Красавец и чудовище

Истираль встал под теплые струи импровизированного душа из бочки и наклонил голову, чтобы вымыть волосы. От воды светлая шевелюра эльфа потемнела и прилипла к телу, но в данный момент его это не волновало. Утро начиналось не то чтобы так уж хорошо, учитывая приснившийся кошмар… остатки сна уже медленно выветривались из головы, превращаясь в смутные обрывки с погонями, орденскими магами, какими-то артефактами и попытками спасти сына… а еще Ронину. Как-то раньше хозяйка ему не снилась вовсе, да и вообще сны не запоминались. Дара видеть живые сны у него никогда не было, раньше Истираль считал себя воином и думал как воин. Старый добрый Истираль «до ошейника». Теперь же он непонятно что… Оставалось лишь стать пророком, да и то фиговым. Внезапно он представил Ронину в весьма пикантном виде без халата. Интересно, какая на самом деле у нее фигура? Под толстым халатом и в брючных костюмах сильно ее не рассмотришь, тем более что магичка предпочитала все свободное и не сковывающее движений. Понять-то ее можно, но фантазия рисовала ее то в платье, то в каком-то замысловатом пеньюаре на манер тех, которые так любила Нилайя, то и вовсе без ничего. И вот тут эльфу захотелось побиться головой об стену, поскольку он прекрасно понимал, что ошейник за каким-то чертом ускоряет события. И это ни к чему хорошему не приведет. Возможно, виной всему то, что они с Рониной постоянно вместе, возможно, отсутствие особо сложной работы и приказов, которые могла бы ему отдать магичка. Как еще один из вариантов — ошейник впечатлился силой Ронины и решил, что такая хозяйка его устраивает больше, чем малахольная Нилайя. Но как артефакт может что-то решить? Он с силой сжал виски, но это не помогло. Нет, Ронина не была ему отвратительна даже после травмы, но все же ошейник слишком форсировал события. Или же… это он сам их форсировал? Не ошейник, который всего лишь заставлял выполнять приказы и не отходить от хозяйского тела, а его собственные желания, тщательно задавливаемые и запихнутые на самое дно души? Привыкшее к частым ночным марафонам с Нилайей тело уже месяц с небольшим ничего не получало, а тут еще красивая женщина под боком… Правда, с мерзким характером, но что поделать. За неимением лучшего, как говорится… Эльф протянул руку и коснулся руны холода. Вода из теплой в момент стала ледяной, окатила его с ног до головы мощной струей и вымыла из головы все пошлые мысли. Он повернул рукоятку, перекрывая поток воды из портала прямиком из горной реки и подумал, что нужно себя хоть чем-то занять. Иначе может случиться что-то весьма странное и, возможно, неприятное. Он не знал, как Ронина отреагирует на возможные поползновения с его стороны. Хорошо, если просто пошлет к ограм на оргию, а если прибьет сгоряча? Сама-то магичка, похоже, полностью отдалась науке и соблюдала абсолютный целибат. Во всяком случае, ничего неприличного за нею он не заметил. Когда он уже высохший и переодетый в чистое спустился в зал, Ронина сидела за столом и хмуро разглядывала блюда с едой. В этот раз у графа были поджаренные хлебцы с вареньем и какой-то приятно пахнущий чай со специями, уже остывший, но все равно обещающий быть вкусным. Истираль присел на край стула, не понимая, чем вызвано недовольство хозяйки. Все глупые мысли тут же покинули его голову, когда он взглянул на ее осунувшееся лицо. Ронина была бледной, с темными кругами под глазами и слегка проявившимися мимическими морщинками. А уж запас ее маны резко сократился, что смог увидеть даже не слишком искушенный в магии эльф. Она молча подвинула к нему тарелку и так же молча стала есть свою порцию, даже не глядя на эльфа. Истираль решил, что колдовство хозяйки не его дело, поэтому тихо и медленно жевал, стараясь не издавать лишних звуков и вообще не отсвечивать. Лишь когда Ронина доела, она вытащила из кармана своей рубашки амулет — кроваво-красный камень на толстом шнурке — и протянула ему. Истираль дернулся, как от удара, понимая, что именно она подала. Амулет из крови, запрещенное колдовство, очень сильное, но тем не менее кропотливое. Он отрицательно покачал головой. — Я не могу это принять. В нашем мире магия крови запрещена… — А я не для того трахалась с ним всю ночь, чтобы ты сейчас нос воротил, — глухо проронила Ронина, глядя эльфу в глаза. — Поэтому бери и надевай. Это приказ. Пальцы эльфа сомкнулись на амулете. Кровавый камень, казалось, обжег кожу. Он неуверенно завязал шнурок на шее, чувствуя предательскую дрожь по всему телу. Теперь он точно такой же отступник, как и сама Ронина. Он принял колдовской дар из чужой крови, нарушил закон, подчинился хозяйке… — Кого ты убила, чтобы его сделать? — хрипло спросил он, стараясь не прислушиваться к прикосновению амулета, но не получалось. Кровавый камень слегка грел кожу на груди, отчего эльфу дико захотелось его снять — а ну как разогреется и обожжет его, поскольку он светлый? Но пока все было в порядке. — Никого, — буркнула Ронина, отвернувшись, — это моя кровь, из моих собственных вен. Если же ты хочешь, чтобы там была чужая, то иди и лови тварей сам, я сцежу кровь и заколдую. Но не сегодня. — Прости… — Истираль склонил голову. Магичка молча встала из-за стола и вышла, даже не превратив посуду в банку, как делала ранее. Эльф тоскливо смотрел ей в спину — шагала она медленно, так, словно резко постарела за ночь, будто растратила все свои силы… Он вытащил амулет из-за ворота рубашки и всмотрелся в камень. Да, это на самом деле была спрессованная и превращенная кровь, но… амулет оказался защитным. Плетения были так искусно подогнаны друг к другу, что эльф мог лишь поражаться. Похоже, такой или почти такой Ронина подарила Нилайе, когда она привела его сюда. И создание такого амулета действительно отняло у хозяйки очень много сил, иначе она бы уже обозвала его болваном или еще как-то. Но Ронина молча уходила вверх по лестнице, слегка сгорбившись, как настоящая старуха. Он подорвался с места и в два прыжка оказался рядом с магичкой на лестнице. Та лишь вяло отшатнулась, пропуская неугомонного эльфа, но он остановился и положил руки ей на плечи. — Ты прости меня, я не ожидал, что… будет такой подарок. И спасибо, — Истираль смотрел в ее потухшие глаза, пытаясь в них найти искорки той самой силы, но Ронина сейчас слишком ослабла. — Носи на здоровье, — пробормотала она. Видимо, ее сил не хватало даже на разговоры. — А я пойду спать. Постарайся найти себе занятие и не тревожить меня, пока я не проснусь. — Давай я тебя отнесу, — предложил эльф, понимая, что его пошлют по далекому адресу. Но Ронина лишь слабо качнула головой. — Как хочешь… Он счел это согласием и подхватил магичку на руки. Она казалась слишком легкой для своего роста, видимо, из-за уменьшения резерва и слабости. Втащив ее в комнату, эльф усадил Ронину на кровать и взялся снимать сапоги. Подобное он не раз проходил с Нилайей, вот только тогда он встречал ее после застолий и балов у местных придворных, где та, как представитель ордена магов, обязывалась присутствовать. Да и разувал ее пьяную, поскольку обычно после балов Нилайя с трудом приползала в состоянии полумертвого тела. Ну или же мастерски притворялась, поскольку ей ничего не стоило прочитать нужное заклинание от похмелья или же очистку крови… Эльф подумал, что Нилайя вполне могла притворяться в зюзю пьяной, да до такой степени, чтобы раб ее носил на руках, но для этого нужна была какая-то цель… Вызнать важную информацию? Выявить шпиона? Без проблем переговорить с кем-то из ордена магов так, чтобы это выглядело как дружеская попойка? Он поморщился, понимая, что маги всех использовали в каких-то своих играх. И его тоже. А вот Ронина была честной. Он прекрасно видел, что она устала, да и понятное дело, после создания такого артефакта нельзя остаться бодрой. Поэтому он молча стянул ее сапоги, в которых магичка, похоже, выходила за какой-то надобностью на улицу, поскольку к ним прилипла пара опавших листьев, а после подсунул ей под спину подушку и уселся рядом, глядя на нее сочувствующе и с толикой тревоги. — Все нормально, мне просто нужно отоспаться, — Ронина вяло махнула рукой, отсылая эльфа, но тот остался сидеть, как привязанный. Лишь скорчил печальную мордашку. — Можно я посижу рядом с тобой? Спорить с ним у магички не осталось никаких сил, поэтому она прикрыла глаза и указала рукой в сторону книжного шкафа. — Сиди, но только тихо. Возьми там книжку в коричневом переплете, почитай про магию крови, заодно узнаешь, почему она запрещена. Это поможет тебе избавиться от вбитых в голову прописных истин. А если будешь шуметь, я тебя выгоню и навсегда запрещу сюда заходить, — столь длинная речь утомила ее, и Ронина буквально отключилась, уронив голову на подушку. Истираль послушно взял книгу и уселся на табурет у окна, то и дело поглядывая на хозяйку. Помирать та явно не собиралась, просто провалилась в глубокий и крепкий сон. Так что тревожиться не о чем, но все же… ему не хотелось бросать ее в таком состоянии одну. Подумать только, а ведь она раньше как-то обходилась без помощи даже при сильном истощении. Ведь строила же как-то эту башню, напитывала заклинаниями, проводила опыты, создавала подобные артефакты… Эльф открыл книгу и отшатнулся — на первой же странице был нарисован некромант, поднимающий мертвеца из могилы, а само название отпугивало похлеще многих других. «Запрещенная магия — как это было на самом деле». Но дальше ужасов не оказалось. Никаких запретных заклинаний ему не попалось, зато книга повествовала об истории этой самой запрещенной магии. Оказывается, многие темные маги становились некромантами — поднимали оживших мертвецов, создавали нежить, зачаровывали животных, чтобы те даже мертвыми могли служить своему хозяину. Подобная близость к смерти всегда пугала всех тех, кто ее не имел, поэтому после очередного темного мага, собравшего армию мертвых, некромантию объявили вне закона, а всех детей, обладающих подобным даром, стали умерщвлять, порой весьма жестокими способами. Выжившие же мстили, как умели, что породило множество войн около трех тысяч лет назад, когда случился всплеск рождаемости магов смерти. История запрещенного колдовства оказалась столь увлекательна, что Истираль очнулся, лишь когда стало темнеть. Он читал весь день и почти прочел всю книгу, остался жалкий десяток страниц. Он узнал о том, что маги крови могут зачаровать кровь в теле любого живого существа, что тоже не понравилось светлым стихийным магам. Ведь если маг крови прикажет их собственной крови застыть в жилах, то она послушается, несмотря на все щиты и защитные заклинания. Лишь очень сильные магистры и архимаги могли им противостоять. Магов крови тоже почти уничтожили, низведя до единиц, разбросанных по миру и не имеющих ни достаточно знаний, ни возможности найти себе учителя, чтобы обрести могущество. Как справилась с этим Ронина, он не знал. Возможно, она была слишком хитрой, чтобы демонстрировать свои способности, и пользовалась сугубо стихиями и собственной магией, обманув магистра ордена и своих учителей. Но скорее всего, магией крови она стала заниматься уже здесь, в лесу, когда никто не мешал, не запрещал и не промывал ей мозг… Он таки дочитал книгу до конца при слабом сумеречном свете из окна и вернул ее на полку. Кое-что прояснилось, но все равно оставалось слишком много вопросов. О том, где Ронина этому всему научилась, как смогла добыть редкие книги, почему вообще доверилась ему… Истираль подошел к хозяйке и почти неощутимо положил ей ладонь на лоб. Ронина вздрогнула, но не проснулась, лишь вяло боднула его руку. Ее кожа оказалась сухой и прохладной, все еще слишком бледной по сравнению с нормой, но настолько сильное магическое истощение уже прошло. Эльф вышел из комнаты, решив, что и он для чего-то годится, кроме как переводить дармовые харчи, а потому спустился вниз и стал готовить из найденных ингредиентов специальный отвар, помогающий быстрее восстановиться. Почему Ронина не запасала подобные вещи в хозяйстве, он не знал. Возможно, считала, что ее резерва и так хватит, а возможно, просто ленилась или забывала. Вряд ли она не знала, как готовить простейшие зелья и отвары в случае полного истощения — этому обучают еще в первые годы, когда маг лишь начинает постигать великое искусство волшебства. Эльфы тоже готовили подобные зелья, вот только использовали для них травы, растущие сугубо в эльфийских лесах… в эльфийском лесу. Он обиженно фыркнул, вспоминая, что сейчас, вероятно, уже не существует его леса. Если все защитники погибли, то женщин и детей наверняка утащили в рабство. Полукровок ждала не менее печальная участь. Он не знал, чем же закончилась война. Да, в лесу еще кто-то был из его родичей, по словам Ронины, но кто и как там жил? Вдруг выживал, как дикое зверье, питаясь чем попало и растратив все достояние эльфийского общества, потеряв культуру, уважение к расе и богам, забыв все то, на чем воспитывались эльфы… Впрочем, он сам тоже не лучше. Потерял и культуру, и веру, и уважение к богам… Где эти боги, когда народ эльфов гибнет с каждым днем? Где все прославленные герои баллад, должные спасать своих возлюбленных? Где те, кто поможет ему? А хотя… ему уже ничто не поможет. Он навечно останется с ошейником и будет чьим-то рабом. Если не Ронины, так кого-то еще, долго ли умеючи произнести подчиняющую фразу и прижать свою руку к ошейнику… — Что ты делаешь? — тихий голос магички прервал его размышления. Истираль поднял руки, показывая свои самые мирные намерения. — Готовлю тебе отвар, чтобы ты быстрее восстановилась. — Ах да… — Ронина помассировала виски. Она уже немного выспалась и теперь зверски хотела есть — тело желало как можно быстрее восстановить резерв, а для этого нужно было получить энергию извне. — Спасибо, я как обычно о нем забыла. — Я с радостью буду готовить его тебе постоянно, чтобы ты не забывала, — согласился эльф. — Нет, слишком часто пить подобные вещи нельзя, — покачала головой магичка и принялась доставать ужин графа Силерина, подвинув его чашки. — Как раз сегодня тебе такой отвар не помешает, — Истираль поставил перед нею чашку с парующим травяным чаем. Магичка принюхалась, довольно кивнула и подсунула ему блюдо с рагу. — Да, сегодня тот самый день, когда отвар не помешает. Я тут кое-что подумала… — она вгрызлась в кусок мяса и довольно причмокнула, — так вот, мы можем создать для гномов амулеты от темной магии. На тот случай, если кто-то из них снова станет собачиться с магами. Гномы народ весьма темпераментный… — Что-то я не заметил, — Истираль взглянул на Ронину с толикой восхищения — она ела, как живой человек, получая удовольствие от еды, забывая вытереть сок и соус с подбородка, не сидела чопорно, как аристократы, двигалась, говорила, жила… Это на самом деле была жизнь, а не бесконечно следование бессмысленным правилам этикета. Кто сказал, что нельзя капнуть соусом на стол? Почему нельзя вытереть жирные пальцы о полотенце, а не о специальную салфетку, почему нужно ждать, пока первым сядет за стол старший представитель семьи? — Ты просто плохо их знаешь, — отмахнулась магичка. Она ела много и действительно получала удовольствие от рагу, от хорошо прожаренного мяса, от вкусных соусов и всего того, что обычно не лезет в глотку под взглядами множества снобов. — На самом деле гномы общительны, активны, весьма задорны… А уж какие песни они поют! Заслушаешься! — Мне уже начинать ревновать? — приподнял бровь эльф, копируя мимику самой Ронины, но она лишь фыркнула. — Глупости! Я обязана гномам жизнью здесь с относительным комфортом, я благодарна им за тонкие и очень сложные инструменты, а еще они дают мне часть своих запасов, хотя вообще не обязаны. Они действительно хороший народ. Я уверена, что будь я светлой, то неплохо общалась бы с вами, эльфами, и смогла бы вам помочь в случае нужды. И сейчас я бы с радостью делала зелья для вас, признай вы меня… — Они не… они никогда не признают темную, в том-то и беда, — вздохнул Истираль. — А теперь не признают и меня, поскольку я уже не могу считаться настоящим эльфом. Вот эта милая штука, — он провел рукой по ошейнику, — навсегда превратила меня в изгоя для собственного народа. И даже если я вернусь… я стану просто приспешником врага, которого быстро убьют. — Что ж… я тебя никуда не гоню, — усмехнулась Ронина. Морщинки на ее лице уже разгладились, а в глазах снова появился блеск. — Но так как мы с тобой теперь друг от друга никогда не избавимся, пока кто-то один не умрет, то будем выживать вдвоем. — Пока смерть не разлучит нас, — усмехнулся эльф, довольно глядя на магичку. Он сам и забыл о своей порции, радуясь тому, что она уже почти здорова и в обычном своем состоянии. — Хорошо, я буду помогать тебе с амулетами, только скажешь, что нужно делать. — Всенепременно, — Ронина достала очередной лист бумаги (похоже, она планомерно опустошала какую-то бумажную мастерскую) и взялась чертить свои формулы. — Смотри внимательно и запоминай…