Мятный Носорог.

Я выскочила на улицу и смахивая с лица волосы, понеслась вперед, быстро переставляя ноги, чувствуя, как паника вновь настигает меня. Когда я слышала слова одноклассников, друзей, знакомых о разводе их родителей, мне казалось, что это не так ужасно. Любовь имеет свойство изнашиваться, зачем продолжать жить дальше, если это только в тягость, зачем продолжать заниматься самообманом? Но теперь, когда эта беда постучалась в дверь нашего уютного, пусть не идеального домашнего очага, мои рациональные, правильные и логические мысли улетучились, оставив место не желаниям смирится с этим, с этой ужасной действительностью. Я чувствовала себя, как маленький ребенок, которого обидели, и он зол на весь мир. В душе моей заиграл эгоизм, почему именно мои родители разводятся, они не знают, что у меня важный период в жизни, а они так меня подставляют, указывая мне на упакованные коробки!? Разве так поступают родители, берут и рушат все? Даже не обговорив со мной? Я что, ненужное звено, мое мнение не учитывается!? Я остановилась поодаль фонаря, прикладывая руку ко лбу и тяжело дыша, пытаясь унять дрожь в теле и подступающие к горлу отвратительные, пропитанные эгоизмом богатого ребенка, прихоти. Машины проносились мимо меня, освещая мое лицо, по которому размазалась тушь, а волосы давно стали дыбом, от беготни и порыва ветра, который поднялся как назло, пронизывая мое тело под легкой одеждой, заставляя меня злиться и раздражаться еще сильнее. Я взвыла и затопала на месте, косточки на голеностопе заныли, знаете, как после того, как вы спрыгиваете с высокой платформы, резко приземляясь, именно эта боль заставила меня остановиться и просто заплакать, выливая из себя всю злобу, обиду и досаду. Иногда, когда я перематываю те моменты с родителями, те редкие вылазки, поездки, я понимаю, что не зря я видела дискомфорт между отцом и мамой, словно, что-то не давало им расслабиться. Но разве могли они, глядя в глаза милого ребенка, на его улыбку переступить через меня, сделать так, как им хочется, задавая ребенку много вопросов и непонятного досадного чувства в груди? Нет, они жили в сказке, созданной для меня. Теперь же, я выросла, я могу понять, осудить их с высоты прожитых с ними лет, проведенных с ними часов, разгадать то чувство, что не давало думать мне, что вот, идеальная семья, никаких погрешностей. Я шла вперед не реагируя на пошлые ухмылки проезжающих стариков, на громкие крики с небоскребов, где веселилась золотая молодежь, я не видела даже того, как я прошла мимо остановившегося Гарри, я лишь почувствовала, как кто-то схватил меня за руку и прижал к себе, я ощутила мягкий, вкусно пахнущий материал пальто, по которому снова потекли слезы, а руки обвили талию парня. Не знаю, сколько мы так стояли, но его голос выдернул меня из туманных дум: - Кто тебя обидел? Скажи мне, только не плачь, у меня сердце разрывается! – он поцеловал меня в макушку и слегка отодвинулся, доставая платок и вытирая мое намокшее лицо, которое опухло от слез. – Ну, скажи мне, не молчи… Я набрала в легкие холодного, лондонского воздуха, который был пропитан лимонным запахом шедшим от Гарри: - Мама собирает вещи, точнее уже собрала, - начала я, Гарри закусил губу, не отрываясь смотря мне в глаза. – Ее нет дома, папа сказал… Я снова заплакала, чувствуя, как слова стали комом, а новый прилив чувств заполняет меня, мешая шевелиться языку во рту, отнимая возможность шевелиться. - Я вижу тебе тяжело, пошли домой, тут холодно, а ты распаренная и раздетая, если захочешь, потом мне все расскажешь, хорошо? - он взял мое лицо в свои руки и улыбнулся той улыбкой, которая поддерживала меня всегда, внутри на минуту что-то дернулось, заставляя меня слегка улыбнуться, я кивнула и закрыла глаза. Гарри слегка поцеловал меня в щеку и взяв за руку, повел меня по знакомым улицам, к блистающему в ночи Лондона отелю. Мы шли в полной тишине, Гарри молчал, я не виню его, наверное, если ко мне пришел бы человек в таком состоянии, лучшее чтобы я предложила успокоится и выпить чего-нибудь, думаю, каждый из нас с трудом смог бы найти слова. Гарри приобнял меня за плечи ободряюще улыбнувшись. Я понемногу успокоилась, поудобнее устраиваясь на кровати, кутаясь в плед, проверяя пропущенные звонки на сотовом, ни одного, ты даже не позвонила мне, я в порыве злости откинула телефон подальше, он едва не соскользнул с кровати, но Гарри подхватил его одной рукой, кидая рядом со мной, на подушки, он протянул мне чашку горячего шоколада: - Техника не виновата, я принес тебе то, что ты любишь, - я взяла чашку и втянула носом запах моего живительного в эту ночь напитка. Гарри увидев, что угощение пришлось мне по вкусу, достал из кармана пачку шоколадного драже, я растянула перепачканные губы в шоколаде, в детской улыбке, он засмеялся. - Ты всегда знаешь, что мне нужно, спасибо, - я потянулась к нему, поставив чашку на тумбочку, он хихикнул и лизнул меня, убирая с уголка губ шоколад. - Ой, я ужасно выгляжу... - Ты красива в любом образе, тебе включить телевизор, чтобы ты не скучала, пока я позвоню Саймону, у нас с ним дело... Я замахала руками: - Нет, нет, конечно, я сама включу, - улыбнулась я, голова моя разболелась из-за того, что я выплакала много слез, не знаю, как это назвать. Откинувшись на подушки, как только Гарри вышел из комнаты, я снова нацепила маску равнодушия и подавленности, не знаю, сколько я лежала в позе звездочки считая узоры на потолке комнаты, но меня вырвала из нирваны тихая вибрация, я, не отрывая взгляда от потолка, нащупала рукой телефон и посмотрела на номер, не меняя положение головы. На дисплее высветился незнакомый номер, я закусила губу закрывая глаза, собираясь не брать трубку, однако, мысль о том, что может мама звонит от подруг, я рывком встала и приняла звонок: - Алло.