Time is over

В куртке Чонгука тепло и пахнет она его природным запахом — зелёной хвои. В груди все ещё приятно колет и сжимает, а кожа все ещё помнит прикосновения холодных пальцев к ней, и конечно же губы. Тэхен сам себе усмехается, стоя в лифте, трогая пальцами свои губы после поцелуя, а в голове непроизвольно появляются картинки. Они же целовались под дождем. Тэхену никогда так ещё не нравилось целоваться. И губы Юнги не губы Чонгука. Двери лифта открываются и парень выходит на лестничную площадку, идёт к квартире и открывает двери. Снова холодное, мерзкое и липкое одиночество своим щупальцами окутывает блондина и он тяжело вздыхает. Тэхен смотрит и не видит ни куртки, ни серых кед Юнги в прихожей. Юнги снова нет. В их квартире темно и холодно,Мин опять забыл закрыть все окна в доме и ушёл на работу. А хотелось бы, чтобы из кухни очнулся сладкий запах ужина и любимого чая Тэхена, чтобы вышли и обняли. Но никто не выходит и не обнимает. Тэхен совсем один. На слез нет сил и парень, скинув с себя одежду, идёт в спальню, достаёт толстовку Юнги, прижимает ее к себе и засыпает. Только сердце изнывает от сильнейшей боли, что выть хочется, потому что Тэхен уже не может отказывать себе в том, что он нуждается в Чонгуке, и врать Мину , что его не любит. Потому что всему приходит конец. Хватит говорить друг другу, стоившее хорошо, когда на самом деле все настолько плохо, что невозможно найти конца у этого начала. Смотреть друг другу в эти глаза и говорит себе мысленно, что вот, сегодня я скажу ему правду и мы серьезно поговорим, а на самом деле, молча ночью обнимешь и уткнёшься в шею, чувствуя ЧУЖОЙ ЗАПАХ. Юнги уже давно холоден к Тэхену. Он холоден, как ледяная глыба, как айсберг, и не потому что он в принципе такой. Юнги сдержан в эмоциях, он держит внутренний покой и баланс между эмоциями и чувствами в себе. То, что он не проявляет ярко свои эмоции — не говорит о его безэмоциональности. Каждый выражает свои эмоции как может. И Юнги Тэхену свои выражал так, как мог. У ребят было все как у всех. Вечерние прогулки по набережной, посиделки в парке, катания на велосипедах в выходные, поцелуи у кафе с горячими стаканчиками с латте в руках. И были посиделки друг у друга дома с попкорном на коленях и ужастиками в двенадцать ночи. И можно было бы верить, искренне верить в то, что они оба как все, что они не дефектны и не девиантны. Что они не бракованные. Но прошла ложная влюбленность, открылись глаза на серую реальность. Они друг друга не любят и не любили вовсе. Юнги и Тэхен из-за инстинкта самосохранения, страха остаться одному и сошлись. Ведь куда проще ложно любить друг друга, целовать и обнимать ночами, чем посмотреть правде в глаза и сказать гниющему прошлому — пока. Тэхен, лёжа на холодной кровати и замерзая из-за простуженной холодным дождливым воздухом в квартире, глотает горячие слёзы, которые прожигают щеки. Парень не может унять бушующие чувства и разжигающую сердце боль. В груди все взрывается, слёзы льются ручьями, потому что хочется почувствовать любовь. Хочется вместо сжигающего тебя изнутри одиночества почувствовать возрождающую тебя любовь. Хочется чувствовать себя любимый и самому любить. Желать, быть кому-то нужным, быть важным. Тэхен вспоминает как Чонгук нежно высушил ему волосы и поцеловал в макушку, и от этого воспоминания он почти воет в голос, потому что из груди вырывают сердце без анестезии. Ким помнит эти тёплые и чувственные объятия на полу в ванной, рубашку, пахнущую освежителем для белья с ароматом лаванды и лимона, щетину на щеке Чона, и такую горячую кожу шеи с выпуклой венкой. Тэхен так хочет чтобы сейчас Чонгук его также обнял и погладил по спине, потом взял лицо в свои руки и вытер слёзы. – Пожалуйста,– шепчет Ким в пустоту и сжимает в руках толстовку Юнги, которая теперь вызывает....безразличие?– Пожалуйста, я разве так многого прошу? Я просто хочу быть любимым. Я просто хочу любить. — так люби, все просто, люди сами усложняют себе жизнь, Тэ-Тэ. От низкого голоса, прозвучавшего в голове, у Тэхена в груди фейерверки взрываются. — Люби себя, Тэхен. Ты не дефектный, просто люди ещё не встречали падших ангелов. А я увидел. – И что?– говорит Тэхен сам себе. — Ты прекрасен, Тэхен. *** Юнги до поздна остаётся в своём кабинете с медкартой Пак Чимина в руках. Как можно вылечить того, кто уже давным давно похоронил самого себя? Тот, кто в себя не верит, кто морально истощён и мёртв — уже не спасти. Чимин на Юнги смотрит как на Бога. В его блестящих карих глазах целый мир представляет Юнги. Хочется такого обнять и к сердцу прижать, сказать, что все будет хорошо, но это уже не поможет. – Прекрати глотать героин тоннами,– говорит Мин, садясь к Паку ближе и беря его руку в свою. Маленькую дрожащую и худую ладошку в своей сжимает,– Чимин, пожалуйста, не убивай себя. – Но только принимая эту дрянь я могу видеть тебя,– дрожащим голосом отвечает Чимин и сам тянется к Юнги. Юнги его обнимает, тельце худое в объятьях сжимает и целует в шею. Чимину хорошо, и хорошо без наркотиков, потому что Юнги всю эту боль забирает и впервые – время на руке парня больше не летит стремительно вниз. У Юнги голос успокаивает, руки , которые гладят по исколотым шприцом рукам — убаюкивают и забирают боль, а от ноющего сердца расцветают бутоны тюльпанов, заполняя грудь. Чимину рядом с Юнги впервые — легко дышится и он готов отпустить своё прошлое ради счастливого настоящего. Только потом Чимин отстраняются и с недоверием смотрит на Юнги. – Я не твоё видение,– Юнги садится на колени перед Чимином и сгребает его ладошки своими ладонями и прижимает к губам,– Я настоящий, Чимин. Прикоснись. Чимин с минуту смотрит, улыбается уголком губ и прикасается своими холодными губами к чужим. Боль уходит, ноющее сердце больше не саднит, а губы Юнги согревают, увлажняют сухие губы Чимина. – Ты настоящий,– отлипая от Мина, шепчет Пак,– Останься со мной. Я не могу больше так. – Обязательно, Чимин, обязательно. – Нам надо поговорить с ними,– чувствует, как Юнги оставляет поцелуй на костяшке,–Потому что кроме героина мне уже ничего не поможет. – Я тебе помогу,– кладет руку на грудь, где сердце,– Потому что я твой соулмейт. Наше время больше не падает. И я куда лучше героина. – Ну да,– смеётся Чимин,– Такая зависимость мне нравится куда больше.