Красавец и чудовище

Закончив все приготовления, магичка вызвала эльфа в зал и открыла портал к гномам. Истираль побоялся идти первым, поэтому шагнул за нею следом в окно из сиреневых вихрей, желая убедиться, что ничего дурного ему не сделают. Портал вел в свободную просторную комнату, больше напоминающую маленький зал. Внутри не было ни мебели, ни окон, лишь грубо отесанные каменные стены и ровный, будто отшлифованный пол. Все это имело приятный желтоватый цвет и походило на глину, если бы не гулкий отзвук шагов, доказывающий, что под ногами все же камень. Ронина отошла в сторону, давая возможность своему рабу осмотреться. Сама она здесь бывала так часто, что ей выделили именно этот малый зал для телепортации, чтобы не отрывать гномов от работы. Сейчас, после закрытия портала, у гномов должен прозвучать сигнал, и к ним придет мастер Торигейд. Через несколько минут открылась массивная дверь, так искусно вырезанная в камне, что Истираль ее не сразу заметил. К ним вошел тот самый гном, одетый в рабочую форму и со все теми же знаками отличия мастера. Он поклонился Ронине, магичка в ответ склонила голову и протянула гному сумку с разрывными зельями. Тот бережно взял ее в руки и очень аккуратно вынес, не закрыв дверь. — А оплата? — тихо пробормотал Истираль, глядя на хозяйку. Та в ответ только фыркнула. — Не спеши, будет и оплата. Уважаемые горные мастера знают, что такие зелья нужно хранить по отдельности и вдали от огня. Поэтому сначала он раздаст эти зелья подрывникам, чтобы они могли взрывать особо твердые породы и добывать свои ценности. А потом уже мы будем говорить обо всем остальном. Тем временем в зал вошел уже какой-то другой гном, поклонился Ронине и только теперь заметил эльфа. Он так и застыл, наполовину разогнувшись, а его лицо выражало крайнюю степень удивления пополам с гневом. — Это что… ушастый? — наконец выдавил он, его голос сорвался на сип. — Спокойно, мастер Табилон, это мой раб. Он помог мне принести ваш заказ, — пояснила Ронина. Истираль поклонился, хотя идея кланяться гному противоречила всему, что долгие годы ему внушали дома. Но сейчас он был не в том положении, чтобы проявлять свою гордость. Он смотрел на гнома без злости и ненависти, взаимно проявляемых обеими расами, всего лишь с любопытством и пониманием. Приди в их лес гном в ошейнике, эльфы бы тоже сильно удивились. — Не враждебный? — Табилон крякнул и почесал рыжую бороду. — Ни капельки, — подтвердила Ронина. — Истираль, отдай мастеру Табилону лечебные зелья. Ошейник погнал его к гному, хотя сам эльф предпочел бы постоять в сторонке. Но сейчас от него ничего не зависело. Он протянул звякнувший мешок и буквально кожей почувствовал неприязнь этого здоровяка. Но все равно постарался сохранить нейтральное лицо. Магичка согласно угукнула, подтверждая правильность действий. Табилон ухватил мешок, почти выдернув его из рук светлого эльфа, и заглянул внутрь. Там, как и ожидалось, плескалось зеленое зелье лечения в узких стеклянных банках, крепко закупоренных и подписанных с датой изготовления и с примерным сроком годности. — Ты все делаешь получше многих людей, — наконец выдавил он, обращаясь к магичке. — Ох, мастер, я уже давно не человек, — отмахнулась та. Тем временем пришел Торигейд и принес несколько странных инструментов, бережно завернутых в ткань. — Ну что ж, госпожа колдунья, принимай работу, — он откинул кусок ткани и показал изящную тонкую пилу, даже не похожую на более грубые аналоги человеческих мастеров, а также два резака, длинных, тонких и острых, с разными крючками на концах лезвия. — Очень даже… впечатляет, — проронила Ронина, глядя на искусную гномью работу. Как всегда мастера не поскупились на качественный металл и даже на кое-какие добавки к нему, чего для обычных человеческих покупателей не делали никогда, лишь для себя и своих клановых друзей. — Хозяйка, позволь спросить, — Истираль на всякий случай поклонился, отчего магичка вздернула бровь, поскольку ранее этот болтливый эльф разрешения не спрашивал. — Ну дерзай, — усмехнулась она и забрала инструменты, снова полюбовалась на блики света от факелов на острых, идеально заточенных лезвиях. — Для чего нужно подобное оружие? — выпалил эльф, чем вызвал раскатистые смешки гномов. — Это не оружие, это инструменты для препарирования всех тех скотов, которые живут в моем лесу, — усмехнулась Ронина, понимая любопытство эльфа. — Они все время меняются и становятся сильнее, с каждым разом все труднее сверлить их крепкие кости, чтобы добраться до мозга или грудной клетки. Приходится примерно раз в лет пятьдесят заказывать у мастеров новые инструменты, все более крепкие и острые. А ведь вначале их всех можно было резать обычным хорошо заточенным ножом, — она покачала головой и сунула свои приобретения в сумку. Тем временем Торигейд подошел ближе и внимательно осмотрел ошейник эльфа. Истираль не мог ничего сделать, поскольку гном явно просто любопытствовал, даже и не думая прикасаться к нему руками. На лице этого бородача внезапно появилось… сочувствие? Эльф так удивился, что решил, будто ему мерещится. Чтобы гном и сочувствовал ему? Да скорее уж Нилайя сбежит от мужа и найдет забранного сына… — За что тебя так, парень? — тихо, но внятно прогудел гном, рассматривая руны на ошейнике. — За то, что хотел свободы, — развел руками Истираль, покосившись на Ронину. Хозяйка не была против их разговора, поэтому он мог отвечать спокойно. — И давно? — Больше двадцати лет, — проронил Истираль, стараясь не выказать свою слабость. — Это часом не та разгромная кампания, после которой мы прекратили торговлю с северянами? — наморщил лоб Торигейд. — Наверное, она, — откликнулась магичка, мысленно что-то прикидывая. — Именно тогда нынешний король решил, что может вас прижучить, раз смог отогнать эльфов в самые дальние земли, почти к морю. — Да, нам срочно пришлось искать новых поставщиков продуктов. Сами видите, здесь ничего не растет… — гном развел руками, будто оправдывался. Он как раз эльфа не ненавидел. Он просто понимал. — Если вам нужна какая-то помощь, которая в моих силах… — предложила Ронина, взглянув на мастера сочувственным взглядом. Тот лишь махнул рукой. — Да как всегда. Сейчас ребята быстро составляют новый заказ. Надобно больше снадобий для женщин, почти пошесть какая-то. Что ни роды — так проблемы. У нас и так остался десяток детей на весь клан, теперь еще и новая напасть. Истираль крякнул, поперхнувшись воздухом. А ведь когда-то он серьезно считал, что гномы появляются прямиком из земли, из каких-то волшебных кристаллов. Быть может, потому, что сами гномы своих женщин берегли и не выпускали за пределы клановых городов. — Что смеешься, остроухий? — недобро прищурился Торигейд. — Я не смеюсь, — эльф опустил глаза. — Просто у нас ходили легенды… о том, что гномы появляются из камня. — Засунь себе свои легенды сам знаешь куда, — буркнула Ронина, закончившая обдумывать ситуацию. — Мастер Торигейд, я должна увидеть ваших рожениц, чтобы узнать, что с ними случилось. Возможно, это заразная болезнь или специальное колдовство. — Тебя я проведу, госпожа колдунья, а вот его… — гном неодобрительно прицокнул языком. — Он постоит за дверью, ему нельзя от меня далеко отходить. — Плохая идея тащить эльфа к женщинам, — заупрямился Торигейд. — У него есть светлая магия, возможно, он сможет их исцелить, — предложила магичка. — Я никогда не лечил гномов, — удивленно вскинулся Истираль. — Теперь будешь, — отрезала Ронина и зашагала за мастером Торигейдом по извилистому коридору. Эльфу ничего не оставалось, как идти следом. Он впервые оказался так глубоко под землей. Все те тайные ходы, по которым они бегали с Нилайей, теперь казались ему детской забавой. Масса камня просто давила, эльф морщился и почти не разглядывал дорогу. Да и все равно он никуда не мог сбежать благодаря ошейнику и парочке стражей, присоединившихся к ним, стоило только выйти за поворот от того самого маленького зала встреч. Коридоры освещались хитро приделанными факелами, а кое-где и сложной системой зеркал, ловящих слабые отблески света. Чем дальше они шли, тем чаще попадались зеленые светящиеся пятна мха на стенах, которые вместе с факелами освещали путь ничуть не хуже привычных Истиралю магических светильников. Воздух был относительно свежим, а чад от горящего масла быстро втягивался в вентиляцию, тоже наверняка разработанную мастерами, чтобы жители подгорного города не задыхались. Эльф шел быстро и чуть пригнувшись, боясь, что жители города начнут высказывать ему за все обиды своих предков, но… ничего не происходило. Никто не бросал в него камнями, никто ни разу не упрекнул в том, что он ушастый выродок, как порой любили некоторые. Ронина шла быстро, прикидывая свои возможности исцеления. Иногда она помогала некоторым гномкам, но зачастую те справлялись сами, будучи здоровыми и достаточно крепкими. Но то, что сказал ей мастер, настораживало. Она не знала, что именно стало причиной подобных смертельных исходов и не была к этому готова. Если бы Торигейд хотя бы предупредил ее до прихода, она могла бы… впрочем, наверняка гном не хотел говорить при лишних ушах. — Это дом Котлаи, она родила неделю назад, — Торигейд указал на почти незаметную дверь в стене и нажал на выпуклую завитушку. — И какой исход? — Ронине и Истиралю пришлось пригнуться, чтобы пройти в недлинный, но достаточно темный коридор, ведущий куда-то еще глубже, в самые недра подземного города. — Она жива, младенец болеет. Но она очень слаба и пока не может приступить даже к самой простой работе. И мы не знаем, выживут ли они оба, — мрачно буркнул гном, выходя вперед, благо ширина коридора позволяла развернуться. Вскоре к ним вышел гном помоложе, с темно-коричневыми волосами и минимумом украшений в бороде. Он недоверчиво покосился на Ронину и гневно взглянул на эльфа. — Что делает эта тварь в моем доме? — его рык потряс стены. Истираль сжался в комок, едва не падая на пол. Он ведь не хотел ничего дурного. — Ларинош, заткнись ради всех богов, — буркнул Торигейд. — Эта тварь — светлый маг, может помочь твоей жене и ребенку. Ты же хочешь, чтобы они были живы, а? — Я не позволю остроухому ублюдку лечить моего ребенка! — гном снял со стены секиру и демонстративно загородил проход. — Мастер Торигейд, пойдемте, я уверена, другие женщины захотят, чтобы их вылечили, — Ронина резко развернулась и протянула руку эльфу. — Пошли, Истираль, нам здесь не рады. Тот же вцепился в ее ладонь и судорожно стиснул, будто его уже резали той самой секирой. Да, он боялся. Боялся, что не выйдет из этих самых коридоров из-под толщи камня до конца своих дней. Боялся истеричного гнома, боялся неизвестного мора… и имел право бояться. — Простите, госпожа колдунья, я не знал, что это ваш… остроухий, — пробормотал Ларинош, опустив голову. Спорить с той, которая помогала им выжить всеми возможными способами, было не с руки. — Благодаря вашим зельям Котлаи еще жива. — Да, это мой эльф, и он теперь всюду будет ходить со мной, — процедила магичка и подошла ближе. — Так что, мы можем осмотреть твою жену? — Заходите, — Ларинош посторонился и стыдливо вернул секиру на законное место, а после пошагал за Торигейдом. Темный коридор сменился освещенным, дальше зазмеились проходы в разные части жилища, и Истираль не сразу понял, что давно уже находится в столь своеобразном гномьем доме. Лишь когда Торигейд открыл одну из дверей и пригласительно махнул рукой, позволяя им войти, он наконец осознал, что находится в жилом помещении. В небольшой относительно остальных виденным им помещений комнатке на кровати полулежала женщина, так сразу и не скажешь, что гномка. Исхудавшая, бледная, с кругами под глазами и тусклыми рыжими волосами. Она удивленно взглянула на пришедших мутными карими глазами, но ничего не сказала, лишь остановила взгляд на муже, дожидаясь его пояснений. — Котлаи, Торигейд привел госпожу колдунью, чтобы она тебя посмотрела, — пояснил Ларинош и опустил взгляд в пол. Ронина лишь кивнула и не стала тратить время на лишнюю болтовню. Она подошла к гномке, откинула одеяло, осмотрела исхудавшие, но все еще мощные ноги, а после деловито провела рукой над больной от макушки до пяток, сканируя заклинанием. Магичка долго хмурилась, будто не верила полученному результату. Истираль неловко переминался рядом с ноги на ногу, боясь даже лишний раз вдохнуть, поскольку он был жив лишь по милости Ронины и Торигейда, а ревнивый супруг больной мог его тут же зарубить на месте. И ему достаточно было широкого тесака, висящего на стене. Вообще, убранство гномьего жилища поразительно ему напоминало облагороженный склад оружия. На каждой стене висели или тесаки, или секиры, так что любой гном мог из любого угла достать оружие. Да все остальное у них было крепким, надежным, сделанным на века… Никакого изящества линий, никаких лишних украшений — крепкая прочная двуспальная кровать, такой же крепкий комод для вещей первой необходимости рядом с нею, с другой стороны — столик для ребенка, ручной работы и, скорее всего, сделан отцом. — Мастер Торигейд, вы в последнее время никак не связывались с другими темными магами? — холодно спросила Ронина, переведя взгляд на сжавшегося от такого предположения гнома. — Что вы, Ронина, как же можно? Мы с вами знакомы почти двести лет, еще сто лет с вами торговал мой отец, будь его посмертие радостным, а боги милостивыми… — На этой женщине проклятье, думаю, такое же на ребенке, — пояснила магичка, стараясь говорить как можно более убедительно. — Проклятье не мое, поскольку от моего все бы умирали быстро, но явно от темного мага, возможно, ведьмы, если таковые еще остались в нашем мире. Узнай, кто из твоих людей мог разозлить темного мага, а я пробую с этим что-то сделать. Ларинош, принесите ребенка, я хочу его увидеть. Гномы послушались. Торигейд выметнулся из спальни гномов так быстро, будто за ним гнались все мутировавшие волки из темного леса, а Ларинош вышел в соседний проход медленно, будто придавленный грузом ответственности. Вскоре он принес замотанного в пеленки тихого и какого-то вялого младенца. Он не кричал и не плакал, когда Ронина взяла его на руки и слегка покачала, просканировала и даже подняла на уровень глаз. — Удивительно, что он еще жив, — пробормотала магичка. — Принесите большое корыто теплой воды и приготовьте еще воду для матери. Не горячей, именно теплой. Если бы я знала… Она подумала несколько мгновений, а потом сунула ребенка замершему истуканом Истиралю, который от неожиданности подавился воздухом и закашлялся. — Смотри не урони, а то угробишь, — рыкнула Ронина. — Я знаю, как держать детей, — отмер он. Наедине, не считая болезной гномки, эльфу стало проще говорить. — Ах да, ты же счастливый отец семейства, — буркнула магичка и достала через портал какие-то лекарства. На ее лбу пролегла глубокая складка задумчивости. Она выставляла какие-то баночки из, судя по незнакомому шкафу, виднеющемуся в портале, своей комнаты и бормотала под нос ругательства в сторону неизвестного темного мага. — Это мой отец, — вдруг послышалось со стороны кровати. — Что? — Ронина вынула очередную склянку и придирчиво ее осмотрела. — Мой отец торговал в людском городе аккурат три месяца назад, — слабым, почти неслышным голосом проговорила Котлаи. — Именно с тех пор у нас начались проблемы у рожениц. Я не знаю, что там произошло, но он стал замкнутым, а теперь и вовсе не выходит из своего дома. Живет тем, что принесут соседи, забросил ремесло и резьбу по дереву. — Что ж, сначала вылечим вас, потом посмотрим остальных, а потом уже будем разбираться с вашим отцом. Я так понимаю, болеют только ваши родственники? — Наверное да, я точно не знаю, но в последнее время много женщин понесло. Мы радовались тому, что у нас наконец-то стали рождаться дети, ведь раньше как было — один ребенок на улицу и тому рады, а теперь почти в каждой семье ждут детей, все растят как своих… — Ну так, — буркнула Ронина, понимая, что и ее магия может быть хоть где-то полезной. Разговор прервался, поскольку Ларинош принес большое корыто и налил в него воды, парующей, но не слишком горячей. Ронина опустилась на корточки и потрогала воду пальцем, удовлетворенно хмыкнула и послала гнома греть воду дальше, а сама насыпала по щепотке трав из трех разных баночек и стала деловито перемешивать ладонью, приговаривая какое-то заклинание. Истираль держал в руках слишком спокойного ребенка и сам едва не задремал от тихого, убаюкивающего мотива. Котлаи и вовсе уснула, судя по равномерно вздымающейся груди в домашнем халате и прикрытым векам. — Не спи, давай ребенка, — потребовала магичка и забрала из рук зачарованного эльфа маленького гнома. Быстро стянула с него сухие тряпки, недовольно поцокала языком при виде белой, слишком бледной кожи, а потом медленно погрузила в воду так, чтобы у него снаружи осталось только лицо. Истираль как-то сонно отметил, что новорожденный все-таки мальчик, и остался стоять, глядя на процедуру. Он заметил что-то темное, заметавшееся в воде, окруженное деревянными стенками корыта и рвущееся к детскому тельцу, но сделать ничего не смог. Да и не хотел помешать. Закончилась процедура громким ревом младенца. Он стал розовым, задергал руками и ногами, сморщился, как самый древний старик, и попытался вывернуться из рук Ронины, но магичка держала крепко. — Один есть, — пробормотала она и замотала малыша в тряпки, даже не подумав вытирать. — Его бы покормить, но сначала нужно вылечить мать. С гномкой было и проще, и сложнее. Ронина вынесла ее сама в баню, выгнала мужчин, наказав эльфу присматривать за орущим ребенком, а отцу семейства не мешаться, и повторила процедуру уже в большой бочке с нагревателем, которую гномы приспособили для своих нужд. Истиралю хотелось бы взглянуть на эдакое чудо техники, он подозревал, что домашнюю бочку его хозяйка не придумала сама, а позаимствовала идею у гномов, но соваться к женщинам не стал. По завершении процедур Котлаи вышла пусть и бледноватая, но уже с появляющимся румянцем, попросила еды, а после взялась пеленать заново своего сына. Ларинош крутился рядом, заглядывая Ронине в рот, и готов был собственную секиру ей отдать за спасение жены и сына. Магичка лишь буркнула: «Потом сочтемся» и потребовала провести их к следующей больной. Дальше история повторилась. Всего проклятых оказалось четверо, и все они в той или иной мере были родственницами Лариноша или Котлаи. Ронина их таки вылечила, но попросила себе хоть какой обед, чем вызвала несказанное удивление Торигейда, который то появлялся, то испарялся, как призрак в неизвестном направлении. На самом деле он просто быстро передвигался по коридорам и тайным ходам, но со стороны все выглядело именно так. Ронина не хотела признаваться, что банально устала, но ее внешний вид и появившиеся круги под глазами выдали ее слабость. Все-таки она не каждый день снимала проклятья с восьми гномов, пусть даже четверо из них были детьми. Да и два портала таки выели часть ее резерва, а ведь еще предстояло вернуться домой, и не одной, а с эльфом в придачу. Истираль же потихоньку привык к тому, что гномы бросают на него настороженные взгляды, далекие от добрых и вежливых, но теперь же к ним относились со все большей приязнью. Всё же спасенные жизни стоили того, чтобы даже к ушастому относиться хотя бы нормально, если не хорошо. Он ел вместе с хозяйкой в одной из гномьих кухонь, куда их пустили по завершении лечения и после того, как все счастливые мужья высказали свою благодарность за помощь. Ронина ела быстро и как-то невесело, а эльф же деловито ковырял поданное блюдо, пытаясь понять, что именно туда намешано. По всему выходила картошка с мясом и травами, но ему не верилось, и он искал какой-то подвох. А после затянувшегося ужина Торигейд пришел на кухню в компании еще двух гномов. Один был явно загнанный и боящийся слово сказать, а второй держал его под руку так, словно тот собирался сбежать. Второй одет был побогаче и как-то более представительнее, что намекало на его должность при короле или же главенство в городе. — Вот этот… — более богатый гном тряхнул коричневой гривой, его множество косичек с колечками зазвенели. — Он попытался надуть темного мага. — Не знала, что такое возможно, — Ронина чуть не облизала тарелку, но все же повернулась к показанному гному. Тот оказался весь седой и трясущийся то ли от страха, то ли от проклятия. — Ныне темных магов мало, ему пришлось постараться, чтобы найти его. — Он сам меня нашел, — хрипло каркнул седой и едва не осел на пол. Ему подсунули стул и почти сбросили туда, Торигейд встал рядом так, чтобы удержать возможного беглеца. — И что же от вас хотел темный маг? — вопросительно приподняла бровь Ронина. — Хотел зачаровать оружие… Я мастер ковки, я могу выковать отличный меч, кинжал, секиру, булаву… Он хотел сделать вместе со мной волшебный меч. — Получилось? — Я не хотел прислуживать темному, о чем ему и сказал. Но он настаивал. Поэтому мне пришлось согласиться. Мы сделали меч из того металла, который принес маг. Но он оказался слишком хрупким и не выдержал испытаний. Маг решил, что я его обманул, я сказал, что боги не благоволят его неугодному делу. В итоге он меня проклял на каком-то чужом языке… — И ты даже не попытался украсть себе кусочек волшебного металла? — со знанием дела спросила Ронина. — Ну я… — гном замялся, но под гневным взглядом Торигейда сдался и опустил взгляд в пол. — Да, я взял себе самую малость на пробу. Хотел исследовать этот странный металл. Чтоб я, мастер ковки, и такого не видел! — Зря, — крякнул Торигейд и кивнул другому гному, а после повернулся к Ронине: — Госпожа колдунья, на нем есть проклятие? — Конечно, — буркнула та, едва взглянув на гномов. — И я его сниму. — Что мы вам будем должны? — нарушил тишину до сих пор не представившийся гном. — Пока не знаю, — развела руками Ронина, — детей и жен оставьте себе, мне они ни к чему. Возможно, мне понадобится что-то разработать из аппаратуры, но до этого пока рано. Главное — живите. А пока нагрейте ему баню. — Уж мы-то нагреем! — мрачно пообещал Торигейд. — Такую баню нагреем, чтоб весь был красным. — Кипяток мне не нужен, — отмахнулась магичка и встала из-за стола. За нею же подскочил и Истираль, боясь вякнуть что-то не то, поскольку он видел недобрые взгляды гномов на своего сородича. Но никакого злорадства он не чувствовал, скорее наоборот, волновался, как бы теперь Ронина не осерчала на него из-за случившегося. Бывало, хозяева вымещали злобу и усталость на своих рабах… Впрочем, его в бани не пустили, оставив караулить за дверью вместе с Торигейдом. Гном с ним не заговаривал, сам эльф тоже не считал нужным что-то говорить, поэтому все время ожидания они проторчали у двери молча, лишь зыркали друг на друга. На том и обошлось. По окончании лечения и снятия проклятия Ронина вышла бледная, отказалась от благодарностей, сгребла за руку эльфа и быстро открыла портал в башню, прямо в зал. Портал искрил и мигал, Истираль даже побоялся, что их размажет в пространстве, но обошлось. Он выпал на каменные плиты и едва успел подхватить уставшую магичку, но та лишь отмахнулась и потащилась наверх к себе — сил на новый портал у нее попросту не было. Все же снятие такого мощного проклятия ей далось с трудом. И теперь Ронина решала, стоит ли ей искать этого неизвестного мага или нужно о нем забыть. С одной стороны, они как бы не враги и конкурировать не должны, но с другой… маг покусился на ее помощников и, можно сказать, друзей, а это уже чревато проблемами. Сегодня гномы, а завтра к ней домой придет, будет требовать лес отдать за спасибо. Или вообще… породу улучшить захочет… с ее-то силой и возможностями любой дурак получит одаренного магией ребенка. Магичка сплюнула прямо на пол от такой мерзкой мысли и завалилась на кровать, даже не удосужившись запереть дверь. Все равно вездесущий эльф не сможет пройти в комнату без ее приказа, а больше бояться было некого.