Красавец и чудовище

С проклятым зельем было что-то не так. Ронина в который уже раз проверила список ингредиентов, температуру водяной бани и даже собственную печку, но зелье отказывалось работать. Капля, должная взрывать монолитные куски горной породы, равнодушно качалась на столе, окруженная силовым полем, не желая взрываться. Магичка ругалась, поминала всех богов и дьяволов, но ничего не получалось. Подобное с нею было еще во времена ученичества, но эти годы давно прошли. Эльф сидел в сторонке, колотил лечебное зелье, которое удавалось ему все лучше и лучше с каждым разом, и старался не попадаться под горячую руку. Хозяйка была не просто зла — она кипела яростью, ее сила струилась над столом и покрывала его темными завитками. Мана плескалась из ее резерва столь щедро, что эльф морщился от настолько сильной тьмы рядом с ним. Тьма буквально заполонила зал, отчего даже огонек в печи побледнел и стал казаться тусклым и далеким. — Какого дьявола вообще происходит? — рвала и метала Ронина, в который уже раз перебирая ингредиенты. — Все по списку, все строго до грамма, точнее, чем у королевского казначея. Ты! — она ткнула пальцем в сторону Истираля, и тот буквально подпрыгнул на стуле. — Ты ничего не менял? — Я даже не подходил к твоему столу, — почти обиженно ответил эльф. — Последнее, что я там брал — это вчера поставил на место твою ступку с растертой крапчаткой. И ты ее уже использовала, а ступку помыла. — Я помню, — отмахнулась магичка и снова стала проверять список. Она билась в невидимую стену — почему вчера зелье получилось ну просто загляденье, а сейчас мало того, что от воздуха стало темнеть и напитываться ее тьмой, так еще и потеряло свойства. Ронина постаралась взять себя в руки и снова отметила по порядку то, как она обычно готовила взрывчатые зелья на заказ гномам. Это был уже отлаженный механизм, сбоев ни разу не случалось. И вчерашняя партия вышла просто отличной. Так что же случилось сегодня? — Итак, солнцелик обыкновенный… — в который уже раз забормотала она. — Кстати, солнцелик у тебя уже закончился, — предупредил ее эльф, решив, что лучше сказать и получить люлей, чем не сказать и получить еще больших люлей. — Да, я взяла новую партию… погоди-ка… — магичка повернулась к полке и зашуршала баночками с травами. — Новая партия… постоянные мутации… солнцелик испортился! — для верности она открыла баночку с ярко-желтыми, блестящими даже после засушки цветами и принюхалась, пытаясь найти отличия от нормального цветка. — Странно, мне казалось, что это растение практически не мутирует, — Истираль подошел ближе, глядя на хозяйку с толикой опасения. — Он достаточно стабилен. — Как же меня это достало! — Ронина со звонким хлопком плюхнула баночку обратно на полку и обернулась к эльфу: — Как можно вообще работать, если все меняется так быстро? Что теперь делать? Она вернулась к столу и покачала в колбе остатки зелья. Оно уже налилось тьмой и теперь походило на чернила, только очень густые. — Ну что-то же совсем пошло не так… — Ронина подняла колбу на уровень глаз и покачала ею в воздухе, взбалтывая содержимое. И вот теперь произошло то, чего она так долго добивалась. Жидкость в колбе взбурлила за доли мгновения и, прежде чем магичка успела выкрикнуть заклинание щита, взорвалась, отбрасывая ее к стене. Осколки колбы вонзились ей в ладонь, а один из них врезался в лицо и пропорол щеку, отчего женщина взвыла. По руке и лицу заструилась тьма. Взрыв опрокинул стол со всем содержимым, которое теперь растекалось неаппетитной лужей по полу, и ошарашенного Истираля. Эльф кинулся к хозяйке, не знающей, за что хвататься — за руку или за лицо. — Жжется, собака! Дерьмо тролля, как же жжется! — Ронина попыталась исцелиться, но заклинание не помогло убрать жжение и боль, лишь вытолкнуло стеклянные осколки. — Давай я помогу, — эльф приподнял голову хозяйки, разглядывая ее пораженное лицо. В ране плескалась тьма. Он положил одну ладонь ей на лицо, а другой ухватил поврежденную руку и стал нашептывать светлое исцеление. Конечно, во всех книгах о магии всегда говорилось, что темных магов могут лечить только темные, а светлых — светлые, вот только никакого другого темного мага у них поблизости не имелось, а искать его было некогда. И, как ни странно, светлое исцеление подействовало лучше. Черная жидкость вытекла из ран, превратившись во что-то маслянистое, смешанное с кровью и осколками стекла. Раны затягивались плохо, сопротивлялись, но все же заживали. Ронина лишь шипела проклятия сквозь зубы, ни на кого не направленные, а потому не опасные. Эльф не обижался — каждый терпит боль, как может. Повезло еще, что она не светлая — на ту бы такая штука подействовала намного хуже, возможно, даже смертельно. Магичка подняла свою покалеченную руку и пошевелила пальцами. Чувствительность еще не вернулась, но хотя бы двигать ими она могла. А вот багровые уродливые шрамы на коже никак не желали сходить. — Что, я теперь стала еще краше, да? — она попыталась ухмыльнуться, но от боли смогла лишь скривиться. Как-то она слишком переоценила свои силы, стала самоуверенной и позабыла о том, что в этом лесу никто не в безопасности, даже она сама. — Ну… теперь тебя твой магистр не захочет, — с толикой грусти констатировал Истираль, вытирая с ее лица остатки черной жижи собственным рукавом. — Все настолько плохо? — Ронина подхватилась на ноги и пошатнулась — взрывом ее хорошо приложило об стену, но это поправимо, а вот лицо… Эльф придержал хозяйку за плечи, чтобы та не упала обратно. Он невольно ощутил тепло ее тела, запах какой-то химии и зелий, въевшийся в волосы, а еще какую-то странную беспомощность. Похоже, Ронина впервые доверилась кому-то, кроме себя, но сейчас даже не осознавала этого. Истираль тяжело вздохнул — сейчас он не знал, сочувствует ли он ей сам или же это действие ошейника, заставляющего симпатизировать хозяину во всех смыслах. Ошейники всегда делали рабство достаточно приемлемым для раба, подавляя бунты в зародыше еще на стадии мыслей. Они настолько меняли своего носителя, что эльф уже сам не знал, где он, а где магия ошейника, превращающая его в идеального раба для конкретного хозяина. — Я думаю, мы сможем что-то с ним сделать… когда-нибудь, — Истираль продолжал удерживать ее у стены, не давая сбежать и взглянуть в зеркало. Конечно же, у любой нормальной женщины где-то да были зеркала, но в башне он не нашел ни одного, а это означало, что Ронина или прячет зеркало в своей комнате, что весьма понятно — раньше оно ей больше нигде не было нужным — или же просто колдует зеркальную поверхность. Но сейчас ей не стоило видеть себя. — Когда-нибудь? — Ронина подняла руку и ощупала лицо, остановилась на бугрящемся шраме и болезненно поморщилась. Эльф качнул головой. Да, получившийся багровый рубец, разбежавшийся по всей щеке похожими на корни краями, никак ее не красил. И если раньше магичка была весьма привлекательной особой, то сейчас… теперь назвать ее красивой могли только любители чего-то оригинального или же он сам. Да, перед ним была все та же Ронина, только пострадавшая от собственного зелья. Он не видел перед собой страшную темную колдунью, скорее просто испуганную и растерянную женщину. — Можно попробовать поискать целителя, но я не уверен… — он запнулся на полуслове от сверкнувшего взгляда хозяйки. — Хах, не смеши меня! Никто не будет лечить отступницу, — фыркнула она и попытался отстраниться, наконец поняв, что такие объятья выглядят весьма пикантно. А еще нужно было убрать разлившиеся по полу остатки, чтобы и они не сдетонировали и не снесли всю башню к чертовой матери. — За хорошие деньги — будут, но не факт, что смогут. Если ты сама не знаешь, что за зелье получилось из неправильного солнцелика, то откуда это может знать целитель, который никогда не был в лесу? — Я узнаю, что это было за зелье, — решительно выпалила Ронина, оттолкнула руку эльфа и подошла к остаткам стола. Первым делом она уничтожила все следы разлившегося зелья. Насколько магичка поняла, произошел какой-то сбой, но сбой именно в той пробирке, которую она держала в руках. Остальное зелье потемнело, но оставалось таким же инертным, похожим на добываемую гномами нефть. Правда, нефть горела, а это взрывалось. Истираль опустился на корточки рядом, вытащил обрывки записей, пропитанных зельями, смешавшимися в сплошную бесполезную жижу, и понял, что это можно только уничтожить. Но хозяйка выхватила бумагу из его рук и навела мастерское очищение. Чернила при этом, как ни странно, остались целыми. Правда, толку от этих записей, рецепт зелья она знала на память. Дело было в другом. Эльф аккуратно собрал разлитые реактивы тряпкой, побаиваясь применять магию. Он подумал, что причиной всему стала как раз сгустившаяся от нервов магички тьма в зале. Если это так, то это зелье можно было взрывать направленным на него коротким магическим импульсом, всего лишь каплей силы. Но если нет, то любое его неосторожное движение могло повлечь за собой катастрофу, поскольку на полу была внушительная смешанная лужа, а не полколбы, как в руках у Ронины. И этого действительно хватило бы, чтобы взорвать башню и их обоих. К счастью, смесь оставалась инертной и в тряпке, и в тазике, который ему быстро наколдовала магичка, пытающаяся спасти свои записи. — Не выливай, — скомандовала она. — Вынесем на улицу и подожжем. Я хочу посмотреть, что будет. — Тебе мало? — скептически изогнул бровь эльф, но тут же заткнулся под взглядом хозяйки. Теперь она выглядела по-настоящему страшно. — Я должна найти причину случившегося. Чего бы мне это ни стоило. Вполне возможно, что из-за изменившегося состава растений те самые лечебные зелья станут ядом, а мне бы не хотелось отравить тех, кто может считаться моими друзьями. Поджигать решили из дома. Ронина наколдовала небольшую искру, выпустила через окно и тут же захлопнула створки. Дальнейшее они наблюдали уже через ее магический шар. Тазик просто разворотило, огненный вал сжег несколько деревьев и поутих, смоченный сколдованным небольшим водопадом. — Итак, это дерьмо срабатывает от магии, — констатировала Ронина. — Получается, я должна сообщить гномам, что пока больше не смогу сделать для них зелья из-за произошедшей мутации. Она решительно взялась за шар и вызвала мастера Торигейда. Гном пораженно охнул, увидев лицо своей благодетельницы, но тактично промолчал, зная, как обидчивы бывают маги. — Мастер Торигейд, прощу прощения за внеплановое беспокойство, — Ронина стерпела его сочувствующий взгляд, — но из-за мутации солнцелика я не смогу изготовить полную партию заказанного вами взрывчатого зелья. Сегодня произошел взрыв заготовки, чего не было никогда за мою практику… — она невольно коснулась лица и поморщилась. Стянутая шрамом кожа все еще болела. — Я понял, — коротко кивнул гном. — У вас не было никаких казусов с предыдущей партией зелья? — деловито спросила магичка. — Ничего такого, все работает как часы. — Тогда я завтра принесу вам лечебные зелья, как заказывали, хочу убедиться, что они на самом деле лечебные, — она неловко дернула плечом — не хотелось бы отравить гномов, — а также полученную вчера партию нормального взрывного зелья. — Жду завтра после обеда, — кивнул гном. — Могу сделать… маску… — неловко предложил он. Ронина поморщилась, но согласно кивнула. — Было бы очень любезно с вашей стороны. — Тогда завтра и мерки снимем, — Торигейд отвернулся, и Ронина погасила шар. Больше говорить им было не о чем. Она устало привалилась к новому, созданному из обломков старого столу и положила голову на руки, закрывая лицо. Как-то раньше Ронина не задумывалась о своей внешности. Да, она считалась привлекательной по меркам людей, поскольку у других рас идеалы красоты были совершенно другими. Но она никогда не думала об этом, будучи занята или наукой, или выживанием, а чаще всего два в одном… Истираль тихонько подошел сзади, но промолчал. Он хотел было напомнить Ронине об обеде, но слова застряли в горле. Пожалуй, сейчас ей ничего не полезет в горло после такого. И что делать в этом случае, он тоже не знал. Все, что мог, он уже сделал. Но Ронина все-таки была женщиной, и как всякая женщина, наверняка внимательно относилась к своей внешности. — Мы что-нибудь придумаем, — он положил ей руку на плечо, но магичка лишь слабо буркнула что-то вроде: «Пошел к черту». Эльф сделал вид, что не услышал, но поспешил отойти. Похоже, сегодняшний день не задался абсолютно.