Красавец и чудовище

К алхимику они выбрались лишь третьего дня, когда Ронина полностью упаковала все, что хотела продать или обменять. Часть ингредиентов пришлось собирать сразу же и заготавливать, чтобы они не потеряли свои свойства, часть у нее имелась в запасе, но все же магичка сочла, что этого недостаточно, и собирала все вместе с эльфом. Истираль удивлялся такой командной работе. Ронина ни разу не отправляла его наружу одного. Возможно, всему виной была клятва, данная ею Нилайе, но что-то ему подсказывало, что дело не только в ней, но и еще в чем-то другом. Скорее всего, магичке было банально одиноко, и она старалась, как могла, разбавить это одиночество эльфом, кем бы его ни считала. Сам Истираль не знал, кем она на самом деле видела его, но вела себя с ним уже не как с рабом, а он прекратил ее бесить одним своим видом. Ронина… смирилась с неожиданным напарником по несчастью? Или ей давно не хватало живой души, но признаться себе в этом она не хотела и старательно делала вид, что лишь покоряется просьбе подруги. Как бы там ни было, а это утро он отметил хорошим настроением, что было весьма удивительно после произошедших событий. И поскольку эльф решил, что никому не помешает, то при помывке завел старый мотив — древнюю песню, въевшуюся в душу. Песню о дружбе, любви и преданности. Проснувшаяся Ронина вышла из комнаты и уже хотела было заставить эльфа заткнуться в своей привычной манере, но прикусила язык. Его пение вдруг показалось ей странно мелодичным, чего раньше магичка не замечала. Это было странно, но она списала все на стресс, сильную нагрузку и постоянное использование резерва почти до донышка. Еще бы мозгу не захотеть расслабиться и послушать песню. Поэтому она проглотила заготовленный мат и спустилась вниз, чтобы добыть завтрак и еще раз проверить, все ли она собрала к алхимику. Лет сто назад она торговала с одной алхимичкой — Изольдой — которая держала лавку в одном небольшом городке, достаточно далеком от столицы и столичных магов, чтобы те закрывали глаза на некоторые вольности. Как магичка Изольда была никакой — даже самые простые заклинания ей не удавались или превращались в масштабные бедствия, осушая ее резерв досуха. Но алхимичка из нее вышла великолепная. Она слету узнавала растения и части животных, лишь мельком взглянув на них, и разбиралась в полезных минералах и солях. Но так уж вышло, что маги тоже смертны. Особенно столь слабые маги. И когда в королевстве в очередной раз бушевала пузырчатая лихорадка, Изольда умерла, спасая чужие жизни. С тех пор Ронина маялась, периодически находя тех, кому можно было продать ингредиенты, и так же периодически их теряя. Алхимики уезжали, умирали, их убивали, на них строчили доносы… Так прошло несколько десятков лет, пока она не познакомилась с Лоригом. Этот молодой подающий надежды маг оказался неблагонадежен в плане политики и больше предпочитал вино и женщин, чем угождение старцам из ордена, за что его и сослали с глаз долой почти к самой границе и достаточно близко к ее лесу в пограничный городок со смешным названием Ягодный. Ягод там Ронина ни разу не наблюдала, зато отлично знала суровый народец, привыкший выживать, полагаясь только на себя, свои мечи и заклинания, а не на помощь столичных магов или королевских солдат. Так что стукачей там было мало, а если кто и находился, то после доноса долго не жил. Ей нравился и этот алхимик, способный продать черту подковы, и местный портной с сапожником, не гнушающиеся продать темной отступнице куртку или сапоги, и многие другие жители городка. Ронина не сильно надоедала горожанам, понимая, что излишек темной магии рано или поздно все равно учуют орденские гады и заинтересуются, откуда это взялось на границе двух не самых дружных королевств, но все же иногда выбиралась. Не гномами едиными жить… В этот раз она открыла портал в свой любимый темный переулок ближе к вечеру, чтобы не сильно примелькаться народу, да и в сумерках особо никто не будет приглядываться, что за две темные фигуры шастают по улицам. Жители Ягодного были достаточно благоразумны, чтобы не вмешиваться в чужие дела. Истираль оглянулся, рассматривая новый для себя город. Фактически, он так нигде и не побывал в королевстве, кроме замка ордена магов и дома Нилайи. Она предпочитала посылать слуг и подручных, на крайний случай гонцов, а не ходить лично. Ронина же слуг не имела, что было весьма странно, а потому по всем знакомым ходила лично. Невысокие дома разделялись узкими улочками, по которым шли различные разумные. Он с удивлением отметил нескольких полукровок, вооруженных мечами и луками. Получается, здесь полукровки выживали намного лучше, чем в столице и близлежащих землях. Магичка потянула его за руку в сторону улочки с лавками и указала на лавку алхимика. Истираль кивнул и поудобнее перехватил мешок с заготовками, которые Ронина щедрой рукой выделила Лоригу. Ронина подошла к лавке, оглянулась в поисках любопытных глаз, никого не нашла и постучала условный стуком, а после вошла внутрь и посторонилась, давая возможность зайти эльфу. Она взглянула на стоящего за прилавком алхимика и улыбнулась, а после откинула капюшон. — Какие люди! — Лориг всплеснул руками, встречая магичку как родную сестру. — Только не говори мне, что ты полгода готовила все это — в жизни не поверю! Только тут он увидел ее шрам и запнулся, но после деликатно отвернулся, стараясь не показывать, что заметил появившееся уродство. — Не буду говорить. Истираль, дай товар, — скомандовала Ронина, желая замять неловкость, чтобы алхимик не обсуждал ее проблемы. Эльф подошел ближе и поставил на прилавок мешок, отчего деревянные полки затрещали. Он взглянул на моложавого алхимика, явно бывшего придворного лизоблюда, отметил свежую стрижку, какой-то слишком уж цепкий взгляд и довольно красивые черты лица. Такие мужчины нравятся женщинам отчего-то больше, чем простые парни. Но раз уж этот красавчик сидит здесь, значит, он чем-то не угодил в столице, иначе орден не выпустил бы его из своих цепких когтей. — Посмотрим, что ты тут насобирала, — алхимик зарылся в мешок и стал вынимать товары, попутно бросая любопытные взгляды на магичку и на ее спутника, но пока никак не комментируя прибавление в команде отшельницы. Ронина вытащила лист со списком и положила на прилавок. — Взамен мне нужно это, — она ткнула пальцем в список, обращая внимание Лорига на себя. — Кое-что совсем закончилось. Тот сначала закончил разбирать мешок, похвально прицокивая языком на особо ценных ингредиентах и рассматривая пучки с травами, мешочки с заготовленными листьями и цветами, семена растений в отдельных конвертах и банки с внутренностями всяких тварей. Похоже, устаревшие образцы Ронина успешно продавала. Истиралю надоело наблюдать, как алхимик хмыкает, цокает и чмокает, разглядывая товар, качает чернявой головой и сверкает слишком яркими для простого человека глазами цвета серебра, и он отвернулся, чтобы посмотреть на хозяйку. В широком плаще, слегка напряженная, держащая под одеждой щиты, Ронина казалась почему-то чертовски притягательной. Неожиданно Истираль представил, что под ее плащом больше ничего нет, и эта невероятная мысль вытеснила все остальные. Такая необычная фантазия посетила его впервые, и он смаковал ее на все лады, представляя фигуру хозяйки в меру своих скромных возможностей. Так уж вышло, что Ронина не показывалась без одежды, даже утром она выползала в своем неизменном толстом халате, завязанном на прочный пояс, лишь светила босыми ногами, если забывала надеть такие же толстые теплые тапки. И он ее прекрасно понимал — в тонкой обуви особо не походишь по каменным плитам пола, которые не прогреваются ни камином, ни магией. Но теперь ему оставалось лишь любоваться ее профилем и фигурой, пока она торговалась с алхимиком. Похоже, они не сошлись в цене некоторых ингредиентов, и каждый доказывал свою правоту, показывая, что предлагаемое оппонентом стоит меньше или больше необходимого. Наконец торг закончился. Лориг опустошил мешок, взял список и стал отмечать то, что у него имелось на данный момент. Кое-что он пообещал достать не ранее, чем через месяц, и Ронина попросила придержать все нужное до ее следующего прихода. Когда же алхимик выставил все заказанное на прилавок и сравнил стоимость, а магичка забрала остаток деньгами и пообещала принести еще кое-чего, если он добудет корни огневика остролистого, то Лориг окинул их обоих хитрым взглядом прищуренных глаз и спросил: — Где это ты успела разжиться влюбленным эльфом? — Влюбленным? — приподняла бровь Ронина, начисто игнорируя его любопытство. — Я не слепой, — усмехнулся алхимик и погрозил ей пальцем. — Я прекрасно вижу, как он на тебя смотрит. Так что признавайся, как ты сломила эту холодную скотину. — Я никого не ломала, все сделали до меня, — магичка покачала головой и оглянулась на Истираля, и правда странно смотрящего на нее. — Он мне достался даром и даже без просьб уже такой, какой есть. А что ты имел в виду, когда назвал его холодной скотиной? — Ронина, ты меня поражаешь! — всплеснул руками Лориг. — Неужели ты не сталкивалась со светлыми эльфами? Это надменные сволочи, которые мастерски вытирают о тебя ноги и смотрят на тебя так, словно ты кучка дерьма под их ногами. Они погрязли в своих фантазиях о свободе народа, а между тем их земли уже давно превратились в бесполезный придаток к нашему королевству. Чтобы влюбить в себя эльфа, нужно вылезти из шкуры, и то эти твари не оценят, — он горько усмехнулся, будто бы что-то вспомнил. — Лориг, только не говори мне, что тебе не дала эльфийка, — скорчила кислую мину Ронина. Ей не нравился этот разговор, но она не хотела обижать нужного человека. Алхимик был полезен, и ссориться с ним из-за различных взглядов на ушастый народ ей не хотелось. — Ага, — печально кивнул тот и снова повернулся к Истиралю, молча слушавшему разговор и сохраняющему каменное лицо. — Ты посмотри на него — с такими лицами они говорят, с ними же воюют и умирают, а еще с такими лицами они выслушивают слова любви. Ронина взглянула на замершего истуканом эльфа и покачала головой. — Ты обсуждаешь его, как скотину, а между тем он все слышит и прекрасно понимает. Истираль, не обижайся на моего друга, он слишком предвзят. Он не смог соблазнить только твою соплеменницу и ныне покойную королеву, за что и пошелестел сюда на задворки цивилизации. — Вообще-то меня сослали за не те политические взгляды, — деланно надулся алхимик. — Ага, ты слишком часто пялился на декольте ее величества, а после обсуждал ее формы с остальными прихлебателями, — фыркнула магичка и сгребла заново наполненный мешок. — В общем, через месяц или где-то около того я к тебе наведаюсь за остальным и принесу кое-что интересное. Кстати, будь осторожен с новым солнцеликом — он сменил свойства, так что для начала поэкспериментируй. — Я это учту, — кивнул Лориг. Магичка прихватила эльфа за руку и потянула на выход, а после завела за лавку и открыла портал. Оставаться в городе ей не хотелось, хоть она и выручила некоторую сумму денег, за которую можно было купить одежду взамен истрепавшейся. Но в столь позднее время портные уже закрыли свои лавки, а ждать до утра она не считала нужным. — Это правда? — спросила Ронина, стоило им перешагнуть портал. — Что именно? — уточнил эльф, преданно глядя на хозяйку. — То, что Лориг говорил о твоей расе. — Мы не считаем нужным показывать людям свои эмоции. Для эльфа честь умереть в бою и не вскрикнуть. Мы не стонем от боли, как люди. Но мы все чувствуем и переживаем внутри, вот здесь, — он коснулся груди ладонью рядом с сердцем. Магичка покачала головой и стала разбирать свои покупки. — Я имела в виду другое… ладно, я не буду морочить тебе голову. И так понятно, что ошейник ломает тебя… То, что ты чувствуешь — это не твои чувства, а магия Ушедших. Просто помни об этом и не поддавайся ей слишком сильно. Не хватало еще, чтобы ты по утрам пел мне серенады. Я ж и прибить могу спросонья… — она снова стала ворчать в своей привычной манере, болтая сама с собой. — Я уже не знаю, где заканчивается ошейник и остаюсь я сам, — признался Истираль, невольно коснувшись кончиками пальцев теплого металла на своей шее. Ошейник никак не отреагировал на эту вольность. — Ты знаешь, я подумывала, чтобы снять его, но просканировав тебя, поняла, что это невозможно, — Ронина расставляла на полке свои приобретения, стараясь не смотреть на эльфа. Ей было стыдно от своего бессилия. — Эта игрушка Ушедших уже срослась с твоим телом и пустила какие-то нити в твою шею, скорее всего, связавшись со спинным и головным мозгом. Так что я не смогу выдрать его, не убив тебя. Прости, но ты слишком долго в нем ходил. — Я знаю, — печально отозвался Истираль. — Когда-то я мечтал о свободе, и он меня бил за это. А потом он вообще вытравил из меня любые неугодные ему мысли. Теперь же он подстроил меня под тебя идеально и довольно быстро. Наверное, это потому, что ты достаточно сильна и твоя магия тоже частично питает его, — он снова погладил артефакт и подумал о том, что Ушедшие были теми еще извращенцами. Ну или же он неверно понял предназначение ошейника. — Ладно, давай не будем об этом. Я ослабила весь контроль, как только смогла, но большего я сделать не в силах, — Ронина наконец повернулась к Истиралю и взглянула ему прямо в глаза. Где-то там, в глубине этих зеленых глаз, еще плескалась надежда… но магичка не знала, надежда на что. То ли на новую жизнь, то ли на… взаимность. Но ни того ни другого она дать не могла. Пока не могла. — Большего мне и не нужно, — эльф поклонился и вышел, оставив ее наедине с грустными мыслями. Ронина печально треснула ладонью по столу, помянув детей дьявола. Когда-то, когда она еще была сопливой девчонкой, она мечтала о красавчике, по уши в нее влюбленном. Но потом выросла и поняла, что все мужики похотливые сволочи, норовящие залезть ей под юбку и презирающие ее разум. Теперь же ее мечта сбылась — у нее в руках полностью покорный, идеальный раб. Но никакого счастья от этого Ронина не испытывала. Сначала она считала его ходячей проблемой, способной убиться об ближайшее дерево или вступить в плотоядную слизь. Теперь же эльф стал просто полезен. Он просто был… и становился привычным, как стол, стул и полки с образцами. Он стал частью ее жизни, и это почему-то пугало Ронину больше всего. Она привыкла, привязалась и стала уязвимой. Через раба можно было очень больно ударить по ней, что никак не радовало. Пока что об Истирале знали только гномы и алхимик. Гномы болтать не будут, поскольку они не в ладах с людьми, а алхимик слишком в опале, чтобы к его болтовне кто-то прислушался. Но рано или поздно слухи пойдут. Они оба практически бессмертны и достаточно благоразумны, чтобы прожить очень долго. А значит, о них все равно будут болтать. Не хотелось бы, чтобы Истираля убили только для того, чтобы побольнее ужалить ее. И Ронина приняла решение. Она должна защитить этого несчастного не только, чтобы выполнить клятву, но и чтобы обезопасить свой тыл. А потому она проследила за тем, чтобы эльф остался в своей комнате, на время заперла его дверь щитом, чтобы тот не выбрался и не помешал колдовству, а после достала глубокую плошку и надрезала ладонь. Пожалуй, это займет почти всю ночь, но подобный амулет стоит того…