***
Драко Малфой выскользнул из тени, где прятался, скрытый от нежелательного внимания при помощи заклинаний. Он наблюдал за Грейнджер во время бала и заметил, как та покинула Большой зал вместе со Снейпом. Он стал свидетелем всего их разговора. Интересно, — думал Драко, — когда они закончат… что бы они там не вздумали делать, Грейнджер выйдет из его кабинета, и тогда я схвачу её. Белла будет гордиться мной. Он спустился по лестнице следом за Гермионой и Северусом, держась на безопасном от них расстоянии, дабы не быть замеченным.***
Снейп распахнул дверь в свои покои ещё до того, как они подошли к ним, и втолкнул Грейнджер внутрь. На этот раз никаких прелюдий: он грубо прижал девушку к стене — точно так же, как в коридоре, — и, приставив палочку к её горлу, прорычал: — Легилименс! Гермиона ощутила вторжение в свой разум и позволила ему беспрепятственно туда войти. Первое, что он решил просмотреть — как девушка надевала украшения. Она помогла вытащить это воспоминание на поверхность: Вот оно, держите, а потом снова пережила его, но уже вместе с ним. Наткнулась на шкатулку, сдула пыль и подумала, что её не волнует цвет драгоценностей, то, к какому факультету он принадлежит, ей просто хотелось надеть что-то красивое. — Это ложное воспоминание, ты закрываешься! — зашипел он, его голос сочился ядом. Гермиона как будто застряла на дне озера, и чтобы «всплыть на поверхность» — суметь ответить ему — она собрала все свои силы: — Вы думаете, я настолько опытна? — Покажи мне другое воспоминание. Она практически ощущала на себе его ухмылку. Грейнджер сможет спроецировать одно ложное воспоминание, ну, может быть, два — её на большее просто не хватит, — и тогда Снейп раскроет её ложь. Если не брать в расчёт того, что я не врала, — подумала она и поняла, какое воспоминание покажет следующим. Гермиону накрыло волной предвкушения. Снейп увидит то, что она скрывала от него несколько недель, и тогда он от души посмеётся над ней, примется изводить своей язвительностью. Но это воспоминание было настолько ярким, с наисильнейшим эмоциональным откликом, что не оставалось никаких сомнений в его правдивости. Я уже устала скрываться, — подумала она. Гермиона сидела и улыбалась собственному отражению в зеркале, пока Джинни делала ей причёску. Её подруга спросила, кто же ей нравится, а та сделала вид, что не поняла её намёков. Девушка глубоко вдохнула, уже зная, что последует дальше. Джинни, ты никогда не догадаешься, кто это. Да, это слизеринец, но ты точно не подумаешь на профессора Снейпа. Он издал сдавленный звук. И тогда Гермиона решила, что покажет ему абсолютно всё. Она устала прятаться, устала от секретов. Она признается во всём. Во всём. Грейнджер снова открыла свой разум, выбрасывая воспоминание за воспоминанием: тяжесть внизу живота от нахлынувшего желания, когда Снейп почти что касался губами её уха там, возле гриффиндорской башни; ночи, когда она просыпалась, задыхаясь от снов, в котором присутствовали его руки (его руки на её теле); тот момент, когда Гермиона потеряла всякий интерес к Рону после того самого поцелуя с Северусом; и да, она показала ему ощущение от поцелуя — электрический разряд, пробежавшийся по позвоночнику, всё тело буквально пылало, — ей так не хотелось, чтобы это кончалось. Снейп замер. Он что, даже дышать перестал? Её бросило в дрожь: они ещё не закончили. Нет. Она показала ему последнее воспоминание, но Северус, отшатнувшись, пошёл на попятную. Вы хотели знать правду, так вот она! Смотрите, чёрт возьми! И он посмотрел. Он всегда обходил стороной это воспоминание, и сейчас, когда уже увидел достаточно, боялся это сделать. Но при этом какая-то его часть желала знать. Да ещё девчонка так упорно подсовывала ему этот эпизод… Как говорится: раз сказал «а»… В этом воспоминании Гермиона стояла на коленях между его ног на каменном полу. Он был уверен, что тогда её переполняли ненависть, обвинение, унижение… Но она, наоборот, ничего подобного не испытывала. Грейнджер нервничала, переживала и… да, ей это нравилось. Ей нравилось вбирать в себя его плоть. Он видел, что девушка повторила бы это снова. И думала она об этом уже достаточно долгое время. Снейп не выдержал и, разорвав зрительный контакт, сделал шаг назад. Он судорожно вздохнул и недоверчиво посмотрел на Гермиону. Слёзы вовсю стекали вниз по её щекам, но она стойко выдержала его взгляд. — Теперь вы знаете, — прошептала девушка. — Теперь вы знаете абсолютно всё. Я не насмехалась над вами, когда решила надеть эти чёртовы серьги. Мне казалось, вы оцените этот шаг… — её голос дрогнул. — Оставьте при себе ваши комментарии по поводу того, какая я жалкая; поверьте, я и так знаю это. Молчание, возникшее меж ними, затянулось, и Гермионе стало не по себе. Но никакие слова не шли в голову, чтобы хоть как-то заглушить глубокий стыд, что она испытывала. Он, должно быть, до сих пор считает, что я забавляюсь над ним, — подумала она и прикрыла глаза, ожидая, когда он снова примется за оскорбления. — Ты врала мне тогда или врёшь сейчас? — наконец нарушил тишину Северус. Его голос звучал тихо, сдержанно. Её глаза распахнулись. — Сэр?.. — не поняла она. — Я не… — Тогда или сейчас, Грейнджер? То, что ты мне только что показала, или… — И тут он произнёс насмешливо, нараспев, подражая ей: — Возможно, мне не под силу выносить ваше присутствие… Неужели я его и правда так сильно ранила? О, Мерлин, действительно ранила. — Тогда, профессор, — с большим усилием отвечала она, — я была зла. Я не… я не это имела в виду. Извините. — Гермиона чувствовала себя нелепо, извиняясь за то, что задела его чувства, но она действительно сожалела об этом. И не стоило скрывать от него правду. Не теперь. Снейп ничего не ответил. Он смотрел на дрожащую перед собой Гермиону, одетую в золотое платье; её волосы растрепались, выбились из причёски от его грубого обращения с девушкой; образ дополняли зелёные драгоценности, которые она надела специально для него. Для него. — Ты что, совсем рехнулась? — прошептал он себе под нос. — Сэр? — переспросила Гермиона. — Ты с ума сошла? — спросил Северус уже громче. Она побледнела. С явным усилием он взял себя в руки и продолжил: — Чего ты ждёшь от меня? Цветов? Любовных записок? — он замолчал на секунду, а потом спросил так тихо, что Гермиона едва могла его расслышать: — Какого человека ты себе навоображала? Она подняла на него глаза. — Я… — Непонятная эмоция проскользнула на лице Снейпа так быстро, что ей не удалось её прочитать. — Мне не нужны цветы, — ответила она, — мне нужен ты. Внутри него вспыхнуло возбуждение — такое острое, сильное, — и он поспешил подавить его. Держи себя в руках. — Это безумие, — Северус отступил ещё на несколько шагов назад и сложил руки на груди. — Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь. Я не такой, как они — твои драгоценные друзья из Ордена. Я совершал настолько страшные вещи, от которых ты придёшь в ужас. Продолжая вжиматься в стену, она слушала его. — Я причинял боль людям, и мне это нравилось, Грейнджер. Я наслаждался этим. Я сделаю больно и тебе. Вот он я — настоящий, — он сверлил её своим взглядом, но Гермиона продолжала стоять на месте, стиснув зубы. — Я тебя не боюсь. Ну хорошо, — подумал он. Тогда Снейп закатал рукав, открывая взору Тёмную метку, что была выжжена на его предплечье. — Я — Пожиратель смерти, — прошипел он. Грейнджер не сводила с него глаз, не отпрянула, не вздрогнула. — Я знаю, — а затем, поколебавшись с секунду, спросила: — Можно я дотронусь до неё? Время, казалось, остановилось. Вот он, момент, который определяет нас. Он мог бы поступить правильно, поступить безопасно для себя, вышвырнув девчонку из своих комнат, и больше никогда с ней не сталкиваться. Так следовало бы сделать. Это было бы правильно. Но Грейнджер стояла так близко и была так прекрасна, что он с трудом мог смотреть на неё. Он нуждался в ней так сильно, что, казалось, это чувство могло запросто его сломать. Я недостаточно силён для этого, — подумал Снейп и протянул руку. — Можно, — ответил он хрипло. Гермиона потянулась к ней, но на полпути остановилась: — Он не… не узнает об этом? — Метка не так работает. Гермиона кивнула и взяла его руку в свою, другой провела пальцами от запястья и далее вдоль предплечья. Склонив голову так, что локоны закрывали её лицо, она с пытливостью принялась изучать Северуса. Её пальцы вновь прошлись по его запястью, очерчивая вены, а затем добрались до Метки — почти не касаясь, очертили её. Снейп непроизвольно вздохнул. Не отрывая взгляда от руки, она спросила: — Чувствительное место? — Да, — кивнул он. — Никогда бы не подумала, — пробормотала Грейнджер, а затем коснулась губами Тёмной метки. Северус понимал, что должен прекратить это, но нужные слова так некстати не шли ему в голову. Она оставила лёгкий поцелуй на самой верхушке черепа. В первый раз, с тех пор как он получил Метку двадцать лет назад, его касались таким образом. Гермиона провела губами по бледной, покрытой венами коже запястья, и встретилась взглядом с Северусом. Он почти не обращал внимания на то, что дыхание его сбилось, а сердцебиение громыхало в ушах. — Тебе уже пора, — сказал Снейп. — Прямо сейчас. Она не шевелилась. — Почему? — Потому что, — Северус сглотнул, — я не каменный. Он сделал полшага вперёд, сокращая меж ними расстояние. — Докажи, — Гермиона не сводила с него взгляда. Ещё шаг, и его мантия уже касалась её тела. — Уходи, — повторил он, — вон. — Тебе придётся заставить меня, — упрямилась девушка, зная, что Северус не сможет этого сделать, зная, что он уже проиграл эту битву. Она открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь ещё, но Северус рыкнул «достаточно» и накрыл её губы своими. Он прижался к ней всем телом, припечатав девушку к стене и не переставая целовать. До него доносились тихие стоны со стороны Гермионы. На этот раз не было ни скованности, ни мыслей, что ей противно происходящее. Сегодня ночью она будет только моей, — подумал Снейп и ощутил прилив сильного возбуждения, от которого чуть не подкосились колени. Это безумие, это было очень глупо, да что там — опасно, — но остановить себя он уже не мог. Обхватив её лицо двумя руками, посмотрел на Грейнджер сверху вниз; она тяжело дышала, глаза широко раскрыты, щёки пылают. Нет, уже поздно давать от ворот поворот. — Не здесь, — сказал он уже во второй раз за этот вечер и повёл её к узкому проходу в дальнем конце комнаты. Сердце билось так сильно, что даже приносило боль. Гермиона понимала, куда он её вёл, как и понимала, что произойдёт, как только они там окажутся. Она ощутила его возбуждение — во время поцелуя, когда Снейп вжался в неё: жёстко и настойчиво, — даже сквозь слои одежды. Добилась этого, — думала Гермиона, — так вот, получай. Коридор с каменной выкладкой оказался не таким длинным; в конце него находилась спальня Северуса. Как она и предполагала. В камине горел огонь, отбрасывая тусклые тени; стены были окрашены в зелёный цвет, на которых висели гобелены, в том числе и герб Слизерина. Единственной вещью в комнате, помимо кровати, которая занимала большую её часть, был шкаф. По-видимому, спальня использовалась только по своему прямому назначению и не более того. До сегодняшнего вечера, — подумала Гермиона. Она подошла к камину, впитывая его тепло. Снейп одним жестом закрыл дверь в комнату. Грейнджер захотелось что-то сказать — что-то бессмысленное, на почве разыгравшихся нервов, — но слова так и застряли в горле, стоило ей взглянуть в лицо Снейпа. В нём читалось нескрываемое, огромное желание; то самое, которое она увидела в ту ночь, когда помогла Северусу добраться до замка. Его взгляд прошёлся по каждому дюйму её тела; она чувствовала себя выставленной напоказ. А разве это не так? — подумала Гермиона. Она почувствовала давление внизу живота и инстинктивно пошевелила бёдрами; от него не скрылось это действие. Рот Северуса слегка приоткрылся. — Распусти волосы, — произнёс он. Гермиона удивлённо распахнула глаза, но после короткой паузы потянулась дрожащими пальцами к причёске и развязала зачарованный узел, который (благодаря стараниям Джинни) удерживал её волосы. Это заняло буквально пару секунд. Затем она потянулась к заколке, чтобы снять и её. — Нет, — прохрипел Северус, — оставь это. Гермиона замерла, пытаясь найти в его эмоциях хотя бы намёк на какую-то насмешку. Но насмешки не было. Снейп смотрел на неё с явным нетерпением, которое даже не старался скрыть. Гермиона оставила заколку на месте, и на то, чтобы распустить оставшиеся кудри, потребовалось несколько мгновений, пока они не рассыпались по её лицу и шее своими обычными локонами, сдерживаемые теперь лишь парой зелёных булавок с драгоценными камнями, по одной на каждом виске Без промедления, отработанным движением Снейп расстегнул пуговицы своей парадной мантии и позволил той упасть к ногам. Его пальцы быстро расправились с пуговицами сюртука, и он предстал перед Гермионой в белой рубашке и чёрных брюках. Она тихо охнула. Северус поднял на неё взгляд. — Тебе не впервой видеть меня таким, — подметил он. Грейнджер едва заметно покачала головой и прошептала: — Нет. — Иди ко мне. Она подчинилась и, оказавшись от него на расстоянии вытянутой руки, ощутила на обнажённой коже плеч и шеи его прикосновения — такие лёгкие, нежные. Гермиона и не думала, что он способен на такое. Северус заскользил пальцами по её платью. Осознав, что он искал застёжку, девушка залилась румянцем. Объяснить её месторасположение он ей не позволил, с усмешкой пробормотав: «Тайна разгадана». А затем, изогнув пальцы, сделал незаметный жест и превратил её платье в повседневную одежду, в которой она изначально и была. В тот вечер девушка надела обычную блузку и маггловского типа юбку. Теперь Грейнджер стояла перед ним прямо в таком виде. Она буквально слышала голос Гарри: «выпендрёжник». Снейп проделал этот трюк не только без палочки, но и не произнеся ни звука. Она на мгновение задумалась о том, что бы на это всё сказал её друг, но всего лишь на мгновение, потому что Северус скользнул ладонями вниз по тонкой ткани её рукавов. Гермиона понимала, что дрожит, но ничего не могла с этим поделать. — Расстегни мою рубашку, — попросил он, опуская руки. Грейнджер, глубоко вдохнув, попыталась унять колотящееся сердце. Вот оно, — размышляла она, — пути назад нет. Я справлюсь. Гермиона начала с верхних пуговиц, постепенно спускаясь ниже. Он стоял совершенно неподвижно, внимательно наблюдая за её действиями; его глаза следили за дрожащими руками девушки, которые поочерёдно расстёгивали каждую пуговицу. Она успела разглядеть его тело через расстёгнутую рубашку — бледное, покрытое шрамами, и при этом весьма жилистое. Так много шрамов. Они выглядят так, будто их начертил какой-то безумный художник. Она остановилась. — Продолжай, — мягко проговорил Снейп, не теряя контроля. Её взгляд скользнул по его лицу и вновь вернулся к рубашке. Осталось две пуговицы. Она в одну секунду расстегнула их, и рубашка полетела на пол следом за мантией. Прежде чем Гермиона успела понять, что чувствует сейчас, наблюдая за своим профессором зельеварения в таком виде, он заговорил снова: — Теперь твоя. Ты этого хотела. Она действительно этого хотела, так много раз представляя себе этот момент. Но сейчас, стоя прямо перед ним, Гермиона воспринимала это совсем иначе. Это казалось невозможным. Снейп ждал, пристально смотря на неё — да так, что ещё немного, и он своим взглядом прожжёт в ней дырку. Грейнджер нервничала, смущалась и никак не могла совладать с собой, но всё-таки дотянувшись до верхней пуговицы, расстегнула. Пальцы дрожали, превратив этот процесс в мучительно медленный. Она потянулась ко второй пуговице, и Северус, не выдержав, махнул рукой и бросил: — Диффиндо. Пуговицы, слетев с блузки, со звоном рассыпались по полу. Гермиона ахнула и уставилась на Снейпа. Он ухмыльнулся. — Я нетерпелив. Северус одним движением пальцев скинул ткань с её плеч. У неё перехватило дыхание, на что Снейп ещё шире ухмыльнулся: его явно забавляла реакция Гермионы. Блузка скользнула по её спине, вдоль рук, и тогда уже ничего не могло скрыть её тело от взгляда Северуса. Первым желанием стало скрестить руки на груди, спрятаться, но она поборола его. Пусть смотрит, — решила Грейнджер и заметила, как ухмылка сошла и его губы слегка приоткрылись, взгляд затуманился. — Я так хотел этого, — прорычал он и, притянув девушку к себе, поцеловал. Гермиона охнула: сначала от неожиданности, затем — уже от удовольствия. Одна его рука зарылась в её волосах, другая принялась исследовать тело — грудь, живот, бёдра — лёгкими поглаживаниями. Никто и никогда ещё так не прикасался к ней, она не знала, что может быть так приятно; удовольствие потоками растекалось в тех местах, где он касался её кожи. Вскоре он отстранился и прошептал ей на ухо: — Юбка. Ещё несколько минут назад Гермиона с трудом могла пошевелиться от волнения, но теперь страх ушёл. Она не думала ни о чём другом — лишь о его руках на своей коже, о его теле, прижатого к ней вплотную. Грейнджер расстегнула юбку и, покачнув бёдрами, скинула её вниз. Снейп про себя отметил, что даже если бы и захотел, не поверил бы в то, что девушка, которую буквально недавно парализовали в его кабинете, меньше чем через пару месяцев окажется в его объятиях. И всё же мы здесь, — подумал он и провёл ладонью по её грудной клетке, тем самым заставив Гермиону задохнуться от ощущений и повернуться лицом к нему. Её колени подогнулись, и она крепче прижалась к его груди, чтобы не рухнуть на пол. Северус рыкнул. Я больше не могу так. Грейнджер была уже на грани: казалось, все её тело сосредоточилось на его прикосновениях, постепенно образуя пульсирующий шар между ног. Руки Снейпа вытворяли невозможное: они дразнили, они ласкали. Он знал, что делает. Это Гермиону возбуждало, сводило с ума, даже раздражало. Она услышала свой собственный стон «пожалуйста», отправленный куда-то ему в грудь. — Весьма красноречиво, мисс Грейнджер, — прохрипел он и провёл кончиками пальцев по её груди. Из её рта вырвался сдавленный всхлип, и она начала извиваться в его объятиях. Его член стал ещё твёрже. — Прошу, — снова простонала Гермиона. Ему было важно услышать конкретные слова, и поэтому, собрав всё доступное ему самообладание, посмотрел ей в глаза и произнёс: — Скажи, чего именно ты хочешь. Она видела по его лицу, что тот не собирается давать ей поблажки и ожидает её ответа. Северус собирается заставить её просить. Гермиона боялась признаваться ему на словах в том, чего хотела, но и терпеть дальше эти дразнящие ласки у неё не получалось. Сжав ладони в кулаки на его груди, девушка сказала: — Я хочу… — пауза, а затем выдавив: — Я хочу, чтобы ты взял меня. Его руки словно наручники обхватили её запястья, и Снейп подтолкнул девушку к кровати. — С удовольствием. Она даже не успела среагировать, как в одну секунду оказалась прижатой к кровати. Снейп, опираясь на локти, вжимался всем своим крепким телом в её. Когда и как он успел снять с себя брюки? Гермиона почувствовала на своём бедре его твёрдый, напряжённый член и прижалась ещё сильнее, чтобы увидеть реакцию Северуса. Он прикрыл глаза и зарычал, заставив её испытать новую волну возбуждения. Его руки крепко сжали её, удерживая на месте. Он подумал обо всех других женщинах, которые у него были: о тех, кому Снейп был неприятен и кому хотелось отползти от него как можно дальше; о тех, кто всё-таки соглашался, но лежали безвольно, не двигаясь. Эта же девушка извивалась под ним от удовольствия ещё до того, как он приступил к действиям. О, я знаю, как прекратить твои мучения, — подумал он, переполненный туманом страсти в голове, и без предупреждения и прелюдий вонзил свой член глубоко в неё. Гермиона выгнула спину и вскрикнула — этого он никогда раньше не слышал; удивление, удовольствие и боль — и всё в одном всхлипывающем стоне. Северус забыл, что Грейнджер никогда не занималась этим раньше. Войдя в неё, он почувствовал преграду: Я причинил ей боль. Но нет, никакой передышки. Он не мог больше сдерживаться, даже если бы захотел. Мужчина толкался в неё снова и снова, Гермиона выгибалась, двигая бёдрами ему навстречу, и стонала. Сначала девушка пыталась сохранить подобие некого спокойствия, но после второго толчка полностью сдалась; её глаза закатывались при каждом движении. Она стонала незаконченные и неразборчивые слова, которые начинались с «о, Боже» и «пожалуйста» и заканчивались беспомощными всхлипами удовольствия. Гермиона поняла, что поднимает бёдра вверх, приспосабливаясь и позволяя ему проникнуть глубже, — ведь это было так приятно, так умопомрачительно приятно… Он внутри меня, — пронеслось в её затуманенном сознании. — Он внутри меня, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Грейнджер почувствовала прилив жара меж ног, знакомый ей по проведённым в одиночестве ночам. Но сейчас всё было по-другому. Более мощно. Это ощущение нарастало, подбираясь всё ближе и ближе с каждым его толчком. Северус слышал, что её вздохи и стоны становились всё громче и протяжнее, он видел, как её лицо заливается румянцем. Он никогда раньше не доводил женщину до оргазма и поэтому не заметил его признаков. Но затем услышал её шёпот: «Я собираюсь» и понял. Снейп снова вонзился в неё и почувствовал, как её бёдра под ним задрожали, ощутил, как внутренние мышцы сжали его. Северус знал, что если остановится сейчас, то сможет заставить её просить, заставить умолять, и одна его часть хотела этого больше всего на свете, хотела увидеть её отчаявшейся и умоляющей о продолжении. Но он не мог остановиться. Не для этого: ни за что. У нас будет достаточно времени для этого позже, — решил Северус. Гермиона беспомощно сжимала и разжимала пальцы на руках и, обхватив его торс ногами, прижала мужчину к себе ещё сильнее. Он видел — Грейнджер была совсем близко, приближалась к пику. И внезапно осознал, чего хочет от неё: — Моё имя. — Её глаза приоткрылись, она посмотрела на него. — Скажи его, — прохрипел Снейп и со стоном толкнулся в неё ещё раз. Гермиона изо всех сил пыталась собраться с мыслями, безвозвратно приближаясь к яркой границе оргазма. — Про… профессор… — Нет. — Ещё один резкий толчок и ещё один крик. — Моё имя, девочка. И тогда она поняла. Северус принялся входить в неё ещё быстрее и сильнее, заставляя Грейнджер извиваться и изгибаться. Он почувствовал, как девушка содрогнулась, обхватывая внутри его член, и выкрикнула слово, которое он так хотел услышать из её уст: — С… С-Северус, — и когда она наконец его вымолвила, не смогла больше сдерживаться: — Боже мой, Северус! Северус! Северус растерялся. Под волной оргазма он зарычал, крепко сжимая её запястья — теперь уж точно останутся синяки. Он продолжал толкаться в неё, не обращая внимания на то, что экстаз уже прострелил его тело.***
Несколько часов спустя.
Драко открыл глаза, осознав, что умудрился уснуть. Он устроился в одной из ниш, что была скрыта от людских глаз, но при этом давала хороший обзор на коридор и возможность проследить за Грейнджер. На секунду Малфой задумался над тем, что она могла покинуть спальни Снейпа, пока он был в отключке. Нет, маловероятно. Он ведь только немного задремал, так что любой скрип разбудил бы его. Гермиона точно ещё находилась там. Казалось, юноша потерялся во времени, но пробыл в подземельях не меньше, чем несколько часов. Несколько часов. Несколько часов эта грязнокровка находилась в покоях Снейпа. Он усмехнулся. Эта информация была бы очень полезна Белле. Почти так же полезна, как если бы он умудрился собственноручно словить эту суку. А тётушка оказалась права, говоря, что между ними двумя что-то происходит. И сейчас Грейнджер провела ночь в его комнате. Какие ещё нужны доказательства? Вряд ли это как-то возвысит его отца в глазах Лорда Волан-де-Морта, но хотя бы убережёт его семью от смерти. Драко поднялся и принялся разминать затёкшие конечности, избегая смотреть на оголившееся предплечье с Меткой. Такое чувство, будто она наблюдала за ним. Жутко. Оставаться здесь и дальше нет никакого смысла. Скорее всего, она выйдет не одна из его комнат, а со Снейпом. Малфой не горел желанием ввязываться в драку с собственным профессором. Нет. Лучше отправиться в свою спальню и дожидаться встречи с Беллатрисой. Ему так много надо было ей сказать.