Дела давно минувших дней

День приближался к своему концу. Раненое солнце уже почти закатилось за горизонт, лишь следы его багряной крови закрывала своим черным саваном подступающая ночь. Мертвые, еще не так давно прекрасные изумрудные, листья медленно опадали на землю, сдернутые рукой ветра-шалуна. Они покрывали ее шелестящим ковром. На горе царила почти всеобъемлющая пугающая тишина, только шорох листьев под ногами девушки нарушал ее. Когда она закончит свои дела, ей придется спускаться уже в полной темноте лишь под светом звезд и луны. Но ее это едва ли беспокоило. Старая поросшая травой и мхом дорога, хоть и вызывала разумные опасения, но все же была построена лучшими мастерами в тот момент, когда слава небожителя достигала своего пика. Так что пусть и прошли года, но старые камни все еще послушно выполняли свои функции и многие даже не шатались. Чем ближе путница подходила к вершине, тем сильнее во мраке теней выступала полузаброшенная постройка. Даже в таком состоянии она все равно поражала размерами. Воображение то и дело рисовало потоки золотистого огня излучаемого фонариками десятками тысяч последователей, приходивших сюда день и ночь помолиться, в надежде, что их желания и просьбы будут услышаны. Казалось, если принюхаться, то можно уловить запахи благовоний, пропитавшие окрестности за годы их возжжения в храме. Хрупкость цветочных ароматов: лотоса, орхидеи, чайной розы – перемешивались с терпкостью сандалового дерева и свежестью мяты. Тонкие струйки сизого дымка устремлялись к Небесам, унося слова молитв их возжигателей. Как мимолетные тени, они парили под самым потолком, после находя лазейки и растворяясь в безбрежной синеве. Но на деле в нос забивался лишь запах прелой листвы и старого пепелища. Девушка вышла на площадь перед развалинами. Центральная часть пострадала меньше всего, однажды вспыхнувший пожар уничтожил лишь все пристройки, превратив гигантский храмовый комплекс размером с дворец в выжженную пустошь. Кто это сделал – злонамеренный человек или вольный случай – кто его разберет? В то время люди все больше и больше теряли веру в то, что их молитвы доходят до небожителей. Старые доски натужно скрипели под ногами. Под крышей строения уже царил мрак, но путница не боялась оступиться. За годы, что она ходит сюда, каждая трещинка была ей знакома. Дойдя до алтаря, она достала из рукава запечатанную коробочку с палочками благовоний. Она была богато украшена и, казалось, принадлежащей совершенно другому миру. Хрустнула сургучная печатка и воздух наполнился запахом дорогих благовоний. Их покупка, конечно, сильно била по кошельку, но девушка была уверена, что тот, чья полуразрушенная статуя взирала на нее со своего пьедестала, был более, чем достоин такой небольшой траты. Аккуратно, по одной, поставив хрупкие палочки в чашу с песком, она нехитрыми манипуляциями подожгла их все. После опустилась на пол в молитвенной позе, аккуратно расправив полы одежд. Доски больно врезались в колени, но она не обращала на это внимания. Давно заготовленные слова быстрым едва слышным шепотом полились из ее губ. Ее голова была склонена, лишь иногда она поднимала взгляд на статую и по ее лицу блуждала полуулыбка, мало вязавшаяся с почтительной позой. Закончив молитву, путница поднялась и отряхнула одежды от налипшей на них пыли и щепок. Палочки благовония еще даже не сгорели на треть, но она уже уходила. В пролом в крыше заглядывал краешек луны, будто она была любопытным ребенком, который хотел все изучить и все познать и засунуть нос в священные таинства. Покидая храм, девушка несколько раз обернулась. Величественные развалины оставались безмолвны, даже ветер казалось приобретал здесь оттенок грусти, печально и ласково огибая полуразрушенные стены. Где-то с краю от дороги зажурчал ручеек, который до этого молчал, погребенный под слоем листвы. В последний раз, бросив взгляд через плечо, сама не зная зачем, она ступила на первую ступеньку лестницы ведущей вниз и больше не оглядывалась. Как раз в этот момент у двери появилась высокая фигура в синеватых одеждах с веером в руках. Очертания были размыты, едва ли можно было угадать черты лица и где кончались одежды и начинались холодные блики луны, но на веере четкими черными линиями был выведен иероглиф «Вода». Наши боги живут до тех пор, пока мы их помним. Так же и с ушедшими от нас в другие прекрасные миры.