***
— Эй, капитан! — Казалось, все снасти «Альбиона» зазвенели от этого голоса, способного, как утверждали злые языки, разбудить даже мертвого. — Справа по борту корабль, вроде французский! — Так-так. — Генри Митчелл неспешно поднял подзорную трубу. — О, месье француз! Надеюсь, это не родственники его превосходительства губернатора Тортуги… Не хотелось бы портить дипломатические отношения. — Ничего, за тебя заступятся мадам и мадемуазель губернатор, — вставил боцман, оскалившись. Митчелл не смог не улыбнуться в ответ. В последнее время ему неслыханно везло — капризная Фортуна расточала своему Возлюбленному самые щедрые милости. Совместный налет на английские и заодно испанские караваны, груженые золотом и пряностями, прошел весьма успешно, и теперь каждый пират на «Альбионе» был обладателем довольно впечатляющей суммы, а в трюме корабля хранился изрядный груз перца и какао, которые они обычно продавали на Тортуге. Именно туда пираты сейчас направлялись, но, по своему обыкновению, не брезговали любой случайно подвернувшейся добычей. — Что думаешь, Джонс? — спросил Митчелл стоявшего у руля штурмана. — Думаю, ребята согласятся со мной, что золота много не бывает, капитан, — ответил тот. — Вряд ли они идут пустыми. По крайней мере, кто нам помешает это проверить? — Тогда курс на «француза», — распорядился капитан. — Канониров к пушкам, и дайте предупредительный — возможно, они сдадутся без боя. Несколько человек, в том числе и боцман, сразу помрачнели. — Эх, а я-то надеялся на хорошую драку! — мечтательно протянул боцман. — Вроде той, что была с испанцами. Испанский галеон с ценным грузом встретился им случайно, когда команда «Альбиона» еще не пришла в себя после головокружительного успеха с английским караваном. Подданные его католического величества сражались, словно дьяволы во плоти, упрямо не желая ни сдаваться, ни расставаться с содержимым своего трюма. Однако пиратам удалось взять верх, и им было лестно, что их предводитель собственноручно сразил в поединке испанского капитана, воистину мастерски владевшего шпагой, пусть это его и не спасло. Оставалась небольшая надежда на то, что французы хоть немного уподобятся тем испанцам в храбрости, как и на то, что нападение не окажется напрасным.***
— Вам лучше спуститься к себе, мадемуазель, — заявил капитан Дюплесси, мысленно проклиная появившихся откуда ни возьмись пиратов, но не решаясь дать волю чувствам в присутствии дамы. — Здесь будет небезопасно для вас. — Что вы собираетесь делать, капитан? — спросила Диана. Дюплесси помедлил с ответом, и она поняла, почему. — Скажите мне правду: нам не уйти от них? Стоило лишь Диане заметить развернувшееся в их сторону пиратское судно, как все ее романтические мечты словно ветром сдуло. К счастью, ей еще не доводилось встречаться с членами «берегового братства», но она прекрасно понимала, что пощады не будет ни ей, ни команде «Лилии». — Нет, мадемуазель, — ответил наконец капитан. — Ветер благоприятствует им. Пока мы будем ставить дополнительные паруса и разворачиваться, они без труда нагонят нас… Его прервал жуткий грохот, и из одного порта голубого корабля вырвался дым. — Предупредительный выстрел, — заявил подошедший помощник капитана. — Они предлагают нам сдаться. Среди матросов вспыхнул спор: некоторые принялись настаивать на оказании сопротивления, но Дюплесси решительно отмел эти мысли. — Это бесполезно. Они наверняка намного превосходят нас числом, и у них около сорока пушек, тогда как у нас — не больше десятка. Они легко расстреляют нас. — Что бы мы ни решили, нас все равно убьют, — подвел итог помощник капитана. Дюплесси с яростным шиканьем уставился на него, затем показал взглядом на Диану. — Вы все еще здесь, мадемуазель де Лэйси? — раздраженно бросил он, но раздражение это было вызвано скорее страхом, чем недовольством. — Я же велел вам сойти в каюту. — С вашего позволения, капитан, я останусь здесь, — произнесла Диана и прежде, чем он успел возразить, добавила: — Порой даже самые жестокие души смягчались, и в самых звериных сердцах пробуждалась человечность. Возможно, присутствие женщины удержит их от резни. И… мне бы не хотелось, чтобы меня насильно выволокли из моей каюты. — Но, мадемуазель, если начнется бой… — Боя не будет, месье Дюплесси. Я прошу вас, сдайтесь… если, конечно, мое слово что-то значит. Громыхнул второй предупредительный. После недолгого размышления Дюплесси вздохнул и отдал приказ спустить флаг. Матросы повиновались, хотя и не без ворчания себе под нос. «Лилия» легла в дрейф и принялась дожидаться, пока приблизится пиратский корабль. Диана стояла чуть в стороне от экипажа, сжав у груди руки. Губы ее были плотно сжаты, глаза слегка прищурены, но, несмотря на эту маску спокойствия, в глубине души она умирала от страха. Вовсе не такими виделись ей казавшиеся столь заманчивыми приключения. Воображение услужливо рисовало тех чудовищ в человечьем обличии, которые прячутся сейчас за обманчиво прекрасными бортами этого голубого корабля и вскоре заполонят палубу «Лилии», неся смерть и разрушение. А того, кто мог командовать этими кровожадными головорезами, Диана даже не осмеливалась представлять — должно быть, это настоящее дьявольское отродье и телом, и душой. Пиратское судно приблизилось — Диана сумела различить на его борту надпись: «Альбион» — и в воздух взвились абордажные крючья, впиваясь в борта несчастной «Лилии». Хотя к страху мадемуазель де Лэйси примешивалась известная доля любопытства, она прикрыла глаза и решила не смотреть на то, что сейчас произойдет. До ее слуха долетел топот множества ног — и босых, и обутых, но ни выстрелов, ни яростных криков, ни брани, ни лязга оружия не последовало. Зато послышался голос — удивительно приятный, что с неохотой признала Диана, хотя и постаралась прогнать это впечатление. — Мое почтение, капитан. — Легкий шорох, словно говоривший снял шляпу и поклонился. — Вы поступили мудро. Ни я, ни мои люди не жаждем напрасного кровопролития. Поддавшись любопытству, Диана все же приоткрыла глаза и увидела стоящего шагах в трех от капитана Дюплесси высокого мужчину лет тридцати в элегантном костюме из тонкого серо-голубого сукна, украшенном изысканными кружевами. Длинные золотисто-рыжие волосы доходили ему до плеч, в левом ухе сверкала серьга с сапфиром. Диана поймала себя на мысли, что никогда и нигде, даже в самом высшем свете Парижа, не встречала столь красивого человека. Сердце забилось быстрее, и вовсе не от страха. «Прекрати», — сказала Диана сама себе. — «Как бы хорош он ни был, он остается гнусным пиратом и разбойником. И все эти роскошные наряды и драгоценности куплены на кровавые деньги, а, может, и вовсе сняты с убитых жертв». Капитан Дюплесси молча вручил пирату свою шпагу. Тот взял ее и почти сразу же вернул со словами: — Я возвращаю вам ваше оружие, капитан, с одним условием: вы дадите мне слово, что не поднимете его против меня и моих людей. — Я и не собирался этого делать, — угрюмо ответил француз. — Какой в этом прок, ведь вас больше, и вы все равно нас убьете. И я не даю моего слова разным проходимцам, тем более пиратам и грабителям. Голубые глаза пирата весело сверкнули, он не сдержал улыбку. — Простите, я не представился. Капитан Генри Митчелл, к вашим услугам. — Он вновь поклонился. — А теперь можно переходить к делу. Какой у вас груз, капитан? — У нас нет груза. Только личные вещи команды, порох и припасы. Среди пиратов послышались смешки и шепот вроде: «А если найдем?» Дюплесси услышал эти слова и покраснел. — Да хоть всю шхуну переройте, воры, у нас ничего нет! — Пассажиры на борту есть? — продолжил расспросы Митчелл. Его внимательный взгляд обежал всю сбившуюся в кучу команду и остановился на Диане, словно он лишь сейчас заметил ее. Выражение его лица тотчас же изменилось, и он направился к девушке. Диана заставила себя не отшатнуться. Она была невелика ростом и не достала бы этому капитану Митчеллу даже до плеча, но сумела напустить на себя самый гордый вид и изобразить самый презрительный взгляд. Впрочем, складывалось впечатление, что ее усилия пропали даром. Пират поклонился ей с изяществом, какого она не видела и в парижских дворцах, затем внимательно оглядел ее с головы до ног. — Кто вы такая, мадемуазель? — спросил он по-французски. Говорил он на этом языке великолепно, так же, как и кланялся. — Не трудитесь, сударь, — ответила Диана по-английски. — Я — англичанка, и всего лишь возвращаюсь домой из Франции. И это все, что вам следует знать. Капитан поднял брови. — Я могу расспросить команду. — Не сомневаюсь! — сверкнула глазами Диана. — Вы ведь станете их пытать, не так ли? В таком случае, я отвечу вам. Меня зовут Диана де Лэйси, мой отец владеет плантациями на Барбадосе, куда и направляется «Лилия»… вернее, направлялась, пока вы нас не остановили. Пират вновь оглядел ее, словно размышляя о чем-то, и Диана поняла, что ей эти мысли не сулят ничего доброго. — Полагаю, мисс де Лэйси, ваш батюшка — достаточно состоятельный человек. В таком случае, ответьте мне: сможет он выплатить за свое драгоценное дитя выкуп в размере, скажем… двухсот тысяч реалов? — Что? — Это короткое слово оказалось единственным, что смогли произнести побелевшие губы Дианы. Смысл происходящего сразу стал ей ясен, но никак не верилось, что это происходит с нею наяву. — Я забираю вас заложницей на свой корабль до тех пор, пока за вас не будет выплачена указанная сумма. Но сперва вы напишете отцу письмо с просьбой внести за вас выкуп. — Я не стану ничего писать, и вы меня не заставите! — с негодованием воскликнула Диана. — Подобная сумма вполне может разорить моего отца. — Боюсь, у вас нет выбора, мисс, — улыбнулся Митчелл. — Неужели доходы с плантаций для вашего отца дороже жизни и чести дочери? — Как вы смеете! — Диана покраснела. Пират лишь учтиво кивнул ей и обратился к Дюплесси: — Капитан, думаю, у вас в каюте имеются письменные принадлежности. Будьте так любезны послать за ними кого-нибудь. — И, заметив, как вспыхнули при этом глаза француза, добавил: — Но попрошу без глупостей. Мои люди проследят за этим. Дюплесси велел одному из матросов принести бумагу, перо и чернила. Тем временем, пираты по приказу своего капитана рассредоточились по всему кораблю, тщательно обыскивая каждый закуток. Французская команда продолжала стоять на том же месте, угрюмо дожидаясь своего часа. — Что мне писать? — поинтересовалась Диана, когда было принесено все необходимое. — И главное, кто отвезет отцу мое письмо? — Пишите, как вам угодно. Постарайтесь хорошенько разжалобить отца, дабы он поскорее собирал выкуп за вас. И не беспокойтесь насчет гонца, я его найду. После недолгого раздумья Диана принялась писать: «Дорогой отец! Я давно ожидала встречи с вами и матушкой и сожалею о том, что мое возвращение причинит вам не радость, но горе и разорение. Волею судьбы я попала в плен к пирату по имени Генри Митчелл. Он требует за меня выкуп в двести тысяч реалов и грозится убить меня, если вы не выплатите упомянутой суммы, равно как и позволяет себе иные угрозы, недостойные упоминания в приличном обществе. Прошу простить меня за тот позор, который я тем самым навлекаю на вас, хотя в случившемся нет ничьей вины. Умоляю вас выполнить требование этого негодяя, если вы на самом деле дорожите жизнью и честью вашей покорной дочери Дианы де Лэйси». Через десять минут письмо было готово. Митчелл взял его, пробежал глазами, и губы его отчего-то скривились в легкой усмешке. Затем он забрал у Дианы перо и приписал еще несколько строк с указанием места передачи выкупа — бухты на западной оконечности острова. Кто-то из пиратов услужливо капнул сургуча, Митчелл запечатал письмо собственным перстнем-печаткой и протянул Дюплесси: — Капитан, не откажите даме в любезности. Француз изумленно посмотрел на пирата. — Значит, вы оставляете меня в живых? — едва смог произнести он. — Не только вас — всех ваших людей. Я хотел потопить вашу шхуну, но на ней вы доберетесь до Барбадоса быстрее, чем на шлюпках. Как видите, ваше судно представляет интерес для нас обоих. Стэнтон! — окликнул он боцмана. — Да, капитан? — Возьми еще кого-нибудь, и перенесите к нам на борт вещи леди — пусть она сама укажет, что именно. — Боцман тут же поспешил выполнять приказ, и Диане пришлось пойти с ним. Митчелл вновь повернулся к Дюплесси: — Значит, капитан, больше у вас на борту нет ничего ценного? Француз мучительно покраснел. — К северо-востоку от Пуэрто-Рико я встретил знакомое судно и взял у его капитана десять фунтов перца, чтобы потом увезти во Францию… — Полагаю, портовые власти Барбадоса не узнали бы об этом грузе, — улыбнулся Митчелл, не без удовольствия глядя на пристыженного Дюплесси. — Полноте, капитан, контрабандой грешат все. Нам ваш перец не нужен, так что можете забирать его. Здесь он, конечно, не так дорог, как в Европе, но при случае вы сможете выручить за него хорошие деньги. Пираты спешно переносили на «Альбион» все, что смогли найти, — оружие, порох, одежду, кое-какие деньги и ценности. Провизию и запасы пресной воды они не тронули, зато забрали спиртное, в том числе десятка два пыльных бутылок с вином. Диана, которая была уверена, что ее отправили за вещами, дабы избавить от зрелища кровавой расправы, искренне изумилась при виде матросов «Лилии», поднимающих паруса. Спросить об этом она не успела: Митчелл взял ее под локоть и помог перебраться на борт «Альбиона». Диана старалась не оглядываться, но у самой кормовой надстройки не удержалась. Глаза не обманывали ее: «Лилия» спокойно качалась на волнах, направляясь на юго-запад. Как бы ни было это неприятно, Диана обратилась к своему пленителю. — Вы пощадили их? — спросила она. — Всех? — Вы желали бы, чтобы я поступил иначе? — произнес в ответ Митчелл, словно в искреннем удивлении. — Вам стоило сказать об этом раньше. — Нет, но… — Диана замялась. — Вы же пират! Ответом ей послужила лишь загадочная полуулыбка. Диана поспешно отвела взгляд. Опасный человек, что тут говорить. Очень опасный. Эти его глаза, взгляд, манеры… Он совсем не похож на пирата, скорее, на какого-нибудь придворного, но это лишь обманчивое внешнее впечатление. И, конечно же, он пользуется немалым успехом у женщин и прекрасно знает об этом. И у Дианы появилось постепенно крепнущее подозрение, что он взял ее на борт не только ради выкупа. Митчелл провел свою пленницу узким коридором, окончившимся у двух дверей: одна располагалась справа, вторая, из тяжелого резного дерева — прямо, но на достаточном расстоянии от первой. Капитан открыл первую дверь и жестом пригласил Диану войти. — Вот ваше временное пристанище, — произнес он. — Надеюсь, вам понравится. Я сейчас, увы, немного занят, но, как только освобожусь, мы с вами продолжим нашу беседу. Дверь закрылась, и Диана осталась в каюте одна. Через пару минут в коридоре послышались тяжелые шаги, потом дверь открылась, и двое пиратов втащили в каюту сундук с вещами Дианы, на котором стояла ее же собственная шкатулка с драгоценностями. Сундук отправился в угол, чтобы не мешал, мужчины повернулись к Диане, коснулись двумя пальцами лбов и вышли. Звякнул в замке ключ. Диана бросилась к окну. «Альбион» и «Лилию» уже разделяло значительное расстояние. Долго Диана глядела вслед французской шхуне, увозящей ее единственную надежду на спасение, пока белые паруса не растаяли в бескрайней морской дали.***
— Капитан, какого черта? — спросил рыжебородый марсовый по имени Миллиган, когда начали делить добычу. — Ты о чем? — А я в кои-то веки согласен с Джеком, — сказал боцман. — На кой ляд, черт тебя возьми, ты оставил ей эту шкатулку? Ты можешь себе представить, сколько бы мы выручили за ее побрякушки? — Когда в следующий раз возьмем достаточно богатую добычу, — невозмутимо ответил капитан, — даю слово, что разделю между всеми вами свою долю, я от этого не обеднею. Думаю, вам будет довольно и выкупа за леди, а драгоценности пусть остаются у нее. Стэнтон с подозрением глянул на капитана. — Ты что, опять влюбился? — Он махнул рукой. — От баб тебе никогда не бывает добра. Вспомни, что было в прошлый раз, да и в позапрошлый. — Ох, не напоминай, — отмахнулся Митчелл. — И не говори глупостей. Мне всего лишь… любопытно. — Любопытно, как долго крепость будет сопротивляться и будет ли вообще, да? — Возможно. — А, оставив леди побрякушки, ты пытаешься, как это… произвести впечатление. Хочешь завоевать ее? — Пока не знаю. — Голос капитана звучал задумчиво. — Для начала следует узнать, что она из себя представляет и стоит ли тратить время на осаду этой крепости.