно улыбнулся и поцеловал ухо омеги, отстраняясь.       — Если тебе получше, я оставлю тебя, чтобы ты расслабился, — Фабрис встал на ноги и стряхнул с рук пену.       Если он потянет к тому моменту, когда запах Марселя снова прорежется — в такой тесной комнатке не выдержит, ему и так дышать тяжело.       Марс взялся за бортик пальцами и провел мужчину опечаленным взглядом.

***

      «Ты что-то хочешь мне сказать, я прав?» — Марсель сел на диван, поджав под себя одну ногу и едва сдерживая слезы, судя по выражению лица.       — Подожди, что ты... — Фабрис удивленно проморгался и отодвинул от себя ноутбук. — Это так, но что тебя так расстроило, я же ничего еще не сказал?       «Ты ходил на встречу с ним», — нервно потер пальцы и поджал губы.       — С Тони? Да, я же говорил, что хочу кое-что у него узнать.       «Это он дал тебе цветы», — он не глядя взмахнул рукой назад, давая понять, где они находятся. Его влажные волосы посыпались на лицо, и он шмыгнул носом, до последнего борясь с рыданиями.       — О, милый, ты ревнуешь? — Фабрис ощутил, как сердце ускорилось. — Эти цветы я купил для тебя.       «Зачем?» — Марсель сжал руки в кулаки и насупился.       — Ты не любишь цветы? Я думал, что тебе понравится. Но когда пришел домой, было не до них, а потом забыл. — Росса придвинулся ближе и взял его за подбородок, поднимая лицо на себя. — Не плачь, или я сейчас пойду и выброшу их.       «Нет. Какой повод?» — парень сожалеюще свел брови.       — Для этого необходим повод? Его нет, я лишь хотел тебя порадовать. Мне жаль, что не спросил.       «Прости», — Марсель не сдержался и всхлипнул.       Он рассердился на ровном месте, разревновался и практически обвинил его. Как стыдно! Но он так испугался, что Фабрис мог принять чужой жест внимания. Ведь сам Марс не мог делать таковых, а Росса мужчина солидный, если можно так сказать. Ему хотелось сказать скорее «обалденный», но такие слова совсем не в его духе. Суть в том, что он расклеился из-за того, что этот самый жест, ошибочно принятый за чужой, оказался адресован ему самому от Фабриса. За что тот несправедливо вынужден был терпеть его возмущение, а теперь еще и истерику. Он почувствовал себя обычным дураком.       — Иди ко мне, — Росса улыбнулся, и, взяв парня за затылок, прижал к своему плечу. — Это было так мило.       Марс шмыгнул носом и несильно ударил его в бок, не имеея возможности ответить. Не хватало еще, чтобы над ним насмехались.       — Ну что? — Фабрис хмыкнул, поглаживая влажные волосы. — Мой омега ревнует меня, знаешь, как это приятно? К тому же, я еще не видел, как ты возмущаешься, такой красивый, когда злишься.       Марсель обнял альфу за шею, взбираясь на его колени и часто задышал. Он принял это так болезненно лишь потому, что идиот не заметил бы, как Фабрис его избегает в некоторых моментах. Будто боится. Ему хотелось поймать еще один взгляд Фабриса полный вожделения и разделить его, решиться прикоснуться к нему, как это беззастенчиво делал Росса. Он не знал, но более уместно было слово «умело».       — Почему. Ты убегаешь? — блондин, чередуя слоги и всхлипы, крепче сжал его шею, будто тот и сейчас спешил скрыться от него.       — Ну не потому, что мне нравится кто-то другой, — Росса улыбнулся поглаживая спину парня одной рукой, а второй снова разворачивая к себе монитор. — Просто я же тоже возбуждаюсь, а ты пока что не готов для такого. Но не беспокойся. То, что я хотел сказать, связано с твоим здоровьем, — мужчина поддался вперед, прижимаясь грудью ближе к чужой и поставил поцелуй на скуле парня. — Вероятно, у тебя может быть природная течка.       — М? — омега опустился на зад и выпустил его из объятий, упершись ладонью в бедро мужчины меж своих ног.       — Нужно поговорить с Антони по этому поводу, он придет, когда у него будет время, ты не против? — Фабрис улыбнулся в ответ на кивок. — Если говорить проще, есть вероятность того, что если я дальше буду раскрывать твое тело, то у тебя настроится эмоциональный фон, а следовательно — и гормональный. Знаешь, чем сильнее оргазм, что ты испытываешь, тем больше организм вырабатывает гормонов, особенно окситоцина, что влияет на репродуктивную функцию.       Марсель густо покраснел и отрицательно покачал головой.       — Раньше я не рассматривал такую «терапию», — Росса хмыкнул, опустив ладони на чужие бедра, — но раз мы стали парой, чем больше удовольствия я тебе принесу — тем лучше для твоего здоровья.       «Никогда не слышал о таком лечении», — сдерживая смешок, Марсель прижал ко рту пальцы. Смущение и легкий страх, накатившие на него, переросли в моральное возбуждение.       — Ну я не обычный врач, и методы лечения у меня специфичные, — Росса тихо засмеялся и уложил парня на диван, нависая сверху. — Главное, чтобы ты меня не боялся и не зажимался. Не потому что я хочу, а потому что я здесь, чтобы сделать хорошо тебе.       Их губы столкнулись и Росса застонал в его рот. Только представляя Марселя просящего, вздыхающего и кончающего — у него срывало тормоза. Удовольствие парня — его удовольствие.       Никто и никогда не жаловался на него как на любовника, он учитывал чужие предпочтения и выжимал максимум наслаждения из процесса как для себя, так и партнера. Как врач, он знал много о человеческом теле: места, что могут быть эрогенными зонами, что значат определенные реакции тела и как на него воздействовать. А благодаря опытности он знал, как не переусердствовать. Хотя с омегой имел дело лишь единожды и знал, что их тела подстраиваются под партнера, если они часто занимаются любовью. То есть если альфа любит жесткий секс — тело становится выносливее, если нежный — повышается общая чувствительность. Все зависит от вкусов обоих в паре.       Но сейчас главное было понять, как воздействовать на Марселя. Потому что он явно привыкший к первому варианту, и его физические чувства притуплены. А Фабрису хотелось бы быть исключительно мягким партнером, нежным со своим омегой. Парню придется перестроиться, но по итогу результат обязан быть восхитительным. Избавление от комплексов хотя бы пред ним, укрепление доверия, раскрепощенность и честность перед собой в своих желаниях. Фабрис готов был сделать все для того, чтобы Марс обрел все это благодаря ему.       — Я снова чувствую твой запах, — Фабрис прижался к тонкой шее и рыкнул, заставляя тело под собой вибрировать. Не удержавшись, он оставил на соблазнительном изгибе временную метку, что сразу же растеклась по белой коже синим пятном.       Марсель изогнулся и простонал в ответ, хватаясь за футболку альфы. Ему хотелось наизнанку вывернуться от приятных ощущений, чтобы все суставы хрустнули, потому что он совсем не привык и все для него было как огонь для первобытного человека. Но Фабрис удерживал его от безумия, заставляя гореть только сильнее, получать больше и внушительнее. Только если вообразить, что с ним будет, когда они займутся полноценным сексом...       — Помни, — Фабрис задрал его футболку и скользнул пальцами к груди, — ты всегда можешь меня остановить.       Марсель покивал, хотя не понял и четверти его слов. Он уже не соображал, кровь прилила совсем не к голове, зато все ниже горело и требовательно пульсировало. Соски, к котором прижались пальцы, слегка надавливая и поглаживая, до боли напряглись. А после на месте руки оказались губы, и он завыл, как раненый в самое сердце. Влажные и мягкие ощущения, щекочущий язык, заставляющий его против воли выгибаться навстречу.       Омега сцепил зубы и сжал в пальцах медные волосы, как только чужое бедро протиснулось меж его ног и надавило на пах. Этого хватило чтобы он, перевозбужденный, кончил и на минуту ослеп от того, как тело непроизвольно поддалось посторгазменным судорогам.       — Вау, — Фабрис тихо выдохнул, глядя, как поджимается его живот и вместе с пульсом вздрагивают бедра. — Так быстро...       Фабрис искреннее восхитился его способности впитывать и сублимировать в немыслимое удовольствие даже не столь значительные предварительные ласки. Он хотел лишь больше возбудить этим, но не думал, что сделанного будет достаточно. Гораздо чувствительнее, чем он предполагал.       Волны удовольствия отпустили Марса, и он выпустил волосы Фабриса, глядя на мужчину виноватым взглядом. Он и сам хотел больше и посущественнее, но не сдержался, жалкий, слабый и...       — Сексуальный, — альфа улыбнулся, несколько плотоядно от собственного вожделения, но не так, чтобы напугать этим блондина.       «Прости, я...» — Фабрис взял его за запястье, прерывая порыв оправдаться. Мягко и осторожно.       Элли напрягся. Он ненавидел обездвиживание, дарующее всеобъемлющее чувство беспомощности. Пусть сейчас это был Фабрис, и держал он не крепко, он автоматически отреагировал. Но глядя в глаза мужчины это чувство медленно рассасывалось. Его победили в этой схватке и он подчинялся, по велению своего же тела.       — Тебе не за что извиняться, — Росса прижался носом к его уху, размеренно дыша. Ему необходимо больше воздуха, но альфа внутри желал больше омежьего феромона, который он ощущал только при самом тесном контакте. — Это значит, что я тебе так сильно нравлюсь, что ты не можешь сдержаться. Но тебе и не нужно, я сделаю это еще десятки раз, если ты этого хочешь.       Марс сжал руки в кулаки, ощущая, как ногти на левой впиваются в кожу, отрезвляя. Он ненасытен, как оказалось. Потому что он хотел. Хотел, чтобы и Росса наслаждался им, а если они вместе этого смогут достичь лишь когда его омежья натура «проснется» вследствии... этого, то он выжмет из себя все соки. Точнее, позволит это сделать Фабрису, сам у него попросит. Похоже на сделку с самим дьяволом, в которой он со всех сторон охвачен огнем, но стремится к еще более горячему, синему пламени.       — Хочу, — честное признание с его губ прозвучало четко и уверенно.       И совершенно заглушило звуки ливня, стучащего в окно. Они вспомнили о нем только когда после ответа снова разлилась тишина, сопровождаемая шумом воды. Но Марселю было уже глубоко наплевать на то, что там творится за стеклом. Он смотрел только перед собой, на лицо мужчины, что не стеснялся выразить свои чувства.       Росса разжал пальцы, но кисти омеги никуда не делись. Парень смотрел на него без смущения, его щеки были розовыми только от пережитого несколько минут назад удовольствия. Он выражал всем своим видом вызов, и заведомо был готов к тому, что проиграет. Пожалуй, именно к этому и стремился. Еще один этап самообороны омеги был пройден, он признал его как мужчину и при этом не унижал себя, соглашаясь, что способен получить умопомрачительные ощущения, стоит только расслабить тело и плыть по течению.       — Тогда, под твоим контролем, я сделаю еще приятнее.       Главное, чтобы он понимал, что это он тут босс, вся ситуация в его руках. Как бы ни был раскрепощен в своих желаниях и аппетитах Фабрис, все целиком и полностью зависело от омеги. И чем четче тот это поймет — тем быстрее пройдет процесс. Его больше не контролируют, но он имеет всю власть над, много больше его самого, мужчиной.