Красавец и чудовище

Следующие два дня прошли в напряженном ожидании. Поиски лича ничего не давали, хотя он уже прибег ко всем возможным способам добычи информации. Отряды нежити ловили всех магов, причастных к ордену, и даже одиночек, кое-где найденных на просторах государства. Морозы не уменьшались, центральная часть Северного материка превратилась в сплошной ковер из снега. Что творилось в полностью замороженных северных королевствах, оставалось загадкой. Но учитывая то, что их армии так и не перешли границу, проблем у северян хватало. Ронина не хотела думать о Нилайе, но бывшая подруга сама лезла на ум. К тому же Рай унаследовал черты обоих родителей и своим присутствием постоянно напоминал о матери. Магичка была бы рада куда-то деть мелкого с глаз долой, но куда уж теперь… Рай цеплялся за Истираля, как за самое близкое существо, хотя она сомневалась, что в таком возрасте малыш понимал, что эльф — его родной отец. Скорее просто лип к тому, кто к нему относился чуть лучше, чем к собаке. Зашуганный, тихий и совершенно незаметный пацан не спешил раскрываться, предпочитая прятаться где-то по углам, играть со слизнем и периодически подходить к Ронине за едой. Почему мелкий решил, что она главная кормилица, магичка не знала, но поняла, что придется соответствовать. В остальном же все заботы о ребенке легли на плечи Истираля, чтобы тот не расслаблялся. Впрочем, эльф не жаловался, так как сам обещал присматривать за сыном и защищать его, а обещания, данные темным магам, следовало выполнять. Буря разразилась вечером третьего дня, когда Ронина уже решила, что ее выходка может остаться безнаказанной. Мощный одновременный удар по защите башни и по границе заставил магичку содрогнуться и расплескать почти готовое укрепляющее зелье, которое она варила для Рая, поскольку мелкий казался ей все еще больным после пребывания в ордене. Коричневая лужа потекла по полу от толчка. Казалось, что сама башня зашаталась, хотя землетрясений в этой части света никогда не было. Истираль подскочил на месте, понимая, что случившееся никак не могло быть колдовством хозяйки, поскольку та была удивлена не меньше его самого. — Кажется, магистр пришел забрать должок, — хмуро буркнула магичка, уничтожая лужу во избежание смешения магии и алхимии. Не хватало еще получить какую-то дрянь прямо в доме. Она на всякий случай усилила щиты на башне и ее обитателях, хотя понимала, что это ненадолго. Если потягаться с самим Эридусом еще можно было, то со всеми остатками магов ей было уже не справиться даже вместе с эльфом. А удар такой силы могли нанести только сообща, одиночки не смогли бы даже дотянуться до ее башни. Ронина достала шар и недовольно положила его на стол. Она примерно представляла, что увидит на границе со своим лесом, но ей отчаянно не хотелось этого видеть. Магистру понадобились они все для чего-то. Как вариант — для борьбы с личем, который так и не собирался покидать столицу. Иллюзорная проекция с шара показала магистра, облаченного в походный костюм темного, возможно, черного цвета, и пару десятков магов, исступленно пытающихся пробиться через границу. Их силовые потоки, огонь и светлая магия скользили по призрачной границе, освещая деревья и мечущихся в панике животных, но пока еще не пробивали защиту. — Почувствовала, значит, — процедил сквозь зубы магистр, даже не глядя в ее сторону. — Отдавай ребенка, ты, темное отродье! — От отродья слышу, — холодно отрезала Ронина. — Кто подселил ребенку мутировавшего глиста? Я, что ли? — Так ты нашла мой подарочек? — магистр наконец соизволил повернуться к ним, и Истираль невольно отшатнулся. В глазах немолодого мужчины плескалась самая настоящая тьма. Ронина же это зрелище перенесла спокойно, словно никаких перемен в Эридусе не заметила. — Увы, я сожгла его в печке. Мне он не понравился. Больно мальчишку быстро жрал, — она пожала плечами и отвернулась. — Выходи, воровка, и сразись как положено! — громыхнул порядком уставший от ее равнодушия магистр. — Нечестивая тварь! — Как положено — это в одиночку против двух десятков магов во главе с магистром? Как романтично, а главное — честно, не находишь? — ухмыльнулась Ронина, показав выступившие клыки. — Вы, светлые, такие же светлые, как и я. Ваш свет уже давно превратился в тьму, а все ваши добрые помыслы прикрывают самую настоящую грязь и мерзость. — Хватит болтать! — выкрикнул магистр. — Поговоришь, когда я до тебя доберусь, воровка! — Так-так, — послышалось позади магов, и все невольно повернулись туда. Самые молодые маги даже прекратили атаковать границу и опустили руки. — Вор называет воровкой женщину, забравшую своего ребенка. Как мило! Позади магов стоял лич собственной персоной, а за ним появился внушительный отряд нежити, заполненной некроэнергией под завязку. Над маленькой армией летало несколько темных теней монстров. — Как ты, темная тварь, смеешь называть меня вором? — тут же сменил ориентир Эридус. Ронина тихо фыркнула, понимая, что все так просто не обойдется. — Ну, а что я еще могу сказать о человеке, который похитил Длань Бога? Артефакт, способный открывать порталы в другие миры. Хочешь сказать, не он болтается у тебя на шее и манит меня? — лич усмехнулся как-то особенно, его лицо исказила гримаса почти боли, а в глазах вспыхнул синий огонь, превращая лицо в гротескную маску. — Так вот что сталось с тем дураком… Я думал, ты сдох, — Эридус поморщился. — Да, я сдох. И как видишь, перешел на другую ступень бытия. Но ты попытался открыть портал куда-то и, когда активировал артефакт, возродил меня к жизни. Увы, у тебя не хватило силенок даже на краткий переход. Ты — жалкий червь, даже не способный понять, что за чудо в твоих руках! Ронина задумчиво грызла коготь, стараясь успокоить свои нервы. Ситуация накалялась, и она не знала, выживут ли они все после драки лича с магистром. И она сомневалась, что даже если и выживут, то ее лес уцелеет. А терять все нажитое за долгие годы ей сильно не хотелось. Магичка лихорадочно обдумывала ситуацию и понимала, что как ни крути, а им все равно крышка. Во время магического сражения они могут пробить границу, граница вытащит из нее все силы, и она будет готовым трофеем для победителя. Хорошо, если победит лич и просто зарежет ее, чтобы не мешалась под ногами, или же сожжет своим пламенем и обратит в такую же нежить. А если победит Эридус со своими прихвостнями? Тогда у нее будет одна дорога — восстанавливать популяцию магов, сидя в ошейнике где-нибудь в каземате. Подобной участи ни себе, ни кому-то еще магичка не желала. Никто не заслужил такой жизни, даже не жизни, а существования. Да та же Нилайя заслуживала большего, кем бы она ни была на самом деле и что бы из себя ни корчила. И Ронина решилась. Пока маги перекидывались оскорблениями и еще только редкими силовыми плюхами, она поднялась в свою комнату и принесла большую толстую книгу в черной обложке. Истираль раньше такой никогда не видел, поэтому очень удивился. Но судя по тому, как благоговейно магичка ее держала, книга была ценной и очень важной. — Ты, — ее палец ткнулся в направлении дернувшегося слизня, — следишь за ребенком. В случае чего спрячетесь в подвал, там надежная защита. Слизень обернулся вокруг запаниковавшего эльфенка, но магичке уже было не до них. — А ты, — она кивнула Истиралю, — пойдешь со мной. И что бы ни случилось, не прерывай ритуал. Я постараюсь укрепить нашу границу и наш дом. — Каким образом? — тихо спросил эльф, но Ронина не ответила, направившись к выходу из башни. И лишь когда она вышла наружу и плотно заперла ворота, наложив на них еще один слой щитов, соизволила сказать: — Магистр с этим личем разнесут нашу границу своей битвой. Кто бы ни победил, мы не жильцы в этом мире. Чем больше они будут долбить границу, тем больше она станет тянуть из меня силы, чтобы закрывать бреши, — Ронина вывела Истираля за башню на небольшую площадку, так и не ставшую ни огородом, ни полигоном для испытаний. — Если победит лич, то просто нас убьет, чтобы мы не путались под ногами. Если победит магистр, нам будет полная крышка. Они заберут и меня, и тебя, и Рая. Я же хочу поставить собственный источник, чтобы граница пила из него и… выжили хотя бы вы. — Ты… собираешься умереть, чтобы спасти нас? — пораженно выдохнул Истираль и вцепился в книгу. — Не смей! Мы того не стоим! — Заткнись и делай то, что я скажу, — холодно приказала Ронина, и он отступил, понимая, что магичка все равно поступит так, как решила. — Так у вас будут хоть какие-то шансы. Ты уже неплохой маг и сможешь обучить сына. У тебя будут все мои материалы, книги и заметки. Башня уже частично завязана на тебя, так что рухнуть не должна. Вы сможете общаться с гномами. А теперь отойди. Эльф послушно сделал несколько шагов назад, выпустив из похолодевших рук корешок книги. Подумать только, его хозяйка оказалась способна пожертвовать своей жизнью ради того, чтобы они с сыном смогли продолжить свое существование. Хотя ей ничего не стоило приказать ему зачитать нужное заклинание. Ронина знала, что мужчины гибли после становления источника сразу, а у женщин еще было какое-то время до смерти. Часы, дни, месяцы… что-то же она задумала… Тем временем Ронина отыскала нужную страницу и взялась зачитывать заклинание, громко, четко и торжественно, будто представляла короля, а не шла на смерть. Граница содрогалась от участившихся ударов. Теперь по ней лупили и маги, и магистр, а лич даже если и пытался не задевать границу, то у него плохо получалось. Щиты трещали, из-за чего эльф подумал, что вот-вот к ним вломятся маги, желающие мести. И силы. И власти… хоть над кем-то, раз уж они потеряли власть и целое королевство. Думать о том, что стало с голодными, замерзшими и израненными в боях людьми, ему не хотелось. Людей он не жалел, люди не сделали ему ничего хорошего. Но вот что будет с ними самими, Истираля все же волновало. Книга взлетела из рук Ронины и повисла в воздухе. Вокруг магички появились завихрения, чем-то похожие на маленькие, еще пока формирующиеся смерчи, не опасные, но уже довольно странные. Голос Ронины стал громче и чуть грубее от напряжения, по ее лицу тек пот, несмотря на то что воздух становился все холоднее и холоднее, словно бы она выпивала силу из самого леса. Или же это лес тянул силу из нее? Все это продолжалось мучительно долгие минуты, слипшиеся в одно сплошное сейчас, а потом вдруг резко вздыбилась земля за спиной Ронины, выбрасывая в воздух черную густую смесь, похожую на результат их опытов с взрывчатым зельем. Только эта смесь не падала на землю, а впитывалась в границу, теперь четко видимую в небе над них головами. От вражеских заклинаний граница светилась всеми цветами радуги, переливалась и грозилась лопнуть, но теперь, с появлением настоящего источника темной магии, она укрепилась. Небо потемнело, как и должно быть ночью, стало непроницаемо черным, ни единой звездочки не увидишь. А сила тьмы прошелестела по лесу с ветром, заделывая бреши в границе, защищая обитателей леса от враждебной магии и ударов извне. Граница полностью закрылась, отрезая этот крохотный кусочек от остального мира и превращая его в настоящий маленький уютный мирок. Резко потеплело. Истираль даже не понял, что замерз, как щенок, и лишь когда руки и нос закололо, он вдруг осознал, что снова стало тепло и даже слегка жарковато. Ветер стих, могучий черный источник, похожий на огромный гейзер, равномерно бил в воздух, отдавая магию границе и лесу. А Ронина выронила из рук книжку и закашлялась. Болезненно, натужно, выплевывая черные комочки крови на землю. — Вот и все, — прохрипела она, сплюнув кровь. — Теперь вы защищены. Теперь вы в безопасности. — А ты? — Истираль сорвался с места и усадил магичку на землю, понимая, что обычное исцеление здесь бесполезно. Она выложилась на полную и отдала свои жизненные силы. Теперь ее тело разрушалось, пусть не так стремительно, как тела магов-мужчин, но все же она вскоре должна была умереть. — А я хочу провести последний в своей жизни эксперимент, — вдруг совершенно сумасшедше ухмыльнулась магичка. По ее губам потекла черная кровь, в глазах заклубилась тьма. — Я все равно уже труп, так что не откажи в милости выполнить последнюю волю умирающей. Телепортируй сюда ошейник. Быстро! От громкого приказа Истираль чуть не подпрыгнул сидя и поспешил открыть портал. Да, он тренировался потихоньку, но то так, детские шалости по сравнению с тем, чего от него хотела Ронина. Вытащить предмет по указке он еще не мог, поэтому постарался вспомнить, в каком именно сундуке Ронина хранила свои драгоценные артефакты. И когда открыл небольшой портал, в который смогла бы пролезть только кошка или слизень, то был вынужден скрутиться в три погибели, чтобы достать через него рукой ошейник. Ронина не мешала, она следила за действиями эльфа и медленно кивала, роняя капли крови на землю. На самом деле ей давно хотелось проверить их теорию, но то времени не было, то возможности, а теперь… теперь отступать было некуда. Она все равно не жилец в любом случае, так почему бы не поставить опыт на самой себе? В конце концов она умрет, ошейник свалится с мертвого тела, и все закончится. Истираль держал светящийся в темноте ошейник с открытым пазом, боясь даже подумать о том, что именно они делают. Точно что-то неправильное и не так, как делали Ушедшие. Но ослушаться приказа он не мог. — Надень его на меня, — Ронина взглянула на эльфа и поморщилась — тот был слишком шокирован происходящим. — Быстро! И произнеси ритуальную фразу, дотронувшись пальцем до крайней руны справа. Она закашлялась, выплевывая большой кровавый комок, и умолкла, теряя силы. Жизнь стремительно утекала из тела, магичка это чувствовала так, словно бы где-то в голове тихонько шел обратный отсчет. Еще немного — и часики остановятся, замрут навечно. Истираль дрогнувшими руками защелкнул на шее хозяйки ошейник. Все случившееся казалось ему неправильным, каким-то фарсом. Чем-то таким, чего происходить вообще не должно. Но тем не менее оно происходило. Он неуверенно положил руку на ошейник, касаясь нужной руны указательным пальцем и боясь поверить в то, что собственноручно делает это с живым разумным существом. Что уподобился работорговцам, желающим заполучить еще одну безделицу и продать подороже на рынке. Но его собственный ошейник ожег кожу, заставляя выполнить приказ. И непослушные губы разлепились, чтобы произнести заветные слова: — Ты моя навечно… Тело Ронины скрутила судорога. Она захрипела от боли, казалось, будто все внутренности превратились в кашу, а собственный позвоночник пытался вырваться из спины. Магичка заскребла когтями по земле, пытаясь унять боль. Опыт определенно удался — ошейник действительно подчинял тело раба, проникая в нервную систему. Пока что спрятанные в нем плетения лишь нагло врывались в мозг, заставляя ее тонуть в огромном океане боли. К тому же поврежденное тело реагировало явно не так, как нужно было ошейнику, что превратило ритуал в весьма изощренную пытку. — Если бы ты хотела умереть побыстрее, могла бы выйти наружу, — вздохнул Истираль и поднял Ронину на руки. Он не знал, что с нею делать — если понесет в башню, то невольно попадется на глаза Раю. И бедному ребенку добавится травм. Ему хватило опытов в замке магов, чтобы еще и видеть настолько тяжелую и мучительную смерть. Ронина лишь слабо захрипела в ответ на это. Где-то далеко-далеко, словно бы в другом мире, послышался гул, земля слабо дрогнула. Граница заколебалась, но выдержала. Что происходило там, снаружи, Истираль мог только догадываться, но знал, что ничего хорошего. Земля под ногами мелко дрожала, будто бы он стоял не на ровном грунте, а на дощатой палубе корабля, плывущего в неспокойном море. Истираль донес Ронину до входа и уселся на пороге. Он обнял магичку, понимая, что все равно не сможет ничего сделать и ничем помочь. Он выполнил все, чего она пожелала. И даже надел ей этот проклятый ошейник, будь он неладен. Теперь оставалось только ждать и позволить ей спокойно умереть. Дрожь под ногами постепенно стихла. Лесные обитатели где-то попрятались, поэтому возле башни царила тишина, до того страшная и невероятная, что эльфу показалось, будто он совершенно ничего не слышит. И чтобы проверить слух, он тихонько затянул старинный мотив. Руны на ошейнике Ронины засветились. Сначала они были бледными и едва заметными, но свечение все разгоралось и в конце концов стало таким ярким, что эльф невольно прикрыл глаза. Его собственный ошейник тоже сиял каким-то странным золотистым светом, будто бы желая утихомирить ошейник магички. Скорее всего, два артефакта стали как-то взаимодействовать между собой, но что стало тому причиной — близкий контакт или же случайные слова из песни о свободе и воле, он не знал. Мог лишь прислушиваться к новым, каким-то странным ощущениям. Истираль чувствовал боль Ронины, но как-будто издалека, не как свою, а как что-то дальнее, но важное. И он хотел, чтобы этой боли не было. Чтобы она встала, выругалась всеми способами сношения огров и приказала вырезать нормальный артефакт, а не какую-то дрянь. Чтобы снова читала мелкому Раю способы варки лечебных зелий. Чтобы ходила с ним по лесу и собирала свои ядовитые грибы на отраву. Чтобы… все было по-прежнему, как всегда. Как он привык… Сияние стало невыносимым даже с закрытыми глазами, а после полыхнуло так ярко, будто бы желало осветить весь лес. Яркий слепящий белый свет впитался в источник, прошелся по башне, рассеялся по лесу и достиг самой границы, идущей прямо над верхушками деревьев. А после стих, словно бы ничего и не было. Истираль с трудом открыл глаза, но ничего не увидел. Он попытался зажечь светляка и только тогда смог разглядеть лежащую на его коленях магичку. Бледную, с окровавленным ртом и кровавыми дорожками из глаз. Эльф приложил пальцы к ее шее и удовлетворенно вздохнул — слабый пульс все еще ощущался. Он открыл ворота башни и внес магичку внутрь, справедливо полагая, что сидеть в кромешной темноте на улице для них не лучший выход. А после проверил перепуганного хнычущего Рая и наказал тому следить за Рониной, надеясь, что ребенок его поймет. Это должно было хоть как-то отвлечь от ужаса парнишку и заставить чувствовать ответственность за чужую жизнь. И одновременно давало время приготовить пару порций лечебного зелья и попытаться воспользоваться исцелением. Вдруг да поможет.