Раж

Очередной эксперимент должен был стать прорывом, стартом для настоящих достижений. Но Том открыл глаза в больничном крыле, зная, что сам сюда из Тайной комнаты дойти не смог бы. И снова создание крестражей пришлось отложить, получается. Он бы в любом случае не решился пробовать ещё раз так скоро – чуть не умер же! – как Помфри и сказала: «Невероятное везение, что мистер Поттер тебя сюда притащил!» И слава Богу, не задавала ненужных вопросов. На дневник перед помещением туда души следовало наложить что-то такое, что отталкивало бы, защищало, и Том пока не преуспел. Только пару камней взорвал. Теперь себя заодно. И что он узнал? Ловец Гриффиндора, по всем параметрам меньше его раза в два, пришёл в Тайную комнату (как-то нашёл её перед этим!), оттащил его к Помфри, а не оставил умирать, и исчез без объяснений. Совсем. Хотя... Том проверил карманы. Пусто. Пошарил во внутреннем кармане мантии – вуаля. Одна записка гласила: «прорекламируй за спасение. будем в расчёте. от гарри». Вторая бумажка была больше похожа на откровенно стрёмную брошюру:

«НОВИНКА Жвачки, делающие остроумным на несколько часов. Завалил препод? Отвергла любовь всей жизни? Хотя бы ответь на это с достоинством. Ты по адресу, если хочешь научиться отшивать народ одной меткой фразой!»

Том вывел «Катись к чертям» на обороте и заколдовал на нахождение получателя. «А, ты уже умеешь» настигла его на выходе из больничного крыла. Как Поттер узнал, где Тайная комната? Как узнал, что Том там? Почему до сих пор не рассказал всей школе? Привлекать к делу Вальпургиевых рыцарей не стоило, пока была возможность разобраться самому – Том уж точно хотел попытаться. Пригодилась и должность старосты, и старое его изобретение: маггловская автоматическая ручка, в которую он встроил фотоаппарат с ночным видением. Хотя запечатлевать с крошечным объективом получалось немного. Теперь у Тома по краям кровати, почти под потолком, скрытые балдахином, висели живые фотографии этого Поттера. На метле, в коридоре, на уроке. Грызёт губы, грызёт ногти, завязывает шнурки. И никаких зацепок. Том, как идиот какой-то, ходил и щёлкал ручкой – все думали, это его дурная привычка, а на самом деле он щёлкал фото – но ничего подозрительного так и не заметил. И это уже само по себе было подозрительно: тот что, совсем ничего постыдного никогда не делал, даже после отбоя по школе не шлялся? А Том уже знал, что и вправду не шлялся. На последнем фото Поттер трепал за ушами огромного чёрного пса, прибежавшего откуда-то из Хогсмида, улыбался ему и прочая бредятина – Тома оттого тошнило. Бесит до слёз, что кому-то хорошо живётся. Гарри нравился Том, на самом деле, хотя он и считал, что такими людьми лучше лишь восхищаться, томно вздыхать издалека, но не более – разобьют тебе сердце и укатятся прочь по делам. Он знал про Тома многое. Потому старался не стать ему врагом, никогда в глаза не смотреть слишком долго во избежание утечки мыслей. Уроки окклюменции у Гарри были такими же, как член его первого партнёра: короткими и разочаровывающими. Как бы то ни было, он сейчас был свободен и, как бы, секс – это хорошо, но вы видели руки Тома Риддла? Гарри был лишь ловцом. От природы почти дистрофик – квиддич дал ему мышцы, но не рост и не массу – оттого было какое-то извращённое удовольствие в фантазиях, где этот людоед Риддл нагибал его над столом. Гарри едва доставал ему до плеча. Представлять – это одно, а в реальности он от Тома шарахался. В отличие от остальных, в рот тому заглядывающих. Естественно, он перепугался, когда уловил пристальное риддловское внимание к себе, а особенно напрягала эта бесячая щёлкающая ручка – магией от неё фонило так же, как от маггловской курительной трубки, которую Гарри заколдовал так, чтобы она сама пополнялась вовремя. Знакомое ощущение. Том головой понимал: то, что он делает — это нездорово и жутко, но сердцем не осознавал. Приятно так иногда разобрать чужую жизнь на части, запечатлеть на живых картинках и оставить себе – захватывающе, можно сказать, учитывая, что ничего подозрительного не происходило. Гарри Поттер был с ним вежлив, улыбался даже, но всё равно уворачивался и физически, и мысленно как-то. Гадёныш что-то знал. Ну а как иначе, если Том до сих пор не давал ни одного повода себя сторониться? В один день у него в лёгких разливалось жгучее предвкушение. Сегодня. Поттер спалится, что-нибудь произойдёт! Лелея эту уверенность, Том наблюдал, как ничего не происходит. А терпение никогда не было его сильной стороной. Если Магомет не идёт к горе, то гора идёт к Магомету: Том не хотел делать свой интерес слишком очевидным, но, кажется, пришло время играть по-крупному. Гарри только лёг и расслабился – время онанизма – настроился на нужный лад, как его потревожило знакомое ощущение. Он вытянул ногу вперёд и ею отодвинул занавеску кровати. Риддл там стоял, вытянув руку вперёд в намерении, видимо, сделать то же, что и Гарри только что — отодвинуть занавеску. У него сердце зашлось на предсмертной отметке. — Поттер. Том подпирал плечом столб кровати, а Гарри притянул колени к себе. — Бежать некуда, давай, я жду объяснений, — злой шёпот. — Как ты сюда попал вообще? — возмутился Гарри громче, чем следовало бы. — Если ты не пришёл аплодировать, пока я буду дрочить, можешь катиться к чертям. Том помрачнел и бросил: — Тише. — Или что? — выкрикнул Гарри ради интереса. Еле слышно завозились Рон и Невилл. Том ощерился, рука его метнулась вперёд и зажала Гарри рот – только этого сейчас не хватало – он забрыкался, попытался её отцепить от себя, а Риддл сделал страшные глаза и схватил его за колено – только этого сейчас не хватало. Гарри застыл и зажмурился, так и сдавливая пальцами чужое запястье. — Не вздумай орать, — шикнул Том, — выкладывай свои никому не нужные секретики. Гарри про свои «секретики» и думать забыл, пока главный герой его грязных фантазий горячечным шёпотом что-то требовал – обидно и жарко оттого, как его попытки вырваться ни на миллиметр не сдвинули чужую ладонь. Член оттого привстал на полдвенадцатого. Гарри разбрасывался гневными взглядами, замычал Тому в пальцы – тот вдруг отдёрнул обе руки и оглядел его с головы до ног, будто впервые увидев. Гарри обнял себя за плечи. — Я буду кричать. Вали отсюда. Ничего я тебе не скажу. И он наблюдал, как у Тома на лбу словно бегущей строкой летели мысли: воспользоваться, возобладать, разузнать окольными путями. — Хочешь заняться со мной сексом? — с жутким оскалом предложил Риддл. Гарри растерял запал: такая прямолинейность от Тома абсурдна – эти губы созданы для увиливания, лжи и манипуляций – и этим они в свободное время и промышляют, наверное. — Сейчас? — А когда? — Хотелось бы, знаешь, хотя бы сделать вид, что это не просто бессмысленный трах. — Нет нужды делать вид, — успокаивающе улыбнулся Том, но Гарри это, естественно, не успокоило. Он не понял: для того это всё-таки что-то значит или ровно наоборот? Сомнительно, на самом деле. Гарри был уверен, что Риддл всего лишь хочет сблизиться и продолжить вымогать информацию уже на правах доверенного. Но что теперь, отказываться? Во снах Гарри отдавался незнакомцам за то, что они называли его хорошеньким, умницей, а в жизни... Том залез на кровать, подогнул ноги и дёрнул его на себя за лодыжки. — Без засосов, — выдохнул Гарри. — Не хочу, чтобы это превратилось во что-то личное. Том подался вперёд, навис над ним, Гарри хотел уже оттолкнуть и повторить предупреждение о метках, но ответом ему стал кивок. Чужие губы на шее – непрошенные гости, а пальцы вокруг запястьев – кандалы; но ему это нравилось достаточно, чтобы захотелось касаться в ответ — но это оказалось невозможно. Его собственные руки под чужими были недвижимы, скованы, вжаты в кровать. Гарри уже и прелюдии не интересовали: ноги ощущались, как отражение в неспокойной воде; голова и грудь нараспашку. Том неотрывно смотрел на него из-под чёлки. Жёстко схватил колени и развёл в стороны. Чем сильнее он концентрировался на ощущениях, тем больше мыслей путалось, нетерпение пылало в подвздошных косточках. — Не нужно, — прошептал Гарри, — подготовки. Брови Тома весело взмыли вверх – кивок, кивок, возвращение на прежнее место: Гарри непослушными пальцами расстегнул чужую рубашку и брюки. Не бодибилдер, конечно, но всё ещё поражало, насколько массивнее Том казался в сравнении. Пижамные шорты Гарри полетели к изножью. Он уже не мог терпеть. — Можешь не сдерживаться, — произнёс Гарри замаскированным под кашель шёпотом в чужую скулу. Том еле слышно фыркнул: — Но ты же хочешь пережить эту ночь? В мыслях у него черти, в постели – сам дьявол, мотающий головой в немом приказе – что ещё остаётся, кроме как повиноваться? Человек, мужчина, венец миллионов лет эволюции, на четвереньках в собственной кровати. Гарри задушенно выдохнул, когда на затылок опустилась и надавила чужая ладонь – щека его прижалась к покрывалу. Он на пробу попытался подняться и мысленно заскулил, когда ничего не вышло. Том склонился к самому его уху и сказал поднять руки. Гарри вытянул их к изголовью, и вокруг его запястьев обернулись пальцы, вмяли в кровать – Тому для этого пришлось податься вперёд, скользнуть Гарри по пояснице своей эрекцией. Сохранять безмолвие становилось сложнее. Риддл провёл ему большим пальцем свободной руки по головке – Гарри ронял слёзы неудовлетворения на покрывало. Том вкрадчиво напомнил о соблюдении тишины и вошёл слитным движением сразу до конца. Гарри выдохнул и подался навстречу. Адское пекло под веками, в паху, в животе, хотелось разрядки до помутнения в голове, а Гарри не мог с места сдвинуться, даже если старался изо всех сил. Кости его, казалось, дрожали, когда Риддл проезжался по простате. Гарри начал хныкать и уже серьёзно пытаться вырвать из захвата хотя бы одну руку, лишь бы до себя дотронуться – Том на это издал низкий звук ему в шею и застыл. — Заткни свой рот, ненасытная ты сука, — сбивчивый шёпот в самое ухо, — кто-нибудь услышит, подумает, что ты плачешь, успокаивать припрётся. — Издеваешься. — Заткни, — резкий толчок, — свой, — и ещё, — рот. Гарри вздрогнул и зажмурился. — Хорошо, — Том мазнул ему губами по виску, — ты умница. С россыпью колючего желания по всему телу Гарри двинул бёдрами назад, подставился в лучшем виде, чтобы услышать, почувствовать одобрение. Чужое дыхание у него на макушке смягчилось. Он краем глаза видел, как Том на ладони разжёг небольшое пламя – испугаться не успел, а его с размаху звонко шлёпнули по заднице, и огнём чуть ли не всю нижнюю часть тела окатило. Невыносимое удовольствие. У Гарри пальцы ног подогнулись и щёки вспыхнули. Что за фарс с сохранением тишины, если это, наверное, весь замок слышал? — А так и не скажешь, что тебе нравится подчинение, — усмехнулся Том ему в волосы, вышел до конца и вошёл снова. — Или это просто потому, что это я? Гарри сжал зубы и промолчал, потому что Том кольцом обернул пальцы вокруг его члена и заводил вверх-вниз в бешеном ритме – кровь кипятком полилась за пределы вен, и Гарри подумал уже, что не сдержится. Том заткнул ему рот, просунув ладонь между покрывалом и щекой, и последний раз качнулся взад-вперёд. Гарри затрясло, как припадочного. Том тоже это почувствовал, видимо: лбом бессильно уткнулся ему в шейные позвонки. Потом полетели два беспалочковых очищающих – Гарри не нашёл в себе сил удивиться этому, зато нашёл время порадоваться, что после того шлепка с огоньком волосы на ногах не сгорели. Том отстранился, прислонился спиной к столбу кровати. Гарри перевернулся, приложил руку ко лбу и откинулся на подушку. — И часто ты так ходишь потрахаться в гриффиндорскую башню, маньячелло? — прохрипел он. — Не то чтобы. Видимо, теперь почаще буду. — Что ж, я не буду тебя ждать. — И не надеялся.