Реддл: История крестражей

Проснулся я лишь к вечеру. Тома в особняке не было. Перекусив, я прогулялся по комнатам, и, не заметив ничего нового, вышел из дома. Я сделал несколько шагов по застывшей земле, и остановился, глядя на редкие огоньки, чей тусклый свет едва пробивался сквозь одеяло тумана. Оно стлалось у подножия холма, где, очевидно, была деревня. Продрогнув без верхней одежды, я вернулся внутрь. Я не видел Реддла несколько дней. По некоторым деталям, по звукам, которые я слышал, уже засыпая, я догадывался, что он уходит и возвращается, когда я сплю. Не зная, зачем, я стал ложиться в разное время, — я и желал, и не желал встретиться с ним. У меня до сих пор не было представления, о чем и как теперь с ним говорить, хотя размышлениям об этом я посвящал все свои пустые дни. Иногда я принимался за чтение — благо, библиотека здесь была обширна, — но смысл ускользал от меня. Один вопрос мучил меня сильнее остальных. Дело в том, что с момента встречи в Белграде я не сомневался в корыстности мотивов Реддла, хоть пока не мог их разгадать. Он пытался расположить меня к себе, вероятно, надеясь на некоторое сотрудничество. Но устроенная им пытка никак не вязалась с этим планом. И еще страннее было мое вынужденное одиночество. Я не проверял, но откуда-то знал, что могу сейчас, при желании, навсегда оставить и особняк, и Реддла. Едва ли его план — если он существовал — был рассчитан на это. А посему выходило, что плана у Тома не было; он спас мне жизнь, потому что хотел спасти; он действительно пытался выстроить отношения. Сумбурные заключения, порожденные этим будоражащим выводом, без труда заслоняли от меня содержание очередного сочинения. Но именно книги, в конце концов, прервали это бесплодное блуждание между безответными вопросами и желанными иллюзиями. Заходя в кабинет, я всякий раз брал новое издание, и вскоре заметил, что почти все книги были приобретены в лондонском «Фойлис». Более того, похоже, владелец библиотеки регулярно навещал книготорговцев: в его коллекции можно было найти книги любого года издания за последние полвека или даже больше. Правда, перебрав пару полок, я не нашел изданий 1944 или 1943 года. Самые свежие датировались позапрошлым годом. Это открытие я сделал, когда меня уже, увы, клонило в сон. Но отправляясь в спальню, я пообещал себе, что начну завтрашний день с глобальной ревизии библиотеки. На утро ничто не помешало мне приступить к задуманному, и к обеду я, с ног до головы покрытый пылью, возвышался среди миниатюрных колонн из книг. Итог вызывал противоречивые чувства. Разложив книги по годам издания, я выяснил, что на каждый из них приходится по сотне томов. Но что делать с этим фактом, я не знал. И да, новинок двух последних лет я так и не нашел. Впрочем, принимая в расчет размах приобретений, можно было попытать счастья в «Фойлис». Я забрал с секретера телефонный аппарат, опустился в кресло и открыл последнюю страницу случайной книги, где был указан номер. — Слушаю, — отозвался тонкий девичий голосок. — Здравствуйте, э... даже не знаю, как начать, мисс, у меня есть небольшая проблема, не слишком важная, но был бы благодарен, если бы вы смогли мне помочь, мисс... — Томпсон. — Что? — Меня зовут Агнесс Томпсон. — А. Э... Хартвуд. Лаурентиус Хартвуд, мое имя, да. — Чем я могу помочь, мистер Хартвуд? — Видите ли, два года назад я взял книги у своих знакомых, и так вышло, что решил вернуть лишь сейчас. Приехал, но нашел дом заброшенным. Никто не знает, куда они уехали. Подумал, что, может, вы знаете. — Мы? — Они ваши постоянные покупатели, просто фанаты, можно сказать. Их библиотека состояла сплошь из книг, купленных у вас. — Как их фамилия? — О, с этим тоже проблема. Я общался с их дочерью и знал ее только под фамилией мужа. Какова была фамилия ее родителей, мне неизвестно, так что.... — Давайте все же попробуем, — в голосе собеседницы я отчетливо различил подозрение и решил не спорить. — Флетчли. — Минутку. Как и ожидалось, случайная помощница вернулась к телефону с пустыми руками. — К сожалению, ничем не могу... — Да, понятно, — перебил я, чувствуя, что ей не терпится закончить разговор. — Но, может, я скажу названия купленных книг? Тех, что находятся у меня? Они все за 1942 год и, знаете, их тут почти сотня. Вообще это была их традиция — покупать у вас сотню книжек в год... — Сотню в год? — оживилась вдруг мисс Томпсон. — Что ж вы не сказали! Только не в год, а за один раз. Реддлы жили в Литтл-Хэнглтон — слишком далеко от столицы, чтоб наезжать сюда хотя бы раз в месяц, да и покидать поместье они не любили... О, Господи! — всполошилась собеседница. — Что? — Вы же не знаете! Заброшенный дом — вы, должно быть, в Литтл-Хэнглтон? — Возможно, — ляпнул я, но девушка не обратила внимания. — Неудивительно, что вы никого не нашли: Реддлов убили прошлым летом, хозяина поместья, супругу и даже Тома, их сына. — Что? — я чуть не выронил телефонный аппарат. — Такая жалость; он был так красив, так молод, — частила собеседница, а я пытался справиться с изумлением, — всего тридцать восемь лет... Кто-то забрался ночью в дом и убил их. Говорят, Скотланд-Ярд так и не смог установить причину смерти. Слуга, живший в отдельном домике, нашел на утро их тела: никаких повреждений, ран или следов. Словно заснули и больше не открыли глаз. — Это... — прохрипел я и откашлялся. — Это были воры? — Нет! Все ценное осталось в доме. — Где нашли тела? — Хозяина в кабинете, его жену — на лестнице, а Тома в спальне. — Значит, по крайней мере, женщина должна была видеть убийцу. — Возможно. Только рассказать о нем уже не сможет. Ой! Простите, я забыла, что вы их друг. Извините меня за бестактность. Просто семья Реддлов действительно была нашими постоянными клиентами, и вся эта жуткая, необъяснимая трагедия... Знаете, даже два года спустя у меня дрожат руки, когда я говорю о ней. Поблагодарив мисс Томпсон за помощь, я оставил ее справляться с дрожью и убрал телефон на секретер. Я не сомневался, что с Реддлами расправился Том. Ему было шестнадцать... Ученик Хогвартса, круглый сирота, как считали все вокруг, включая его самого, нашел семью и тут же расправился с ними. Почему? И, что еще важнее, почему едва ли не щеголяя жестокостью, он не желал, чтоб я узнал о случившемся здесь? Я вдруг подумал об эффекте Вингарда. Осколки темной магии от трех смертельных заклятий в два счета бы растерзали душу убийцы, свихнись он и реши вернуться в этот дом. Но Реддл... Реддл на балу волновался больше, чем в этих комнатах. Как и с Хэпзибой, все вело к мысли, что Том здесь не причем. Но я чувствовал, я знал, кто стоит за этим. И потому оставался вопрос: что произошло с ним после того, как он убил этих людей?