В компании теней. Книга 1. Ч2

Сама концепция героя ему импонировала. Идея вырвать ребёнка из цепких когтей невменяемых проституток казалась ему привлекательной, и вот сейчас тот был в его руках — буквально, — а он не имел ни малейшего представления, что с ним делать. Он не знал, через что этот ребёнок прошёл, но предполагал худшее, принимая во внимание то состояние, в котором нашёл его. Даже крысы не выжили бы в том подвале, что уж говорить о восьмилетнем пацане. Огонь свирепого бешенства вспыхнул в нём; дрожащей рукой он зажёг сигарету и посмотрел на ребёнка, пытаясь решить, что делать. Он не был создан для детей. Он ненавидел детей за их беспомощность и знал, что этот ребёнок не станет исключением. Он не любил, когда в нём нуждались. Он преуспел лишь в одном, и это не имело ничего общего с тем, как быть кому-то отцом. В силу очевидных причин ребёнку придётся исчезнуть. — Эй. Мальчик поднял на него глаза. — Да? — У него был мягкий голос и отчётливый китайский акцент. — Я Эмилио. — Окей. Ребёнок вернулся к своей книге, а он — к своей сигарете. Эмилио взъерошил пальцами жёсткие чёрные волосы и закинул затянутую в кожу ногу на ногу. Он бы хотел сказать себе, что этот мальчик не от его семени, но это была бы ложь, и к тому же скверная. У мальчишки был тот же оливковый тон кожи, что и у него, и те же бледно-зелёные глаза, хотя и с характерным азиатским разрезом. Красивый мальчик, в каком-то смысле даже женственный, но было в нём что-то пугающее. Эмилио наблюдал за своим сыном из-под полуопущенных век и пытался понять, что же с этим мальчишкой не так. Да, он был очень тихим, но в этом не было ровным счётом ничего удивительного. Дело было в том, как он смотрел на людей; в том, с какой тщательностью он подбирал слова; в том, с какой почти что расчётливостью он смотрел тебе прямо в глаза. Детство пацана совершенно точно нельзя было назвать нормальным, что наложило неизгладимый отпечаток на его внешность и поведение. Он выглядел гораздо взрослее своих восьми лет, а вёл себя — и того старше. Эмилио представил себе этого ребёнка в приюте в окружении сирот послевоенных лет и не мог вообразить сценарий, при котором этот невероятный потенциал не угас бы. Он провёл языком по нижней губе и стряхнул пепел сигареты на мраморный пол лофта. Из кейса послышался приглушённый гул мобильника, но он его проигнорировал, продолжая внимательно разглядывать ребёнка. Об этом не могло быть и речи. Не было ни единого шанса, что он сможет брать ребёнка с собой на задания. Это было слишком рискованно, и по мере того, как пацан будет становиться старше, станет ещё более рискованным. Агентство этого никогда не допустит. Коннорс этого ни в жизни не позволит. Он глубоко затянулся, не обращая внимания на назойливое жужжание в кейсе. — Эй. Пронзительные зелёные глаза оторвались от большой книги и уставились на него. — Да? — Тебя как звать-то вообще, а? — Синь. Они таращились друг на друга почти целую минуту, а потом хищный взгляд снова упал на книгу. Жужжание стихло, и Эмилио затушил сигарету. — Эй. Губы Эмилио изогнулись в улыбке, когда до его ушей донёсся еле слышный вздох. В этот раз Синь не удостоил его даже взглядом. — Да? — тон был раздражённым; Синь явно устал от игры «вопросы-ответы». — Ты когда-нибудь держал в руках пистолет? Воцарилось долгое молчание; наконец, мальчик заложил закладкой страницу, на которой остановился, и тихо закрыл книгу. Блёклые зелёные глаза целую вечность разглядывали Эмилио, прежде чем Синь ответил: — Нет. Эмилио поднялся на ноги и скрестил руки на груди. Из кейса снова раздалось настойчивое жужжание мобильника, но Эмилио не было до него никакого дела. — А хотел бы?