Ange blessé

      Возбуждение всей нервной системы раскаляло сознание по мере истечения времени. Как свеча, роняющая восковые капли, что растекаются по нему все большей лужей, оставляя по всему телу горящие покрасневшие следы. Одновременно болело и горячо томилось все внутри, требуя снятия напряжения, чтобы из него выскоблили все органы, к черту, лишь бы это прекратилось. В животе вспыхивало колющей болью, затем все перетекало в напряжение ниже, заставляло его тереться о сидения машины. Сцепив зубы, он терпел эти карусели своих ощущений, не слыша и не видя уже ничего вокруг. Только запах альфы на него еще имел какое-то влияние, разметая все его мысли. Воздуха не хватало, время от времени, он, будто утопленник, которого вырвало из океана, шумно втягивал в легкие кислород и сдерживал стоны.       Фабрис, кажется, отъезжал от реальности не меньше, желая лишь поскорее добраться до дома и не врезаться в кого-нибудь спереди оживленной полосы. Он нервно бросал взгляд в зеркало заднего вида, на раскрасневшегося омегу, что хватался пальцами за совершенно гладкую кожаную обивку, облизывал губы и призывно раздвигал ноги, совершенно того не осознавая. Как и принято, первые течки у омег довольно сшибающие, но приходят в норму к пятому-шестому разу. А у Марселя и возраст не тот, и здоровье, чтобы можно было прогнозировать что-либо. Да и длительность может быть короче, или наоборот, длиннее, как и интенсивность.       Росса сжал руль в пальцах крепче, пытаясь думать о чем-нибудь отстраненном, лишь бы хватило духу. Для него самого было подобное в новинку, за всю его жизнь, а она подлиннее будет, чем у Марселя. И все же, это ощущение желания не сравнить даже с гоном, когда инстинкты преобладают в принципе над здравым смыслом.       Запах омеги кружил голову, его тихие вздохи заставляли Фабриса ненавидеть весь мир за то, что он не может прямо сейчас взять его, прямо так, в машине среди дороги. И все же, оставалось слишком мало, чтобы вот так позволить себе сдаться. К тому же, он надеялся на нечто особенное для них обоих, нельзя было спешить. Но и тянуть не было более никаких сил!       Припарковавшись, он махнул рукой на багаж, и сразу взялся за Марселя. На сидении осталось влажное пятно, когда он помог выйти ему из салона. А запах усилился и несколько изменился. Мокрое дерево, как посреди леса после самого грозного ливня. Так же тихо, спокойно, но все это скрывает жизнь, кипящую вне пределов его видимости.       — Подожди еще минуту, мы почти дома, — Фабрис улыбнулся, взяв его за руку. Теплую и ухватившуюся в него как клещ.       Марсель ничего не ответил, едва переставляя ноги за ним. Еще одна вспышка боли уколола его внезапно так сильно, что он упал бы и разбил голову о зеркало в лифте, но Фабрис его удержал и прижался губами к чужим. Он застонал в поцелуй, наконец ощущая хоть что-то, чего так сильно хотел. Пускай этого было мало, но джинсы уже промокли насквозь и он чувствовал, как горячая смазка приклеивает ткань к коже и неприятно остывает. Жажда, как если он в жизни никогда прежде не «пил», высушила всю его голову, он сам нервно втиснулся в альфу, прижимая его к стенке и кусая его язык, губы, не стесняясь вжался в его бедро напряженным пахом. Лифт двигался так медленно, как будто намеренно, секунды тянулись и смешивались друг с другом, превращаясь в мучительную минуту.       Росса сам оторвал от себя блондина, когда двери разъехались и на них удивленно взглянул мужчина, живущий по соседству. Ему требовалось немало усилий, чтобы не зарычать, глядя на чужака. Иначе он сейчас не мог его воспринимать. Марсель же ничего не замечал, растеряв все моральные принципы и ограничители и больше об этом не волнуясь, даже отдаленным участком сознания.       Дверь Фабрис открыл с трудом, на ощупь, потому как омега отказывался от того, чтобы дать ему еще тридцать-сорок секунд, этого хватило бы, чтобы добраться до спальни. Но объяснять ему это не имело никакого смысла. Он начал понемногу электризоваться еще в середине полета, а сейчас это обратилось полным отсутствием сознания.       Дверь все же поддалась и захлопнулась за ними с оглушительным треском. Больше сил не было. Проложив тропу из одежды омеги и обуви в коридоре, Фабрис наконец прижал его к аккуратно заправленной перед отлетом кровати со свежим бельем, от которого исходил запах кондиционера. Но оценить его было некому, пара чувствовала только феромоны друг друга, утопая в влажных и даже пошлых поцелуях. Опьяневшие, любовники оглаживали друг друга, ощущая как кровь со скоростью разгоняет жару между ними.       Марсель раздвинул ноги, отвернув лицо в сторону, подставляя под вылизывание свою шею. Руки Росса слишком дрожали и он не мог справиться с тем чтобы расстегнуть рубашку омеги до конца. Последние три или четыре пуговицы отлетели и шум дыхания разбавился тихим треском ткани. Марс, не выдержав более невыносимой тесноты, сам сунул под резинку белья большие пальцы и, приподняв таз, стянул его на бедра. Кожу обдало прохладным воздухом комнаты, и он зашевелил губами. Говорить он не мог, не хватало ни сил, ни разума, чтобы облечь чувства в словесную форму. Он безмолвно умолял альфу заполнить его, больше не ощущая боли, только позывы тела.       Фабрис приподнялся на руках по обе стороны от его груди, пытаясь запомнить эту вызывающую эротичную картину: подернутые дымкой похоти два вулканических озера вместо глаз, широкие зрачки, пульсирующие вместе с сердцем, влажная от его слюны кожа на шее, мягкие бедра, разведенные в стороны, с липкими потеками одуряще пахнущей смазки. Марсель, на секунду уловив его изучающий взгляд, чуть прикрыл глаза и провел по своей груди ладонью вверх, по следам, где его вылизал альфа, собирая на кончиках слюну и облизал их. Понимал он смутно, все сконцентрировалось у него внутри: инстинкт принять альфу в свое тело, желание любой ценой заполучить его.       — Придется еще немного потерпеть, — Росса снял его боксеры, пропитанные и скользкие они упали на пол, а он медленно огладил влажный сфинктер, что сразу сжался. — У меня нет презервативов.       Марсель совершенно не слышал, что ему сказали. Нет, конечно, воздух колебался от звука голоса мужчины, но не более. Никакого смысла это для него не обретало, он качался на волнах, мягких и теплых, для него постель ощущалась как какое-то плотное облако, а палец, что медленно вошел в него, когда он расслабился, выбил весь воздух. Он сразу же кончил на свой живот, все мышцы разом напряглись и начали сокращаться, но возбуждение ни на градус не стихло. Член продолжал стоять, истекая белесой жидкостью, а он скомкал одеяло в пальцах, тяжело дыша. Давление в висках спало и в него сразу же вошел еще один палец. Фабрис целовал его бедра, выступающие тазовые кости, но не прикасался к стояку, лишь наблюдая, как он подрагивает. Его пальцы с трудом разъехались «ножницами». Мягкие стеночки неохотно поддавались его манипуляциям. Не потому, что он не хотел, а потому что его ладони, все его тело слишком отличалось в размерах от омеги. И два его пальца — это уже довольно много, но даже не в половину схоже с его собственным членом. И все же Марсель охотно подстраивался, витая где-то в облаках, глядя вниз незрячими глазами, на него. Никаких проблесков сознания.       Спустя несколько минут он добавил еще палец и Марсель наконец очнулся. Это оказалось больнее и вырвало его из чувств неги и спокойствия. Он крепче сжался и даже привстал на локтях, пытаясь отползти.       — Тише, милый, — Росса пока отказался от третьего пальца и замедлил движения. От нервов блондин моментально покрылся потом, и его живот стал вздыматься чаще, — помни, что с тобой именно я.       Марс кивнул, и пальцы выскользнули из него, а внутренности обдало холодной пустотой. Он тихо застонал, но быстро смирился с этим ощущением. Фабрис отвлек его внимание. Стянул через голову плотный свитер и провел по волосам сухой ладонью, приглаживая их. Омега сглотнул, шаря по его телу глазами. Снизу он снова запульсовал и хныкнул, качая бедрами, чувствуя под поясницей и ягодицами мокрую лужу, но совершенно по этому поводу не испытывая стеснения или дискомфорта.       Фабрис еще хотел что-то сказать, но не стал, вновь толчком входя в разгоряченное тело двумя пальцами. Белокурые волосы разметались, одна прядь прилипла к щеке и красным губам.       — Глубже, — Элли прохрипел из последних сил, раздвигая ноги еще больше, хватаясь за голую шею, царапая плечи альфы.       Росса послушно толкнул пальцы сильнее, чтобы они вошли как можно глубже и Марсель задрожал, раскрываясь перед ним так, будто это их первый и последний раз. Чавкающие и хлюпаюшие звуки парень не слышал, только порыкивание своего альфы. Мужчина укусил его за плечо, грудь, проходясь по всем временным меткам языком, на прощание, пожалуй, скоро их заменит знак покрепче.       Третий палец все-таки вошел, с трудом и легкой болью, и все же он не был более настолько тугим. Его отвлекали от этого ласки мужчины, его голос и тело.       В благодарность за терпение Фабрис поцеловал его и одновременно с этим согнул пальцы, надавливая на комок нервов. Марсель вздрогнул и разрядился второй раз, пусть и не так обильно. Сперма стекла вниз по промежности, а он, кажется, выдохся.       — Легче? — Фабрис медленно, чтобы лишний раз не дразнить тело омеги, вынул пальцы и вытер их о постель. Марсель отрицательно покачал головой и сглотнул. — На какое-то время должно отпустить, я схожу в аптеку, а ты отдохни, пока я не вернусь.       — Нет, — Марс вздрогнул, будто собрался куда-то падать и сжал его предплечье пальцами, крепко, как голодная пиявка.       — Я не надолго... — альфа умолк, различив между синих прожилок радужки мольбу.       Солнце, прежде прячущееся за серыми облаками, похожими на скатавшиеся комки пыли, вышло и затопило комнату не по-зимнему теплым и ярким светом. Лучи из окна с раздвинутыми шторами легли на кожу цвета кости́, заставляя капельки пота сверкать, придавая омеге еще больше шарма драгоценности; путались в волосах, заставляя каждую прядь переливаться, как глянцевый шелк. Блондин слегка прищурил глаза от яркого прошивающего солнца и разжал пальцы, обратно опускаясь на одеяло и расслабляясь, как если хотел показать себя во всей красе.       Фабрис, скованный неким подобием синдрома Стендаля, не мог моргать, напрягая зрение, потому что где-то оставил очки. Его взгляд выхватывал каждую частицу, дышать стало трудно и в груди начало жечь.       Ангел, потерпевший от чужих грехов.       Мужчину охватил благоговейный трепет. Губы слиплись и пересохли, он не мог двинуть ими, пока омега не запустил пальцы в его волосы, склоняя вниз, ближе к своему лицу, но не целуя. Будто заметил его рвение сказать нечто важное, и чтобы он мог это сделать тихо, может, даже молча, он предпочел приблизиться к нему.       — Я тоже тебя люблю, — Росса вдруг сделался мягким, растаял как рафинад, и голос его стал совсем тихим.       Марсель моргнул, за секунду переваривая сказанное, и уголки его губ приподнялись, пока не превратились в настоящую улыбку. Такую, что заставила веснушки двигаться, а вокруг глаз собраться крошечные морщинки.       Элли, конечно, знал это.       Пользуясь замешательством мужчины, он обхватил его ногами, ощущая в своих объятиях девяносто килограмм разгоряченного тела. В то время, как это более, чем в два раза больше него. От этого накатил легкий страх, слишком сильно для него, но... Его тело испытало много ощущений, столько стен пало из-за усилий Росса, и осталась одна единственная, которую он и желал свалить. Пусть сейчас, отрезвев, это не казалось столь легким решением.       — Хочешь попробовать сверху? — Фабрис вздохнул, все же сдаваясь.       Из-за пережитого он вряд ли сможет забеременеть столь скоро. Не то, чтобы ему не хотелось, просто ещё было рано. Ему необходимо было больше времени, чтобы привести в порядок свое тело. Та же боль в животе об этом красноречиво напоминала. А значит, они могут разделить это сейчас, как есть, «в чистом виде».       — Так ты сможешь контролировать процесс, — Росса провел широкими ладонями по его талии на бедра, что опустились, выпуская его.       Марсель кивнул, пытаясь сесть и ощущая себя ватным ниже пояса. Фабрис помог ему это осуществить и поцеловал в висок, чувствуя под кожей пульсацию. К нему стремительно возвращалось возбуждение. Если бы не мандраж от того, что в него проникнет нечто больше пальцев, он бы снова отдался этому бурному инстинкту, но пока что тот был в наморднике.       Фабрис же замялся, перед тем как раздеться. Впервые в своей жизни. Он не стеснялся себя, но и не хвастался. И все же, если подумать, Марс действительно, действительно гораздо меньше него. И его размеры могли напугать, а то и вовсе отбить все желание.       Марс предвкушающе дрожал, глядя на его живот перед своими глазами. Не замечая неразрешимой моральной проблемы Фабриса, он разрывался в собственном внутреннем конфликте и все же склонялся к тому, чтобы это наконец свершилось. Заняться любовью с Фабрисом, завидным альфой, симпатичным мужчиной, любимым человеком. Это было чуточку, но все же сильнее его предрассудков.       Взявшись пальцами за ремень, он стал его расстегивать, медленно, как если разбирал деликатный механизм, вроде старинных заводных часов. Фабрис удивился, но не издал и звука. И когда омега склонился ниже, прикасаясь кудрями к его коже, он продолжал молчать. Он и прикоснуться к нему боялся, отчего-то стращаясь нарушить настрой избранника. Решительно парень стянул его брюки и зажмурившись, чего альфе не было видно, оттянул резинку его плавок, опуская их. Секунда и голубые глаза распахнулись, а он издал сдавленный стон, будто одобряя увиденное.       Фабрис раскрыл рот, но со свистом вдохнул воздух, глотнув свой вопрос назад. Прикосновение Марселя к чувствительной, по правде, уже болящей от напряжения головке — иголкой проткнуло его сознание. Омега нерешительно размазал выступивший предэякулянт, глядя как пресс мужчины напрягся, становясь как бы четче. Он оставил у его пупка поцелуй и наконец поднял голову.       — Не страшно? — Фабрис опустил ладонь на спутанные волосы.       Марсель повел плечом, выражая свою нерешительность. И все же, внутри все зудело еще сильнее. Он провел скользким пальцем по всей длине и сглотнул, расценивая, как сможет его принять. Он толще, чем три пальца. Даже толще, чем его предплечье... Хотя, он пытался не поддаваться страху. Конечно, он сможет, у него и выбора-то не было.       — Мы можем этого не делать, я не хочу тебя принуждать, — Фабрис обхватил его лицо ладонями.       Сейчас зрительный контакт был как никогда важен. Он мог начать отключаться от реальности, воспринимая его за Максима, если станет больно. И этого себе мужчина никогда не простил бы.       Присев на постель, он прикоснулся кончиком носа к чужому, поглаживая метку пальцами, как бы напоминая, что совсем скоро там может оказаться его собственная.       Элли дрогнул от прошившего его сознание острого необъяснимого чувства. Необходимости, скорее всего. Он навсегда лишится прошлого, сейчас, по сути, его первый раз. С любимым, по своей воле, когда он тоже хочет. Он переживает не потому, что раньше ему было плохо, а потому, что сейчас слишком хорошо.       Рябь, что проходилась по его спокойствию, сейчас улеглась, снова превращая водоем в тихий и спокойный. Он, не отрывая глаз от чужих, встал по обе стороны от его бедер на колени. И эта решимость на его лице отразилась в Фабрисе огоньком. Он опустил ладони на его ягодицы и скользнул пальцем меж них, дразня и пытаясь не давать более времени на раздумья. Марс завел руку за спину и охватил его член ладонью, опуская бедра. От первого же контакта он остановился, глубоко вдохнул и продолжил. Медленно вся головка оказалась внутри, и он снова ощутил горячую волну течки, отключающей голову. Наконец-то альфа, в нем, такой горячий, твердый, и весь в его власти... Он насаживался медленно, под восторженным взглядом мужчины, чьи волосы переливались в ярком свете всеми цветами пламени. В котором он и горел.       Ощутив под ягодицами бедра, он удивленно распахнул глаза. Фабрис сглотнул, оглаживая шрамы на его бедрах. В горле пересохло от ощущений. Он собирался остановить его, чтобы без полного проникновения, но забылся, хотя правильнее сказать увлекся. Но Марсель все равно об этой промашке не знал, да и настоял бы на своем. Больно почти не было, он мог чувствовать его в своем животе и провел по нему пальцами. Коленки дрожали и не хотели его держать, тем более поднимать, потому он продолжал молча сидеть, привыкая к новым ощущениям. Прижавшись губами к плечу альфы он оголил зубы и прижал их к старой метке. Но, огладив соленую кожу языком, укусил его правее. Что было силы, но кожа разошлась под его зубами неохотно. Хлебнув крови, он услышал рык альфы и возбужденно сжался, за чем последовал еще и стон.       Росса крепче прижал парня к себе в объятиях. В глазах потемнело от ощущений и незначительной боли. Теперь у него было две метки, пересекающиеся друг с другом.       Сменив позиции, уложив возлюбленного на постель, он подхватил ногу парня под коленку и осторожно толкнулся. Марс сразу же выгнулся, напряженный член прикоснулся к низу его живота, бодро приветствуя такую идею. И он задвигался, медленно, растягивая удовольствие. Омега под ним тихо скулил, наконец оторвавшись от раны, его ровные зубы отпечатались на белоснежной коже красным, довольно глубоким укусом, будто он пытался его съесть. Металлический привкус во рту впервые показался ему приятным. Толчки постепенно стали сильнее и он укусил альфу еще раз, у артерии, но уже без цели пометить. От рыка он снова кончил, поджав пальцы и выпустив мужчину из объятий.       — Тебе настолько нравится, когда я рычу? — Росса улыбнулся, убирая с лица волосы.       Марсель закивал. Не было ничего, что бы ему не нравилось в Фабрисе. Каждый его недостаток, пусть и считая незначительным, он тоже подносил к абсолюту.       От легких толчков он снова возбудился, хотя и порядком измотался уже. Уже было не понятно: благословение ли течка, или же проклятие. Юноша всхлипнул, когда его лицо принялись целовать, каждый миллиметр кожи, как в похвалу за то, что он так старается и все терпит.       — Сейчас станет легче.       Мужчина, не выходя из жаркого нутра, повернул его на бок и пристроился сзади. Марсель выгнулся и захрипел. Так ощущалось совсем по-другому, будто он движется еще глубже, достает к горлу. Но легче действительно стало. И когда в его волосы зарылись носом, обдавая метку дыханием, и когда к ней прижались губами, подготавливая. Он закрыл глаза, полностью отдаваясь моменту, удерживая мужчину пальцами за бок. Крепкая рука обхватила его бедро, будто обняла, раскрывая еще, до предела и он почувствовал подступающую волну еще одного оргазма.       Ее ощущал и Росса, прижимаясь зубами к шраму. Несколько мгновений, еще одно движение, вздох, капля и он полностью станет его. Он быстро прокусил его кожу ровно по старому следу как только почувствовал, как Марсель сжимает его, и излился внутрь.       Омега шумно втянул воздух, ощущая, как его растягивает еще больше. Даже слезы выступили, но это ощущение, как и боль в загривке, смело первым же микрооргазмом. Его сотрясло так неожиданно, что он испугано вздохнул. Вспомнил, Горье предупреждал о таком, но он совсем забыл, и это для него было впервые. Ведь это продлится довольно долго, потому с ним возиться Максим не желал и опыт вязки с узлом у него отсутствовал. Но сейчас с ним не Фанрье.       Рука Росса прошлась по животу, к груди, оглаживая чувствительные соски, он целовал его шею и плечи. Не хватало рук, чтобы повоздействовать на все чувствительные места и выдать максимальное удовольствие. Он чувствовал каждый его вздох, как их запахи теперь стали одним.       — Расслабься, — мужчина перешел на шепот, ощущая, как лопатки, прижавшиеся к его груди, ездят под кожей.       Марсель откинул голову назад и закрыл глаза, с удовольствием подчиняясь своему альфе.