Пули и ЛСД-25

Утром 44-я проснулась со стойким ощущением пустоты внутри области солнечного сплетения. Может, его вырезали? — первое, о чем подумала она, нащупывая вполне целую кожу под воротником рубашки, в которой и уснула. Как оказалось, причина была совсем не физической. После первой чашки кофе и порции размышлений перед выходом на улицу стало ясно одно: чувство нецелостности исходило из глубины самого сознания. Хотелось чего-то, но она все никак не могла найти это ни среди подогретой в микроволновке еды, которую она долго мешала в тарелке вилкой, ни в толпе проходящих мимо догов. Агент никак не могла отыскать в мыслях хоть одну нить, которая связывала бы ее с непонятным для нее требованием, необходимым для внутреннего спокойствия. В последнее время с ней часто происходили необъяснимые вещи. Она привыкла всегда довольствоваться малым — на это влияло воспитание в условиях постоянной теоретически начавшейся бойни с кем бы то ни было. Еда и сон уже заставляли чувствовать себя вполне комфортно в своем теле, наедине с собственным голосом в голове, однако сейчас все вокруг оказалось чужим, инородным, противоположным тому, что было нужно. Оставалось только курить и внимательно смотреть по сторонам. Стеклянные, величественные здания в центре столицы. Прямые улицы и ровно подстриженные зеленые ограждения. В сердце города — памятник Первого образца, голову которого венчал лавровый венец как символ славы и победы над человечеством. На глаза попался проходящий мимо полк клонов, марширующий вдоль улицы напротив здания Правительства. Проследив за ним до самого горизонта, когда макушки последней линии скрылись где-то в зданиях, 44-я почувствовала, что от этого вида ей стало только хуже. Она закрыла глаза и досчитала до десяти. А открыв их, поняла — не поможет даже это. Как не помогала документация. Не помогал кофе. Не помогало подслушивание обсуждений последних новостей о военных действиях на южных форпостах между начальниками отдела по охранной деятельности Первого образца в общей зоне для курения. — Слышал, что оборону близ Кеплера-3 прорвала группа пиратов, — сказал один из догов, поправляя на себе пиджак. — Да, генерал Белого полка говорил об этом на совещании, — ответил ему второй, затушив сигарету об железную мусорку. — Сейчас все внимание сосредоточено там. Наверное, и наших отправят. Они только молча покивали друг другу, мол, ничего нового не узнали, и разошлись по разные стороны отделов, когда вышли. 44-я же думала над этими словами намного дольше, чем обычно. Агент сидела в столовой, доедая обед, когда один из детективов, ее коллега, подошел и громко хлопнул по столу подносом с едой. Она подняла на него глаза и удивилась тому, насколько же довольно он улыбается. Неужели когда-то ей тоже нравилось работать в ТСА? Без разговоров он сначала съел все, что было на тарелке, и когда 44-я уже поднялась, чтобы уйти обратно в свой кабинет, он дернул ее за рукав рубашки. — Я же новость тебе пришел рассказать! — воскликнул дог, стирая пальцами остатки еды из уголков рта. В ответ на ее краткий кивок он оживился еще больше и тут же встал напротив, оживленно махая хвостом. — Тебе дали тут поручение на поимку одной… — 56-й цокнул языком и начал артистично махать руками вокруг себя. — Хитрой и крайне уворотливой личности. Скажем так. Но нашего о великого и ужасного архивариуса отправили на больничный, так что… — Пятьдесят шестой, мать твою, — тихо прошипела 44-я, устав от его глупой и совершенно неуместной актерской игры посреди столовой, когда поимка преступников требовала быстрых и отлаженных действий. — Давай без твоих предварительных ласк. Что нужно? Пойти в архивы самой? — А ты догадливая, Сорок Четвертая, очень умная девочка! — не унимался он и протянул к крайне недовольному лицу коллеги электронный пропуск. Она протянула руку, чтобы взять его и, наконец, уже уйти, но он тут же прижал его к себе и усмехнулся. — Пойдем вместе. Меня назначили главным по архивам на эти две недели. За всеми ведется контро-о-о-оль, — он прижал пальцы к лицу, породируя бинокль, через который он смотрел сейчас на агента, и та только кинула на него полный разочарования в этом мини-цирке взгляд. Пройдя через кучи камер и стальных электронных дверей, похожих на те, что ставили в сейфах много лет назад, они оказались в самом хранилище. Безмятежно крутя вокруг себя электронным ключом, лабрадор рассказывал 44-й о ее будущей цели. Как оказалось, в своем паспорте до его полного удаления из официальной базы данных Федерации ее знали как Амстел. Она была гражданином одной из южных колоний и ранее многократно привлекалась по внутреннему уголовному законодательству за вооруженные восстания в своем городе. — Очередной революционер, — с насмешкой сказал 56-й, заглядывая коллеге через плечо на досье катца. — Они в Федерации совсем не следят за своими. Дог только скривила губы в наигранной ухмылке и подумала о том, что на этот раз ее цель и правда была не такой уж простой. Но ведь она справлялась с существами намного опаснее и изворотливее, среди них были далеко не обычные зачинщики стихийных гражданских войн, так что это задание не должно принести ей сложностей. Обычная черная кошка, в ходе расово-очистительного геноцида населения потерявшая трех своих братьев и мать. Наверное, именно эти смерти стали ключевыми для нее — Амстел сбежала из Федерации спустя два года после случившегося. 44-я спокойно листала ее досье и смотрела на единственное сохранившееся фото из полицейского протокола, которое было прикреплено в начале. Помявшиеся усы, побитый нос и капли крови под ним, от которых шерсть слипалась в уродливые сосульки. Но особое внимание дога привлекли ее глаза — темно-карие, почти черные, полные обиды и ненависти на тех, кто делал эту фотографию. Похоже, она и правда искренне не могла простить государству того, что они сделали с ней, но это оставалось только предположением самой 44-й. Весь этот и прошедший день мысли о несправедливости не покидали ее. Агент положила папку с информацией о цели в карман пальто. — Скажи начальнику, что я отправилась на задание сегодня, — тихо пробубнила она 56-му, на что он опять широко заулыбался и пошел следом за ней, помахивая хвостом. — Какая целеустремленность! — в очередной раз воскликнул он и поправил на себе подтяжки. — Смотри, а то повысят тебя до должности руководителя сыскной группы, и мы уже не будем коллегами, — лабрадор повернулся к ней лицом и глупо улыбнулся. В ответ 44-я смогла только закатить глаза и вздохнуть.

***

Кажется, это действительно была реальность. Яркий утренний свет бился в окно через полупрозрачные шторы, и она лишь гладила ее по голове, зарываясь пальцами в черную шерсть, спускаясь холодными пальцами ниже к шее. В этот день им никуда не нужно было бежать. Они остались вдвоем, наедине. Снаружи корабля было так тихо, слышалось только пение птиц и ее спокойное дыхание. От этого все тело покрывалось мурашками, горло сдавливала нежность, заставляя шерсть вставать дыбом. Тянуться навстречу к ее рукам, ближе и ближе, словно каждого, даже самого легкого движения было безумно мало, — единственное, что Батончик могла делать сейчас, растворяясь в мягких простынях кровати. От нее исходило тепло, хотелось прижаться плотнее. Сердце трепетало, бешено билось в груди и казалось, что ничто, кроме этого момента больше не имеет значения. Она совсем забыла о перестрелках, драках, наркотиках и всей той грязи, что успела плотно осесть на ней за эти пять лет жизни в свободном космосе. Она уже совсем перестала думать о том, что потеряла в прошлом и продолжает терять сейчас, — память стерлась рядом с ней. Внутри таилось мимолетное чувство облегчения. Голос у нее был совсем тихий, кроткий. Руки перемещались вниз, вдоль талии, на секунду останавливаясь на бедрах, и шли обратно вверх, отчего Батончик становилась совсем бессильной и лишь ласково мурчала в ответ на движения. — Жаль, что ты не выбрала эту жизнь, — ласково прошептала она кошке, и та, подняв голову, совсем не смогла увидеть ее лица. Только бледные губы и очертания головы, отчего вдоль хребта в ту же секунду пробежал импульс холодного тока. Она оцепенела. Нужно было ответить хоть что-то, но она не могла, губы совсем не хотели двигаться. Как и руки. Как и все ее тело. Кровать под ними начала падать вниз. Яркий солнечный свет, тепло птиц, тепло ее ладоней становились все выше, и она будто тонула в воде, пытаясь забраться обратно наверх. Ей хотелось быть там, рядом с ней, как можно дольше, не возвращаться обратно в холод и абсолютную пустоту вокруг, но ее тянуло ко дну, как камень. Все ниже и ниже, пока не осталось только чувство дикого, животного страха перед смертью и желание как можно скорее любым способом вырваться из этого кошмара. Легкие заполняла вода, и только тогда она смогла открыть свой рот, чтобы сделать последний прожигающий насквозь вдох. По общему галактическому времени было пять часов утра, когда Батончик открыла глаза и посмотрела на информационную голограмму напротив себя. Минуты шли медленно, за стеклом иллюминатора проплывали просторы созвездия Ориона; вдали были видны только маленькие огоньки звезд и космические туманности. Совсем редко где-то за миллионы километров пролетали чужие корабли, за секунду скрываясь из вида. Вокруг была абсолютная тишина, слышно было только собственное дыхание. Она громко выдохнула, прежде чем встать с кровати. Поволокла свое тело на кухню — оно было совсем измотано, и внутри горла опять застрял тяжелый ком. Правда, в этот раз совсем не от нежности. Скорее всего, в большей степени это ощущалось как разочарование. Убрать его помогла только вторая рюмка рисовой водки, которую она успела купить по пути в черную дыру. Сейчас она была благодарна себе из прошлого за такое решение. Все грызущие изнутри мысли сменились легким опьянением от алкоголя. Батончик сидела на кровати и мутным взглядом смотрела в иллюминатор, обдумывая, что нужно делать дальше. В груди все сжалось, и она снова оскалилась, не желая принимать в себе это чувство слабости. Для начала, избавиться от сна — вот, что она решила. Забыть его. Он помешал всем планам катца на сегодняшнее утро, что начинало ее порядком бесить. — Так, — строго сказала она сама себе вслух и взялась руками за голову, крепко сжимая в руках уши. Это было совсем неприятно, но отлично приводило обратно в состояние готовности. — Соберись уже, блять. Она тут же взяла в руки телефон и написала одному из знакомых, который мог бы перевести все ее оставшиеся на счетах деньги в наличные. По всему космосу ими практически никто не пользовался, бумажных денег осталось совсем мало, а достать их без вмешательства официальных банков было практически невозможно. Он был одним из немногих, кто мог бы помочь. Ответа не пришлось ждать долго, она успела только включить портативную электрическую плиту и достать небольшой кусок лосося, чтобы сделать себе завтрак. Батончик тут же открыла сообщение. «Мы сейчас в созвездии Козерога. Надираем жопы имперцам на южных форпостах», — получено в 07:55. Кошка удивленно дернула усами. Похоже, мозгов у его команды не было совсем. «Ага. Напиши после того, как вас там опиздюлят», — отправлено в 07:55. «Обязательно», — получено в 08:05. В этом же сообщении Маркус прикрепил крайне колоритную фотографию, где он на фоне огромного панорамного иллюминатора их боего корвета, высунув язык, держал в одной руке пистолет, а в другой отрубленную голову одного из догов. Батончик усмехнулась, положив телефон обратно на кухонный стол, и взяла в руки пластиковые палочки для еды.