***
Булаткин нежно ведёт губами вниз, переходя с шеи на грудь и живот. Эд заставляет его встать и сжимает мягкую задницу в своих руках. — Да-а, — Егор обнимает его за шею. Выграновский нависает над ним, рассчитывая получить больше, чем горячие поцелуи. Звонит телефон. Не до него сейчас. Дзинь-дзинь! Дзинь! Егор растворяется, и мир обретает совсем другие очертания. Эд лежит на кровати, скомкав одеяло и проклиная свою дебильность. Не, тот поцелуй в первую встречу точно был лишним, потому что остальное ему придётся представлять в фантазиях. И звонок исходит не от будильника, а от двери в квартиру, потому что Эд сам сказал Егору прийти заранее, чтобы они успели придумать план. — Привет, — Эд в одних трусах и тапочках пропускает своё спасение и погибель внутрь. Лучше бы он перед мамой и папой выглядел вруном, чем сделал такую неловкую вещь. Когда Выграновский разговаривал с Арсением, он казался себе гением. — Привет, — Егор улыбается, старательно делая вид, что всё в порядке. — Я принёс тебе кофе. Эд ловит его за разглядыванием своего торса с татуировками и усмехается. Он ещё крыльев на спине не видел. — Спасибо. Проходи на кухню, а то я ещё, короче это… прибраться хотел, — он поворачивает в комнату, когда одна деталь привлекает его внимание. — Ты ногти накрасил? — Племянница. Я не успел смыть. — Пиздец. — То, что ты придумал, глупо. По многим причинам! — кричит ему вслед Егор. — Почему не можешь представить своего настоящего парня или отрепетировать с ним, как лучше себя вести? Эд молча застилает постель. Крис ещё отбитее, это не вариант, к тому же гитарист не понял что к чему, поэтому приходится игнорировать какие-то аргументы, пока они не иссякают. Как нормальному человеку, Эду приходит в голову параллельная мысль: натуралы же тоже люди? Имеют право носить такую причёску с огромным чубом и красить ногти. Это их жизнь и их выбор. Напоминает чужую мантру, но почему Егор насущный хлеб у отвергнутых обществом забирает? Фу, как некрасиво. Когда он возвращается, Булаткин сидит на стуле, положив руки на коленях. Эд закатывает глаза. Это невыносимо, убейте меня. Он наливает ему чай и кратко обрисовывает ему ситуацию: — Родился в Украине, учился очень плохо, выгоняли из школы, работал автомойщиком и на кассе сидел. Псевдоним — Скруджи. Сломал руку, когда катился на мотоцикле. Мне кажется, что это всё, просто улыбайся и кивай. Жри, что мама принесет, и ты точно выйдешь в топ. — Хорошо. Родился в Пензе, мама вокалом занимается, и мне тоже это очень близко. На гитаре умею играть, люблю компьютерные игры, особенно фифу. Можешь звать меня Крид, — легко перенимает его модель разговора Егор. — Вдохновляюсь творчеством Рика Росса и Waka Flocka Flame. В пятнадцать лет написал первый трек, — фыркает Выграновский. — Мне Крис Браун нравится. Первую песню написал в двадцать один, но до этого попытки тоже были. — Круто. Ты мне нравишься, Крид, но насчёт музыки молчишь, как рыба. Им и меня хватает, второго не потянут, — Эд закашливается в конце. Не, с потрохами себя сдавать, это ты хорошо придумал. Второй за сегодняшнее утро звонок в дверь. — Вот и пехота подъехала, — гостеприимный хозяин отряхивает домашние штаны от крошек и идёт открывает дверь. — Что? — в голосе Егора просыпаются истеричные нотки. — Сейчас? Я думал, они придут позже! Эдуард, так нельзя! — Как видишь, можно. А зачем позже? Быстрее начнём, быстрее закончим, — пожимает плечами Эд. — Расслабься, больно не будет. Егор сглатывает. Выграновский поправляет свою майку. У него нет филологического образования, как подбирает слова, так и рифмует. Хотя, Арсений же говорил быть помягче с этой принцессой… — Эй, ну правда, не кипишуй. И не называй меня так. Или Эд, или Скруджи. — он неловко хлопает его по плечу. — Могу поцеловать на удачу, — шутит, чтобы разрядить обстановку. — А знаешь… поцелуй. Я тогда больше ни о чем другом думать не смогу, — честно признается Егор. — И вообще тогда комплексовать перестану. — Так. Инициатива была не моя. Повторный звонок в дверь. Эд вжимается в его губы, оставляя руки в карманах, обводит ряд верхних зубов языком и отстраняется. — Из тебя натурал, как из меня балерина. Врушка. Выграновский покидает кухню с чересчур довольным выражением лица и уворачивается от матери, беря у неё сумки, чтобы не обниматься с родным человеком со стояком в штанах. С него ещё остатки утреннего возбуждения не сошли, а тут никто не ждал, и счастье привалило. — Здравствуйте, — выглядывает из укрытия покрасневший Егор. — Эд много о вас рассказывал, но я лучше спрошу, как мне можно вас называть. Ну, чтобы не смущать, что я называю вас мамой. Эд давится своей слюной. Какого хера?.. — Ох, привет. Тебя Егор зовут, да? Очень приятно. Нет-нет, можешь звать меня мамой, так даже лучше. Совершенно незнакомый парень обнимает его маму. Эд не может выдержать с ней больше пяти объятий в год, а Егор стоит и поглаживает её по спине. Он уверен, что если бы обнимали родного сына, то уже не выпустили бы из этой ловушки, потому что мама уверена — если делиться своей любовью, то Эдуард переполнится ею и встанет на путь истинный. — Ты что творишь? — шипит Эд, когда Егор обменивается крепким рукопожатием с отцом, который, к слову, не может определиться, что его смущает больше — накрашенные ногти у Булаткина или татуировки сына. Мама уже определилась — ей не нравится бардак. — Знакомлюсь с твоими родителями, как ты и просил. Эд отводит глаза, чтобы не убить этого придурка. У «настоящих» мужчин нет таких потрясающих глаз и желания целовать людей своего пола. Вывод: его подставной парень выглядит более гейски, чем он. — Ты слишком хороший. Не куришь, не пьешь, матом не ругаешься. Не делай меня в их глазах монстром, пожалуйста. — Чтобы ты не чувствовал себя так, признаюсь — у меня была татуировка «One life — one love», но я её свёл, — Егор блестит, как начищенный пятак. — С девушкой расстался? — с подозрительной ревностью спрашивает Эд. — У нас было несерьёзно. — Ну да. После татуировки я уже сомневаюсь в том, что ты весь такой хороший, — саркастично хмыкает Эд. — Старушек через дорогу переводишь и делаешь из своего дома приют для животных, мне Арс рассказывал. И где вас только делают таких… Мама уже хлопочет на кухне и отмахивается от предложившего помощь Крида. Расспрашивает, как учёба и работа, болтает о каком-то сериале на федеральном канале. Отец поддакивает, Эд кивает, прямо семейная идиллия. Егор чувствует себя лишним ровно до того момента, как женщина сосредотачивает всё внимание на нём. — Актёр? Мило, — её улыбка становится напряженной после ответа на вопрос. Эд улыбается до ушей: наконец-то Егор хоть в чём-то не идеален. — Да. Мне интересно преподавание на университетском уровне, — врёт, как дышит. — О-о, чудесно. Егор рассказывает о том, как учился в школе, как пытался пробиться на продюсерский факультет и не расстроился, что не получилось. Через некоторое время удовлетворенная мама достаёт фотоальбом. Она ведь уже узнала, какие книги читает Булаткин, кто у него родители и занимается ли «такой симпатичный парень» спортом, теперь можно начать выставлять свою кровинушку в лучшем свете. Эд выдерживает этот позор с детскими фотографиями с гордо поднятой головой и соглашается, что обязательно переложит домашнюю курочку в холодильник, чтобы с ней ничего не случилось, вместе с рыбкой в газете, которая «очень вкусная, вы, главное, не голодайте тут, а то знаю я вас, студентов». Егору всё это время удаётся придерживаться нейтральных тем, делать комплименты, и они сидят, как настоящая семья. Почему он такой прекрасный? Должно же быть что-то не так. А если он добрый и интересный по-настоящему, в чём Эд уже не сомневается, то он никогда не заинтересуется небогатым музыкантом, который через слово в треки вставляет оскорбления и мат. Не раскрывай роток на чужой хоботок. — Давайте селфи сделаем, — предлагает Егор, всё ещё держа в руках фотоальбом. Эд, широко улыбаясь, наклоняется к нему: — Не наглей, Крид. Когда останемся одни, я тебя за такие шутки… Кадык Булаткина знакомо дергается. — Нет, твою мать, это невозможно! — хрипит Эд, кладёт руку ему на талию и громче произносит: — Давайте, на чей телефон фоткаться будем? Сначала делают на мамин телефон, потом Егор достаёт свой. Выграновский не позволяет сесть ему обратно на стул, а садит на свои колени. — Доигрался, блять, сиди, — шепчет он, пока отец рассказывает, как у его старшего брата дела и почему он не смог выбраться на несколько дней, как они. Егор ёрзает и пытается показать ему глазами, что некультурно поступать так перед родителями. — Егор, я уверена, что Эдик не скрывал, что мы не одобряем его увлечений, — Крид прыскает, когда слышит это сокращение имени. Эд знает, что под увлечениями имеется в виду не только творчество, но и все его парни и девушки, которых мама посчитала невоспитанными и необразованными. — И я надеюсь, ты на него хорошо повлияешь, потому что ты такой ответственный, — продолжает она. — Ты наконец научился выбирать хороших людей себе в друзья, — мама резко обращается к Эду, и он от неожиданности перестаёт водить большим пальцем по талии Крида. — Да, я считаю, что отношения должны основываться на дружбе и взаимопонимании, а потом уже на всём остальном. — Мам, ты сейчас меня как будто благословляешь, — куксится Эд. — Только не говори- — Мне нравится, чем занимается Скруджи, — перебивает его Егор, аккуратно кладя руку ему на плечо. Это нужно было сделать ещё давно — для элементарного равновесия. — Часто сижу на его репетициях. Ты многого добьешься, — Егор поворачивает лицо к Эду, и тот дышит прямо ему в плечо. — Меньшего я от тебя и не ждала, — улыбается женщина, переплетая пальцы с папой. — Сразу видно, как вы друг друга цените, хотя такие разные. Шепчетесь постоянно. Молодые ещё, — грустнее вздыхает она, — но будьте всё-таки аккуратнее, хорошо? Соседи ещё не заметили? — Мам, мы пока не… живём вместе, — Эд притворяется, что ему такая мысль приходила в голову, но они очень дальновидные и аккуратные. — Не волнуйся, мам, никто нас не обидит. — Будем надеяться, что так и будет, — кивает отец. Время пролетает незаметно, и они начинают собираться. Мама отказывается от обеда, потому что у них запланирована экскурсия, и пообедают они уже по пути. Она обнимает Егора, а потом протискивается к сыну. — Думаю, скоро увидимся, да? На Новый год приедете? Егор опасливо косится на Эда. — Конечно, — уверенно отвечает он. К этому моменту они уже «расстанутся», хотя Выграновский ещё не придумал, каким образом. Наверное, будет врать, что пёрнул при Егоре, и тот, разочарованный тем, что он не плюётся розовыми бабочками, убежит. Родители спускаются по лестнице и уходят познавать прелести северной столицы. — Спасибо, что вытерпел все эти посиделки, — облегченно машет им рукой в окно Эд. — Прошло отлично, даже лучше, чем я мог подумать. Одной встречи вполне достаточно, у них там расписание похлеще моего, я с ними ещё раз потом поболтаю, и всё. — Меня покормили вкусной домашней едой, и я очень хорошо провёл время. Они милые, — Егор краснеет и прочищает горло. Эд понимает, что пялится на него уже, черт знает, сколько времени. — Я пойду?.. — А как же моя часть сделки? У меня это, короче, репетиция через несколько часов. Может, ты хочешь поехать со мной? Тогда мы сможем обсудить какие-то детали, чтобы не импровизировать, если мои родители завалят тебя сообщениями в соцсетях. — Мне достаточно знать, что твои родители хотят, чтобы ты работал на нормальной работе и получал стабильную зарплату, а ты активно сопротивляешься. А я тебя типа таким и люблю. Про себя могу и правду им говорить. Но я хочу посмотреть, как ты играешь. Скруджи замирает также, как и когда Егор акцентировал внимание на его прозвище перед родителями. «Я тебя таким и люблю» — это же пиздец какие серьёзные слова. Крис ему никогда так не говорил, даже в шутку. На самом деле Эд очень серьёзно относится к жизни. Как только бросил колледж, так и стал ответственным. То, что он не пошел протоптанной дорожкой или не делал то, что ему не хотелось, не показывает, что он наивный. Это значит, что он был готов работать на двух подработках и убиваться, чтобы добиться каких-то мелких вещей. К словам Эд тоже относится серьезно. — Я пою. Хотя для тебя могу и сыграть.***
Когда они приезжают, на улице курит барабанщица Оксана. — Выглядишь так себе, — произносит девушка на выдохе. — Привет, красавчик, — обращается она к Егору. — Спасибо, Сань. — Привет, — Булаткин поправляет лямку рюкзака и останавливается рядом. Предыдущей ночью Эд плохо спал, потом развлекался с Егором, чтобы проснуться и воочию его полапать, в метро поприжиматься. Говорить вслух он об этом не собирается. — Крис говорил, что ты приболел. Не смей на меня кашлять, — Оксана выкидывает сигарету и улыбается. На словосочетании «ты приболел» она показывает кавычки. — У меня помимо вас работа с людьми, и отпуск я брать не собираюсь. — Охренеть, а ничего другого он придумать не мог? — Он, кстати, не придёт. — Какого х… Почему? — Эд прикусывает язык, оглядываясь на Крида. — Может, опять сломал свою гитару, а может, узнал о модном парне, который прямо сейчас стоит передо мной. Познакомишь? — Меня Егор зовут, — Булаткин протягивает руку, и Оксана сжимает кулак, чтобы удариться с ним. — Пусть Крис сосёт. Ты лучше, — ничуть не стесняясь, утверждает девушка. — Но Эд, не расставайся с Крисом до следующего концерта, а то мы ему замену не найдём. Я же говорила, что нельзя заводить служебных романов. — Никто никого пока что не посылает, — злится Эд. — Привет, ребят, я даже не опоздал, — к ним подбегает парень с коротким ирокезом и пирсингом в бровях. — Кто это? — Егор Крид. Мой подставной парень. — А-а, привет, — беззаботно смеётся Крис и целует Скруджи в щёку. Эд обнимает Егора за плечи, и он хмурится, но никак не реагирует. — И ты даже не хочешь узнать, как всё прошло? — холодно говорит Выграновский. — Или почему я вас знакомлю? Ты ещё большая сука, чем я думал. Можешь не делать вид при Окси. — Давай потом это обсудим. Лучше пойти играть, — кидает на него гневный взгляд парень. — Отвечу на вопросы, которые сам и задал. Это последняя общая репетиция перед концертом на следующей неделе, на котором вместе с нами выступит Егор со своей авторской песней, потому что мы так договорились, и это не обсуждается. Прошло всё хорошо, чувствую, что мы поедем к ним отмечать новый год. Егор неуверенно кладёт свою руку поверх его, ощущая, как Эда трясёт от скрытых эмоций. Он не понимает, что происходит, но находится на его стороне, потому что остальные участники разыгрывающегося скандала ему практически незнакомы. Крис стремительно заходит внутрь. Оксана знаком показывает, что она тут не при чём, и оставляет их. — Он специально сделал вид, что мы не срёмся всю последнюю неделю, — Эд облизывает губы. — До того, как я ему сказал, что родители хотят приехать, я сам не в курсах был. Он сразу меня кинул, сказав, что такой фигней, как смотрины, он заниматься не станет. Возможно, я не открываю душу настежь, но люблю родителей, чтобы жаловаться им на каких-то придурков. Мы расстались, но при группе он делает вид, что ничего не произошло. У нас же всё чики-пуки, скоро свадьба, детишек понарожаем, — Эд повышает голос, как будто хочет, чтобы его все услышали. — О-оу, мне жаль, — Егор не знает, что сказать в данном случае, чтобы выглядеть поддержкой, а не ухудшать ситуацию своей жалостью. — А мне уже нет. — Ты же знаешь, что я тоже недавно расстался с девушкой. Думаю, Арс рассчитывал, что я отвлекусь от этого, если займу себя чем-нибудь. — Интересное же ты выбрал себе занятие на выходные. — Ты себе вообще жизнь интересную придумал, — иронизирует Егор. — И не поспоришь. Вступительные аккорды на синтезаторе достаточно агрессивны. Эд касается губами микрофона, чувствуя себя на своём месте. Песню он выбрал отнюдь не случайно: всю жизнь можно выразить только в музыке. — Я как яд в тебя, I am sorry. Вся наша жизнь — шоу, мы в роли, — он очень мягко отделяет каждое слово. Сложно понять твои настрои, Хочешь быть моей игрушкой — не стоит, Уже никак это не скрою. Что люблю разрушать, не строить, Можешь со мной на все поспорить, Но если все сказать, как есть, Меня от тебя кроет.* — Егор кивает головой в такт биту. Дальше вступает Оксана, но Эд прикрывает рукой микрофон, поэтому девушке приходится выкручиваться сольно. У него сегодня есть зритель, поэтому и выёбывается. — Чтобы подойти мне надо выпить. Расклад один, мы с тобой в лифте. Повсюду камеры на легком флирте. Всё как в кино, открыта дверь — войдите. Я не как твой ангел-хранитель. Супер плохой, но победитель. Давно зажжен между нами фитиль. Ты принес хаос в мою обитель.* — Эд показывает, чтобы девушка снова допела припев сама, и надевает на себя гитару. — Фристайл, — привычно объясняет он всем остальным. Выграновский часто импровизирует в рэпе, не всегда хорошо, но можно выловить удачные строчки. Егор смотрит на него во все глаза, шанс упустить нельзя. — Ты знаешь, я хочу сидеть, на тебя часами глазеть, охренеть. Как я устал терпеть, сумел опьянеть, но не успел поиметь! Мне плевать, кто бы что ни говорил, порой мне кажется, я ничего не заслужил. Ничего не знаешь обо мне, я о тебе. Останемся дома. Наедине. Вряд ли тебе понравится в этой тишине, я выезжаю на крутизне, Но ты тоже в западне, не исчезнешь в беготне… Глубине и ширине, хей, всё на простыне!.. — Эд, заткнись, пока не поздно, — хлопает его по плечу Оксана. — Иди остынь. — Нет, продолжаем. Когда они заканчивают первый прогон, Эд наконец берёт паузу. Оксана знает, что ему нужно время, чтобы выпустить свои эмоции и восстановиться, поэтому подсаживается к Егору, чтобы он не думал, что все про него забыли. Скруджи идёт передохнуть (в ударении он сам не уверен) и перекурить. Крис проедает его спину взглядом последний час, а теперь дышит в неё, прижимая его к стене. — Ты меня заводишь, когда поёшь. Закончим пораньше и поедем ко мне? — он кусает его за шею и оглаживает ширинку. — Иди на хуй, Крис. — Ну, я не против, давай гони этого додика, — усмехается Крис. — Э-эд… — Ты с первого раза не понял? — Выграновский резко ударяет его головой назад и оборачивается. Крис пятится назад, его губы сжимаются в тонкую линию. — Мне нужно время прийти в себя. Всегда. А ты лезешь, думая, что для ТЕБЯ я сделаю исключение, хотя ТЫ меня хорошо знаешь, чтобы понять, что я не притворяюсь ёбаной суперзвездой. Мне. Нужно. Личное. Пространство. Свали отсюда. — Чего истеришь? — Крис закрывает рукой нос. — Пиздострадай здесь, сколько хочешь. — Естесна. А трахаться ты будешь с кем-то другим, но не со мной. Слышимость в помещениях студии шикарная, конечно, поэтому Скруджи и выпросил разрешения репетировать здесь, когда нагрузка небольшая. Хорошая акустика для музыки, но для откровенных разговоров — так себе. — Ты в порядке? — тихо спрашивает Оксана, когда они возвращаются из «переговорной». — Лучше всех, Сань. Пошли, Егор, в кабинке поразвлекаемся, песню твою глянем. — Она на стадии разработки, — мнётся Егор. Ему бы убежать, пока под горячую руку не попал. — Окей, черновик заценим.***
Дима обхватывает Антона за талию и тащит его с футбольного поля к скамейке. — Я сейчас сдохну. — Сейчас отдохнешь и в медпункт наведаемся, жить будешь, — пыхтит Дима, заботясь о том, чтобы не сломать в его тушке ещё что-нибудь по пути. Антон не сказать чтобы хорош в футболе, но ему нравится чувствовать себя частью команды и пробегать больше трёх километров без одышки. Приятным бонусом идёт телосложение, которое хоть чуть-чуть улучшилось. Кому он врёт? Шастун посмотрел на Арсения, который, разминаясь, встал на мостик, и стало завидно, что он сам такой деревянный. Медсестра говорит, что ушиб небольшой и что, слава богу, коленная чашечка осталась на месте, поэтому скорую они вызывать не будут. Антон задумывается, так ли ему нужен этот чёртов спорт. Садиться на что-то низкое — больно. Сгибать колено под прямым углом — неприятно. Вставать и переть на пары вообще противно. Какой одаренный человек составлял расписание? Почему он вынужден учиться с первой по пятой пару, а потом ещё и домашку делать ночью, как будто они в школе? Хотя если бы не подобный график, он бы не виделся с Арсением вообще никогда и не хромал бы. Не вляпался бы в то, где он стоит сейчас. Между прочим, Антон тратит время, уговаривая себя позвонить в дверь. Его руки, обычно холодные как лёд, теперь влажные. Арсений же живёт с соседом, в большом доме, что плохого может произойти, если он уже там был? Антон вздыхает, зажмуривается и заставляет себя вспомнить что им двигало в тот момент. — Да ладно тебе, сессия через месяц, — Дима увлеченно печатает введение для курсовой на ноутбуке и с вселенской мудростью раздаёт советы. — Мне с четвёртого курса передали, что третий раз с комиссией эту философию дебильную пересдавали. Одному вообще пришлось академку брать, чтобы не отчислили. У нас в универе самая защищённая часть населения — на федеральном бюджете. Я в пролёте, потому что всё это не выучу, — жалуется Антон. — Обратись к своему покровителю и дело с концами. — Назовешь ещё раз Арса моим папиком или благодетелем, Катя тебя больше живым не увидит. — Хорошо, я ей передам ультиматум, чтобы она была морально готова. Арсений узнаёт всё по своим каналам. Птички ему напели, а у него как раз по философии пятёрка и времени свободного по вечерам уйма. Каков же пиздун. Антон знает, что у него в университете репетиции до ночи, на которых они соревнуются в скороговорках: говорят их друг другу по кругу навылет. Кто ни разу не ошибется, тот и выиграл. Вдобавок играют какие-то свои этюды. Шастун замечает за собой, что пялится с улыбкой идиота, когда Арсений выходит на сцену. Остальные тоже в восторге от выступлений Попова, особенно когда он напевает свои слова, чтобы побыстрее их запомнить. Из-за этого Антон отсиживает свои пары, идёт на работу, потом возвращается в храм науки и сидит на его репетициях. Шасту скучно идти сразу в общагу, и он тоже немножечко пиздун. А зрителям актёры всегда рады, поэтому не гонят, а наоборот играют на публику. В голове у Антона в это время одна мысль: какой же он, сука, талантливый, пиздец. Антон сразу просит конспекты и обещает, что будет по гроб жизни обязан. Арсений умничает, что с точки зрения филолога это выражение очень странное и предлагает после репетиций ехать к нему. Антон подозревает, что просто его заебал, как первокурсник, и спрашивает в шутку, пустят ли переночевать, если что. Ответ довольно удовлетворительный, и в субботу в одиннадцать вечера Антон стоит и гипнотизирует глазами звонок в дверь. Лучше постучать, чтобы никого не будить, или тут это норма? Он поднимает руку и нажимает на звонок, как только из лифта выходит какая-то недовольная бабушка с сумками в руках. Таким врединам даже помогать бесполезно. Зачем ей вообще понадобилось выходить в это время… — Ходют тут всякие, и не стыдно! — бурчит она себе под нос. — Друг с другом трутся, обжимаются, за юбками им бегать не интересно! Совсем ум потеряли, а всё этот запад прогнивший, татуировки зэковские… Антон пододвигается к двери поближе. Смех разбирает, что его приняли, видимо, не за того человека, но при этом становится неприятно. Неужели Арс не разборчивый в этом плане? Скорее наоборот, он слишком красивый и неординарный, чтобы никто за ним не ухлёстывал. Дверь наконец распахивается, и Арсений приглашает его внутрь. Шлёпает босыми пятками мимо него в комнату и щёлкает выключателем. — Тапочки там возьми и проходи. Антон обхватывает руками рюкзак с конспектами, с удивлением наблюдая, как хозяин квартиры поправляет подушки на диване, забирается на него с ногами и садится по-турецки. Он стесняется спросить: а где Серега? Мы здесь одни? — Надо пройтись по всем теориям и моральным дилеммам, а потом применить их к разным философам: что они примерно думали на эту тему. Историю философии разбирать не будем, только определения гносеологии, логики, онтологии и эстетики глянь, даже если в её тесте ошибку сделаешь, не страшно. Она больше практику любит и доплитру. Арсений бодро копается в конспектах по досократикам. Антон из них только Пифагора знает, поэтому тяжело вздыхает, когда на его колени приземляется один из разворотов. Арс задаёт ему вопросы по этим двум изученным темам, и Шаст худо-бедно отвечает. Каждый раз, как он принимается читать теорию, Арсений мысленно возвращается к сегодняшней репетиции. Его до сих пор трясёт, и как ни стыдно ему это признавать, ему обидно, что Антона на ней не было, и он ничего не видел. Попов страшно раздражается, если Антон ошибается, но терпит-терпит-терпит. А ещё актёр, называется! У тебя же все эмоции на общении отражаются, а Антон даже не виноват и в чём... Ну-ка, взял ноги в руки и работай языком! То есть… ты понял! — Я же только что объяснил, что… — Арс, подожди. Ты чего такой напряженный? Настолько всё плохо, что хочешь меня придушить этой декоративной бахромой? — Антон тыкает в него одной из подушек. — Извини, — Арсений на мгновение закрывает глаза, чтобы успокоиться. — Давай продолжать. Всё в порядке. — Нет, не в порядке. Во всяком случае до тех пор, пока не расскажешь, что произошло. Арс усмехается. Недооценил упрямство. Его разрывает от откровений, внутри слишком много всего скопилось. — Она опять лезет не в своё дело. Учится на экономическом факультете, и ладно бы на факультет управления лезла, так нет же. Мёдом намазано на программе дня, посвященного факультету культуры, всегда мы в нём участвовали и помогали, а тут! — Кто? — хлопает ресницами Антон. — Одна чудесная девушка, — угрюмо отвечает Арсений. — Которая тебе знакома и которой я сломал бы что-нибудь, не будь она прекрасной дамой, — он так выплевывает «девушка», что Антон облегчённо выдыхает, что родился парнем. — Раньше мы ходили к одному преподавателю по вокалу, она только и делала, что придиралась. Тональность, темп, аранжировка — она же лучше знает! Испортила выступление полтора года назад, кажется, хочет сотворить нечто такое и в этом, сживая со свету своего партнера. Хотя сейчас я только танцую, петь у меня в этой жизни благодаря ей вряд ли появится желание. — Так вы тогда проиграли или что? — Проиграли, — расслабленно подтверждает Арсений. — И… тебя это сейчас беспокоит? — Антон прощупывает почву, придвигаясь чуть ближе. — Нет. У меня вообще какая-то беда с соперничеством. Когда выигрываю, мне так становится обидно, что другой человек проиграл. Я из-за этого так не люблю все эти соревнования, потому что мне даже проще проиграть и увидеть радость человека. Ну правда, мне это ничего не стоит: я чуть-чуть притормозил, а ты прибежал быстрее, — впервые за вечер Арс искренне улыбается, утопая в зеленых глазах, которые целиком и полностью сосредоточены на нём. — Но с Ирой проиграть было равнозначно самоубийству. Самым крайним всегда останется кто-нибудь, но не она. Антон не очень понимает, что это за давняя вражда, но предлагает сделать перерыв. Он в курсе, какой Арсений на самом деле скрытный, радуется, что тот выдал больше подробностей про своё прошлое, и переводит тему на его любимую организацию «квартирников» или «огоньков» в доме студентов. Во-первых, Шастуну хочется, чтобы Арс расслабился, потому что в их мешки под глазами можно ингредиенты шаурмы заворачивать. А во-вторых, почему бы собственно в час ночи не обсуждать всякую хуету?..