Два солнышка

В лучах летнего утреннего солнца и под покровом прохладной августовской ночи, в сосновом бору и в яблоневой роще, весь день и всю ночь по полям и лесам бродит человек в льняной рубашке, заправленной в высокие брюки травяного цвета. На ногах у него всегда короткие сапоги с каблуком, через одно плечо перекинута коричневая сумка, а на голове аккуратная соломенная шляпа. Волосы рыжего цвета закатного солнца, все лицо в веснушках, а сама кожа цвета парного молока. Его часто можно встретить в поле у какого-нибудь душистого стога, спящего, выглядящего в этот момент особенно спокойным и умиротворенным, с шляпой, надвинутой до самого подбородка на лицо или с соломинкой во рту или сидящим на берегу реки или озера с закрытыми глазами, либо собирающим ветки и цветы с листьями в свою сумку с перчатками и секатором в руках. Те, кто встречали этого мужчину, часто говорят о его незабываемо красивых глазах цвета морской волны или чистого дневного неба, о прекрасном профиле, и сравнивают его с ребенком солнца, творением искусства, ангелом, лесной феей, или умопомрачительно красивым лешим. Никто не знает, откуда он и есть ли у него семья, зачем он бродит день и ночь в лесах, чем питается и где живет. Единственное, что известно- у него есть брат. Однажды дети играли рядом с ним на стоге сена, а он лежал, разглядывая фотографию мужчины, очень похожего на него, спрятанную в круглом серебряном кулоне, который всегда висит у него на шее. У мужчины кроме этого кулона есть кольца с камнями на изящных пальцах и серьги-капельки в ушах, но кулон он прячет под рубахой, как самое ценное, что он имеет. Некоторые особо любопытные дети заговаривали с мужчиной, спрашивали у него о жизни и кем он работает. Мужчина всегда отвечал запутанно, не давая конкретики, голос у него был бархатный, речь лилась как густой мед. Ребята рассказывали взрослым, что у него на ладонях есть змеи, а на пальцах около ногтей точечки, но взрослые лишь отмахивались, и говорили, что он просто странный человек и лучше с ним не говорить. В один день мужчины не стало. Никто не понял, почему и куда он ушел, почему оставил любимые места. Он просто ушел и больше не вернулся. Его звали Фред, и он ушел, потому что получил послание от брата. Белый голубь прилетел с весточкой на ноге глубокой ночью в еловый бор, где Фред лежал на бревне, покрытом мхом и сливался с природой. Его брат, как и он сам, был колдуном, а Фред покинул их дом ради поиска себя. Улыбка расплылась на веснушчатом лице, и Фред поднялся с удобного теплого ложа, выуживая из веток елей летающую метлу. Вокруг пахло хвоей и влажный воздух обволакивал мужчину. Он взмыл в воздух стремительно, как стрела, пущенная воином из лука, и полетел на запад, где был его родной край. Ветер неистово трепал его волосы, соломенная шляпа держалась на его шее на тонкой ниточке, а сам Фред чувствовал себя в этот момент вольной птицей. По пути он делал немыслимые петли в ночном небе, луна была его верной спутницей. Он пролетал через пушистые облака, собирая на себя влагу, которая сразу же высыхала из-за большой скорости. Фред пролетал над огромными озерами, в которых отражалась луна, делая их похожими на глаза, над черными лентами-реками, над густыми лесами и широкими, почти, казалось, нескончаемыми полями. Он любил свободный ночной полет на метле, еще больше он любил такие полеты с братом, когда они обгоняли друг друга, летя в черноту, погружаясь в стая облаков и пролетая над огнями городов и деревень. Эти незабываемые ощущения приносили им неисчерпаемое удовольствие, они словно очищали души после подобных полетов. Иногда после особенно долгих полетов они могли остановиться на одиноких многовековых деревьях, стоящих в ночных полях, и перекусить чем-нибудь домашним, вроде сушеного мяса или маслянистых орехов с сухофруктами. Больше подобных прогулок Фред любил только своего брата. Похожий на него внешне, Джордж был внутренне совсем другим человеком. Он любил быть дома, готовить и наводить порядок, ухаживать за животными в лесу и сажать цветы, которых у них дома было в превеликом множестве. Он скучал по брату, когда тот уходил из дому на недели и месяца, и всегда готовил пироги с ягодами к его возвращению и тепло улыбался. Этот раз не был исключением. Распахнув деревянную дверь с маленькими разноцветными стеклышками на ней, Фред звякнул колокольчиками на потолке, и погрузился в теплый воздух дома. Пахло черничным пирогом и теплым молоком, а через несколько минут он вошел на кухню, где у печки возился Джордж, уже бормоча извинения за то, что начал печь пироги слишком поздно и не успел к его приходу. Фред улыбнулся невероятно теплой улыбкой, и подошел к суетящемуся брату сзади, крепко обнимая его. Джордж в этот момент взбивал крем, и чуть не выронил миску с ним от неожиданности, но потом тоже улыбнулся, касаясь холодных и мокрых ладоней самого близкого ему человека.