Реддл: История крестражей

Всего лишь миг он был передо мной, и вновь исчез. Я стоял на коленях посреди тротуара на оживленной улице, залитой огнями, и прохожие с брезгливостью обходили меня. Я поднял голову, и вдруг наткнулся на взгляды, которые на миг вернули меня в прошлое. Магглы... Я слишком хорошо их узнал, когда попрощался с магией. На меня накатило раздражение. Высокомерные всезнайки, наверняка они считали, что я пьян, что я никчемное ничтожество, спускавшее все деньги на рюмку или кокаин. Я не поднимался, насмешливо и с вызовом глядя прямо в глаза прекрасных дам и кавалеров, округлявшиеся от моей дерзости. Черт, все это было как три года назад! Когда все они считали, что я слишком долго скорбел, и скорбь моя перешла общепринятые границы, превратившись в безответственность. Считали, что моя безответственность убила мать, а не ее собственная. Тогда я был окружен, поставлен к расстрельной стене такими же взглядами, с той лишь разницей, что теперь, на этой улице, некоторые смотрели с оттенком любопытства, а иногда желания. О, разумеется, я ведь все еще выглядел как Том. Да, вы правы, безупречные люди, я слишком инфантилен, чтоб взять на себя ответственность за ваши жизни, чтоб объяснить вам, что к чему за несколько секунд и спасти вас. А потому — возрадуйтесь: ибо это не конец, это действительно начало. Надо мной оглушающе лопнули все стекла универмага, вылетели окна и в здании напротив; толпа взорвалась визгом и криком и неуклюже повалилась на землю, безрезультатно пытаясь увернуться от дождя осколков; иные бросились в разные стороны, пригибаясь, словно их обстреливали. И посреди толпы, раздавленной волной паники, я наконец поднялся на ноги. Ничто в моем теле больше не отвечало сигналом боли, не норовило выйти из-под контроля; я чувствовал себя так, словно и тела больше не было, а я был собранной в точку волей, готовой сорваться стрелой; я чувствовал себя свободным. Пока очередная ладонь не накрыла мое плечо. — Мерлинова борода, Том! – рядом со мной стоял Джастус Пилливикл в окружении отряда мракоборцев. Несколько заставили застыть летевшее стекло. — Что здесь происходит? Это снова Ингард? Вы случайно не ви... Завершить он не успел: трамвайные пути рассоединились и, как огромные змеи, бросились в нашу сторону. Пилливикл отшвырнул меня в сторону. Мракоборцы бросились ему на помощь, возводя защитные заклинания. Они боролись с ними несколько минут, но вдруг один рельс обошел щит, в ту же секунду ударил одного из министерских в живот и пригвоздил к стене магазина. Парень дернулся и повис. Он был мертв. И я, и магглы шокировано смотрели на него, словно надеясь, что он пошевелится. Джастус Пилливикл поднял волшебную палочку, и с ее конца сорвалась и улетела в небо серебристая фигура. — Патронус! — воскликнул один из его спутников, продолжая держать общий щит над бегущей толпой. — Послание в Вестминстер! — крикнул глава мракоборцев. — Мы вынуждены идти на крайние меры, пока не потеряли кого-нибудь еще! За Ингардом идут дементоры. — Дементоры в центре Лондона?! — не удержался я. Пилливикл обернулся и адресовал мне такой взгляд, словно пытался вспомнить, кто я и что тут делаю. — Премьер-министр спрячет магглов, — скупо ответил он и вернулся к щиту. Они, наконец, управились с ожившими трамвайными путями, но теперь Реддл принялся за фонари: словно невидимый ураган вырывал их из фундамента и швырял в людей; из зданий продолжали вылетать стекла; там, где окна были выбиты, выкатывалась и выползала с этажей всяческая мебель, срываясь на головы прохожих. Мракоборцы еле поспевали управляться с этим. Внезапно завыла сирена воздушной тревоги: люди бросились к бомбоубежищам. Это был ответ правительства магглов на послание Пилливикла. Улицы стремительно пустели, не считая осколков и обломков, которыми были завалены. И вдруг я увидел Тома-Ингарда. Он спокойно подошел к противоположному углу перекрестка, заложив руки за спину, будто хотел спросить, который час. — Мерзавец, — выругался Джастус, явно не ожидая такой наглости. И без слов он и его подручные трансгрессировали к Реддлу. Он, однако, исчез долей секунды раньше и появился на квартал ниже. Два офисных строения приветствовали его взрывом стекол. Мракоборцы кинулись за ним, и Том исчез снова. Сирены смолкли. Я остался один рядом с телом погибшего паренька, пришпиленного к стене будто мотылек. Стоя посреди вывернутой наизнанку улицы, глядя, как стекает кровь с ботинка на стену и дальше на тротуар, я искал и не находил той части себя, что радовалась началу этой катастрофы. По правде говоря, я и не хотел ее находить; я гнал от себя мысли, связанные с объяснением той аморальной эйфории, следствием которой стало горе столь многих людей. И смерть. Я подошел к мракоборцу, поднялся на цыпочки, чтобы закрыть ему глаза, но задержал руку на уже холодной коже. Давай же, ненавидь его! Не мракоборца — Реддла, ну! Разве не он украл твою жизнь? Разве не он убил Мелиссу? Разве ты не помнишь ощущения ее теплой кожи, чуть светящейся и пахнущей весной? А теперь она не теплее того, к чему ты прикасаешься. Держи руку на мертвеце и трезвей. Трезвей. Трезвей. Используй ненависть к другим, выплесни ее на того, кто действительно заслуживает воздаяния. Трезвей. Трезвей и действуй. Щека мракоборца вдруг покрылась изморозью, словно на ней застыли слезы. Но вслед за этим лед пополз по стене и по моей руке. Я отдернул пальцы и вдруг увидел, как на высоте четвертого или пятого этажа на фоне черного неба проплыли несколько серых фигур. Все лужи на мостовой и тротуаре сковал лед. Прикосновение к запястью обожгло меня, я вздрогнул и взмахнул рукой, но никого рядом не было. Только старый кошмар, разбуженный реальностью. Кошмар о событии, с которым я не мог смириться до сих пор. И последняя капля в чаше моей ненависти. Оттолкнувшись, я трансгрессировал туда, где стены и клочья тумана освещали вспышки заклятий. *** Они все еще гнались за ним. В отличие от мракоборцев я не ловил Реддла; я полностью сосредоточился на движении и вскоре подстроился под ритм его появлений и трансгрессий. А подстроившись, однажды трансгрессировал чуть раньше и чуть дальше. И появился раньше Тома. — Акх, — подавился он, наткнувшись на пальцы, оказавшиеся в его солнечном сплетении, и повис на моей руке. — Добрый вечер, мистер Ингард, — не удержался я и поднял взгляд. В небе к нам неслись фигуры дементоров; здесь, на земле, возникли мракоборцы. Их лица перекосились от удивления. Один бросился ко мне, но завершения прыжка я не увидел — мы успели трансгрессировать. Реддл покатился по пыльному полу, пытаясь угодить в меня заклятиями. — ЭКСПЕЛЛИАРМУС! Его палочка со стуком отлетела далеко к стене. — Спас меня от дементоров? — он, как испуганный пес, суетливо пятился назад, пытаясь подняться и выставив вперед руку. — Знай, я тебе признателен, дорогой Вик... А!!! От удара кисть свернуло в сторону. Он хотел прижать ее к себе, но следующий удар, пришедшийся по скуле, несколько отвлек его. Том растянулся на спине и вдруг начал сипло и тихо смеяться. Я в третий раз отвесил ему пинка, на сей раз по ребрам. Он охнул, но смеяться не прекратил. — Ты идиот, какой же ты идиот... Я бил его, но он все не смолкал и смеялся, смеялся, смеялся, как тогда, в одном из воспоминаний Эми, когда Деннис Бишоп и его шестерки загнали его в угол в сарае, где хранились дрова и уголь. Он смеялся, но выставлял вперед руки: здоровую левую и изуродованную правую. И они дрожали. Я сжал зубы и еще раз от души врезал ему в бок. На сей раз Реддл сложился пополам и заткнулся, подставив мне спину. Я хотел ударить его еще раз и не мог. И злился еще сильнее. Он молчал, только судорожно выдыхал сквозь зубы. — Борода Мерлина, — с трудом проговорил он. — За что же вы так ненавидите свое тело? — он закашлялся. — Почему ты смеялся? Он все кашлял. — Почему ты смеялся?! — я повысил голос, он не ответил и я схватил его за грудки, встряхивая, чтобы хоть так выплеснуть злость и раздражение. Его щека в месте удара начала опухать и синеть, из угла рта вытекала кровь и слюна и пачкала мне руку. Том криво и болезненно улыбнулся. — Загостились у меня и не узнаете, мистер Ингард? Из всех мест в мире вы выбрали свой дом. Как скоро здесь будут тупые мракоборцы и дементоры? Мой взгляд в панике скользнул по мебели в комнате — действительно моей гостиной — но Тому этого хватило. Он выдернул мою волшебную палочку из кармана на груди. — Там же, где записки для Эми — скучно. РЕДУКТО! Меня отшвырнуло к стене. Боль от удара затылком прострелила голову до лба и в глазах потемнело. — Акцио, палочка, — услышал я сквозь звон. Я призывал все силы, чтоб быстрей прийти в себя, но безнадежно. — Не дергайтесь, — Том шел ко мне. — Я вас им не оставлю. И его пальцы стянули воротник моей рубашки.