Горный цветок

      — Тебе точно не нужно работать? — напряжённо спрашивает Тэхен, с трудом волоча ноги за бодрым Сокджином.       Его разбудили в безбожную рань (в 11 утра) и дали всего полчаса на банные процедуры и завтрак. Всё ради этого — Сокджин хочет покататься верхом.       — Нет, — отмахивается он. — Сегодня мы будем бороться с твоим беспочвенным страхом.       — Лошади — огромные, сильные существа, которые способны затоптать меня. Едва ли мой страх беспочвенен, — обижается Тэхен.       — Они добрые и ласковые. Сегодня ты сам в этом убедишься.       Тэхен не разделяет позитивного настроя своего жениха. Когда он предлагал свою дружбу, он рассчитывал на душевные разговоры и совместные прогулки, но никак не ожидал, что Сокджин возьмётся учить его кататься верхом на следующий же день.       Он окончательно убеждается, что не способен сделать это, когда встречается со своим страхом лицом к лицу. Точнее, лицом к шее, почему-то у Кима в стойле водятся только громадные кони. Тэхен стесняется поинтересоваться, есть ли у них пони.       — Это Мун, наш старик, — мерным голосом продолжает Сокджин. — Как раз то, что нужно.       Тэхен кивает, потея от волнения. Сокджин подзывает смотрителя, и тот вручает им миску с нарезанной морковью.       — Ты станешь его дражайшим другом, если дашь ему угощения. — Сокджин демонстрирует на собственном примере, кладя кусочек моркови на свою ладонь. Мун с готовностью кушает это. — Теперь ты.       Тэхен мысленно даёт себе звонкую пощечину, собирая всё своё мужество в кулак. Он не ударит лицом в грязь перед ним, нет. Тэхен делает, как Сокджин, и вздрагивает всем телом, когда конь наклоняется и берет угощение с его руки. Ким тактично не заостряет на этом внимание.       Сокджин нежно касается сильной шеи Муна, и животное льнет к его руке. Эта безобидная реакция придаёт Тэхену отваги. Он тоже протягивает руку, но конь дергается, из-за чего Тэхен взвизгивает.       — Он чувствует твоё волнение. Не волнуйся, — его бесстыдный жених оборачивается на него со снисходительной улыбкой.       — Легко сказать, — бурчит Тэхен, показательно отступая на шаг. Он не собирается и дальше потешать Ким Сокджина.       — У тебя волосы желто-розовые. Как это возможно? — внезапно спрашивает он.       — Я одновременно и боюсь, и смущён. Такое бывает, когда нет доминантной эмоции.       — А какой твой любимый цвет волос?       — Фиолетовый, конечно. Радость — это самая приятная эмоция. А ещё фиолетовый — это последний цвет радуги.       — На вашем языке это violet? Виолет, Ви, Виви. Отныне я буду звать тебя Виви. Очень подходящее тебе имя.       — Отнюдь нет, совершенно детское имя.       — Как я и сказал: очень подходящее тебе имя, — усмехается Сокджин. — Погладь Муна.       Тэхен без раздумий выполняет это, с секундой задержкой осознавая, что Сокджин только что его коварно заболтал. Он не успевает ухватиться за эту мысль, потому что её вытесняет другая: Мун очень мягкий, как плюшевая игрушка, которых у него была целая куча в детстве. Отчего-то Тэхен ожидал, что шерстка лошадей жёсткая, как щетка.       — Видишь, Виви? Совершенно безобидное животное, — довольно подмечает Сокджин. — Теперь седлай его.       — Седлай? — переспрашивает Тэхен, застывая.       — Да. Эту ногу — в стремя, а вторую перебрасываешь через коня. Справишься?       Сокджин выжидающе смотрит на него. Тэхен не был авантюристом, желающим что-то кому-то доказать, но он подумал о том, как его занятой жених освободил для них время, чтобы обучить его этому важному навыку. В родных краях Тэхена верховая езда считалась лишь увлечением богатеньких деток, а здесь это неотъемлемая составляющая жизни. Он должен, по крайней мере, попытаться ради Сокджина.       С этими мыслями Тэхен подступает ближе, однако сразу встречая первую сложность, а именно — стремя расположено слишком высоко. Он задирает ногу, хрустя своими суставами, как старик, но у него не получается перекинуть вторую. Это действие требует силы и физической подготовки, которых у Тэхена от роду не было.       Его жалкие попытки забавляют Сокджина, и тот этого не скрывает, смеясь почти в голос. Кажется, Тэхен впервые слышит, как он смеётся. Впрочем, это не то, что его сейчас волнует.       — Не собираешься помогать — не отвлекай, — говорит Тэхен, резко оборачиваясь, в таком же висячем положении, с одной задранной ногой. Он тут же ловит удивленный взгляд смотрителя, который тот сразу отводит. Надо же, Тэхен совсем позабыл о публике, а ведь нужно держать лицо, не давать другим повода для разговоров.       — Раз ты настаиваешь, — с этими словами Сокджин подходит ближе и, перехватывая его за бедро и талию, садит на лошадь. Тэхен издаёт позорный, совершенно немужской писк. Сокджин руки своей с бедра не убирает, сжимая в поддерживающем жесте.       У Тэхена сейчас не выдержит сердце. Мало того, что он сидит верхом на убийственном существе, так ещё и рука его жениха бесстыже покоится на его бедре. Кажется, Сокджин вообще не задумывается о двусмысленности своего жеста, или же он считает, что это приемлемо, и он имеет на это полное право.       — Легонько толкни его носком в бок, — тем временем продолжает Сокджин, не замечая состояния Тэхена. Он повинуется, но ничего не происходит. — Стыдоба, Ким Тэхен. Неужели ты так плохо позавтракал?       — Ты сам сказал: «легонько», — огрызается Тэхен и тычет ощутимее. Мун двигается с места, и он инстинктивно напрягается, что не укрывается от внимания Сокджина.       — Не бойся, я держу поводья. Веди его.       — Как я его поведу, если ты держишь поводья?       — Если я тебе их отдам, то малыш расшалится. Пока что учись без них.       Он обьясняет, как общаться с лошадью, чтобы та его понимала. У Тэхена получается, хоть хлипкий страх не уходит, поэтому это слишком утомительно для него. Они гуляют вокруг стойла: Тэхен верхом, Сокджин рядом, всё так же придерживая его за бедро. Лошадь действительно безобидная, умом понимает он, но стоит ему посмотреть вниз, как у него начинает кружиться голова.       — Сокджин, мне всё ещё страшно, — признаётся Тэхен спустя какое-то время.       — Хорошо, сворачивай в стойло, — кивает он.       Ему следовало ожидать, что, раз он не смог забраться на лошадь без помощи, то и слезть он не в состоянии. Кажется, падения он боится больше, чем самого животного, поэтому он никак не может спрыгнуть самостоятельно.       — Возьмись за мое плечо и перекинь обе ноги в эту сторону, — наставляет Сокджин и, когда тот сделал, как ему велено, неожиданно тянет на себя так, что перепуганный Тэхен сваливается на него. Ким с готовностью перехватывает его и ставит на землю. — Легкий, как девица. Не переживай, к свадьбе доставят растительную провизию.       Тэхен чувствует, как кровь приливает в ушам. Снова эта сокджинова забота… Так тепло на душе от мысли, что он заказал в кратчайшие сроки привезти крупы, бобы и замороженные овощи для Тэхена, хотя мог оставить на скудном картофельном пайке.       — Я вымотался, — сопит он.       — А я надеялся прокатить тебя на своём коне. Не хочешь?       — Как это — вдвоём на одного коня?       — Да, именно так, Виви.       Тэхен соглашается, рассудив, что вместе будет не так страшно.       — Оседлай Диониса двойным седлом, — приказывает Сокджин смотрителю. Это больное сознание Тэхена играет с ним злую шутку, или голос Сокджина действительно звучит мягче, когда он обращается к нему?       Тэхен, впрочем, сразу жалеет о своём решении, когда к ним выводят Диониса. Он ещё громаднее Муна и выглядит так, будто готов откусить голову Тэхена в любую секунду.       — Не бойся, — Сокджин замечает его страх.       — Сокджин, ты очень плох в утешениях.       — Тогда я тебе продемонстрирую, — он улыбается и подмигивает (подмигивает?), протягивая руку. — Это не так страшно, как тебе кажется. Ты не упадёшь со мной.       Звучит как обещание. Тэхен принимает руку, опираясь на Сокджина, и тот рывком садит его на лошадь. Высоко… Тэхен всеми силами старается не смотреть вниз; глаза он не закрывает, потому что не хочет потерять малейший контроль над ситуацией.       Когда Сокджин забирается на лошадь и садится впереди Тэхена, ему становится легче. Теперь можно упереться взглядом в широкую спину будущего мужа.       — Тебе лучше взяться за меня, — предупреждает Сокджин. Тэхен смущённо кладёт руки на бока мужа, почти невесомо, но, когда они трогаются с места, он усиливает хватку от страха. Если это и доставляет дискомфорт его жениху, виду тот не подаёт.       Они выезжают за условные границы поселения. Спасибо Сокджину, темп медлительный, поэтому Тэхену не так боязно.       — Как тебе живётся в клане? — спрашивает Сокджин.       — Едва ли я могу утверждать, что живу в клане. Я проживаю здесь, но совершенно не следую местным порядкам, — делится Тэхен. — Я пытался жить, как вы, но… Не думаю, что у меня когда-нибудь это получится. Слова Мин Юнги это только подтвердили. Я хочу быть достойным мужем для тебя, но не знаю, как, — совсем тихо заканчивает он, сразу жалея о том, что поднял эту тему. Следовало ответить «хорошо, спасибо», как это делают нормальные люди.       — Я ведь говорил тебе выкинуть из головы слова Юнги, — говорит Сокджин. По голосу слышно, как он раздражён. — Тэхен, — он смягчается, — ты ведь не горный человек. Ты южанин. Я не хочу, чтобы ты менялся.       — Правда?       — Правда.       Тэхен, не осознавая своих действий, обнимает Сокджина, лицом утыкаясь в его спину. Когда он понимает своё положение, рука Сокджина уже сжимает его предплечье, поглаживая.       — Ты хороший друг, — мямлит Тэхен в лопатку своего будущего мужа.

***

      Они возвращаются в поселение аккурат к тому времени, когда Тэхен становится голодным. Он думает, что мог бы научиться верховой езде, возможно, в скорейшем будущем. Может, уже весной, когда они будут возвращаться с зимовки, он поедет верхом на лошади.       Тэхен жмётся грудью к широкой спине, разомлевший после прогулки и палящего солнца. Его глаза закрыты, и он бы так и провалился в дремоту, если бы не боялся свалиться с лошади.       — Сокджин!       Тэхен инстинктивно оборачивается на голос, чувствуя, как Сокджин напрягается под его руками. Он видит девушку с чёрными волосами до плеч, что нехарактерно для горных женщин с длинными косами; она восседает верхом на гнедой лошади и смотрит на них. Тэхен раньше не встречал её, она, скорее всего, приехала на свадьбу.       — Сокджин? — спрашивает он, когда понимает, что его будущий муж застыл.       — Подойдем, поздороваемся, — отмирает он. — Это моя кузина, Чон Меха.       Тэхену любопытно, почему она обращается к нему по имени, ведь даже Чонгук и Юнги не позволяют себе такое на людях. Шестое чувство бьет тревогу, и он пока не может понять, почему.       Она слезает с лошади, и они следуют её примеру, отдавая поводья кому-то из слуг. Меха оказывается намного ниже, чем казалась. Теперь они втроём неспешно идут по направлению к шатрам.       — Сокджин, твой жених очень привлекателен, — говорит Меха. — Оранжевый — это твой природный цвет? — обращается она к нему.       — Я метаморф, — извещает Тэхен.       — А я ведьма.       Тэхен старается сохранить безучастное выражение лица, теперь только в полной мере осознавая, как себя ощущают люди, когда узнают про его сущность. Но метаморфы — это безобидные существа, на которых интересно поглядеть. Ведьмы опасны. Тэхену достоверно неизвестно, что умеют делать ведьмы, а что — нет, потому что они, как и все необычные виды, встречаются крайне редко. Но то, что о них говорят, заставляет его заволноваться.       — Чудесно, — отзывается Тэхен.       — А как дела у моего любимого кузена Юнги? — она снова обращается к Сокджину.       — Почему бы тебе не спросить у него? — довольно резко, на взгляд Тэхена, отвечает тот, но это нисколько не смущает Меху.       — А Чонгук? Он вообще здесь, или ты снова сослал его вперёд, чтобы он проложил дорогу?       — У него есть обязанность поважнее, — лаконично говорит Сокджин. Кажется, он не особенно настроен на разговор с кузиной.       Охрана Тэхена — это «обязанность поважнее». Мысль о том, что Сокджин ставит на первое место его безопасность, радует сердце.       — Ты не хочешь отдохнуть с дороги? — интересуется у неё Сокджин.       — На твоей свадьбе отдохну, — отмахивается Меха. — Мы давно не разговаривали.       Сокджин, на удивление, не возражает.       Он, как и обещал, доводит Тэхена до его шатра, и уходит в компании кузины к себе. Чонгук всё также сторожит его жилище, а Чимин сосредоточенно тушит овощи на открытом воздухе, не замечая ничего вокруг себя. Тэхену кажется, что атмосфера между ними накалена, но он не понимает, что заставляет его так думать.       Тэхен и Чимин обедают вместе, и ему кажется, что его друг в плохом расположении духа. Нет, Чимин смеётся, разговаривает и шутит, но делает это так неестественно и громко, будто пытается настроить себя на хороший лад.       — Что-то случилось, Чимин-и? — спрашивает Тэхен.       — Нет, что вы, — он нервно смеётся.       — А мне показалось, будто вы с Чонгуком повздорили.       — При всём уважении, не приказывайте мне отвечать на этот вопрос.       Тэхен не настаивает.       Чуть позже он посылает Чимина за музыкантами и сам выходит во двор, решая поговорить с Чонгуком.       — Как твои дела, Чонгук? — издалека начинает он.       — Дела идут хорошо. Как ваши дела, Ким?       — Ммм… Дела идут хорошо, тоже. Сегодня Сокджин катал меня на лошади.       — Я наслышан, — кивает он.       — А ты что делал в это время?       — Сторожил.       Чонгук ещё хуже Чимина.       — Так вы ладите с Чимином?       — Он раб, — с отвращением выплёвывает Чонгук. — Мне порой кажется, что вы об этом забываете.       — Он хороший человек, — поражённо выдыхает Тэхен. — Я и подумать не мог, что ты такой…       — Какой, Ким? — интересуется он. Его голос полон яда. — Раб — это не слуга, не компаньон. Если ваша душа желает дарить кому-то ласку, заведите пса.       — Ты отвратителен, — Тэхен качает головой в неверии. — Я запрещаю тебе даже подходить к Чимину, понятно?       Тэхен влетает в шатер; его ноздри раздуваются от гнева. Он по привычке тянется к зеркалу и видит свои чёрные, как смоль, волосы, и перекошенное от злости лицо.       Досада не покидает его даже тогда, когда Чимин возвращается с музыкантами, и те играют ему веселые песни. Тэхен жалеет, что позвал их, настроение совсем неподходящее.       Чимин стоит в углу, как всегда делает, когда Тэхен приглашает кого-то ещё. Когда они наедине, тот всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки, они вместе шутят и разговаривают.       — Чимин, подойди, — зовёт его Тэхен, внезапно чувствуя потребность в этом. Тот безмолвно слушается, вставая рядом с развалившимся на подушках Тэхеном. — Нет, сюда, — он хлопает на место рядом с собой.       Чимин распахивает глаза и открывает рот, но тут же закрывает и аккуратно садится на самый край, решая не препираться. Ну и правильно. Тэхену не нужны наставления о том, как нужно обращаться с рабами; он хочет, чтобы его друг сел рядом.       Если музыканты и подумают о чём-то, Тэхену всё равно. Он же теперь Ким.       — Становится прохладнее, — буднично начинает Тэхен. — Солнце палит, а воздух всё равно холодный.       — Горный воздух всегда прохладный, — кивает Чимин. — На западном подножие не так: там преобладает тёплый воздух солёной воды.       — А почему горные люди просто не поселятся там? — спрашивает он вопрос, который уже давно его мучает. Все только и говорят о том, как хорошо на западном подножие, так зачем они возвращаются сюда каждую весну?       — Если жить там слишком долго, трава закончится, и скот погибнет. Природе нужно давать время на восстановление.       Что-ж, в этом есть здравый смысл.       Тэхен видит, как Чимину некомфортно сидеть подле него, когда музыканты так явно смотрят на них, в их глазах читается непонимание. Поэтому он вскоре отсылает их обратно, чтобы его друг спокойно выдохнул.       Глубокой ночью, когда они укладываются спать, Тэхена тянет на откровения.       — Ты мой самый лучший друг, Чимин-а.       — Спасибо, Тэхен. Я вас не подведу.       — Я хочу подарить тебе свободу. Это возможно?       — Тэхен, — испуганно выдыхает Чимин. — Это невозможно. Обращённый в раба погибает рабом.       Погибает рабом. Тэхену горько от мысли, что Чимин, его милый друг, не будет знать свободы. Ничего, решает он, рядом со мной ему ничего не грозит. Тэхен сделает всё, чтобы Чимин был счастлив.       — А я сегодня встретил настоящую ведьму, — переводит тему Тэхен, чтобы разрядить обстановку, потому что Чимин выглядит так, будто вот-вот упадёт в обморок. — Я думал, все ведьмы старые и уродливые, а она красивая.       — Ведьму? — переспрашивает Чимин. В его голосе слышится напряжение.       — Это кузина Сокджина, Чон Меха.       — Оу.       — Что это значит? — Тэхен приподнимается с подушек, выглядывая в темноте Чимина.       — Я не думаю, что вам нужно это знать.       — Нет уж, потрудись объяснить, — больше всего Тэхен ненавидит неразрешенные интриги.       — Чон Меха, она, хм, — мнётся Чимин, — она была возлюбленной нашего Верховного Кима. Они разминулись, когда он стал Кимом. По закону, Киму нельзя участвовать в кровосмешении.       Тэхен моргает. Он и подумать не мог, что…       — Это в прошлом, Тэхен. Это было почти год назад. Она уже вышла замуж, — заверяет его Чимин.       Сокджин повёл её к себе, уязвлённо думает Тэхен, не обращая внимание на слова Чимина. И тут же отдёргивает себя от этих мыслей: ему не хочется быть на её месте. Он не готов делить с кем-то постель, поэтому, если Сокджину это нужно, он может найти связи на стороне. Тэхену, очевидно, всё равно.       Настолько всё равно, что он не может не думать об этом. Даже когда Чимин засыпает, Тэхен не смыкает глаз, размышляя, чем сейчас занят Сокджин. Он с ней? Они уже уснули? Или они никуда не торопятся и наслаждаются друг другом?       Тэхен тихо выскальзывает из постели, накинув поверх пижамной сорочки тёплый халат. Он выходит из шатра — Чонгука нигде нет. Оно и к лучшему. Тэхен не хочет, чтобы этот мерзкий человек видел его в момент слабости.       Если бы кто-то встретил его по дороге к шатру Сокджина, они бы посчитали его безумцем. Благо, горные люди засыпают рано, и никто не стал свидетелем ночных похождений Тэхена.       Шатёр Сокджина охраняют двое Чонов; Тэхен и забыл о них. Он старается не поежиться под их взглядами и расправить плечи. В нем есть гордость, и он, уже готовый к отказу, собирается бороться за возможность зайти внутрь.       Впрочем, те его без слов пропускают. Значит, Меха его уже покинула? Или стражам плевать на его чувства и на то, что он их застанет?       — Я занят, — оповестил Сокджин из глубины помещения. — Я говорил тебе не приходить.       — Сокджин?       — Тэхен?       Он выходит из-за ширмы, держа в руках канделябр. Сокджин кажется удивлённым, но не застигнутым врасплох.       — Что-то случилось? — обеспокоенно спрашивает он.       «Ничего не случилось. Я пришёл убедиться, что ты верен мне, даже если нас не связывает ничего, кроме предстоящего брака».       — Я не могу заснуть, — пожимает плечами Тэхен. — Я помешал?       — Нет, никогда.       Сокджин приглашает его вглубь шатра. Внутри горят свечи, на столе лежат свитки. Сокджин разрешает ему покопаться в кипе бумаг, чтобы он поскорее заснул от скуки.       Содержимое и вправду неинтересное, но и в сон его не клонит, поэтому Тэхен украдкой наблюдает за своим женихом, сосредоточенно вчитывающимся в слова. Ему требуется несколько минут, чтобы понять, что…       — Тебе сложно читать? — озвучивает свою догадку он.       Сокджин резко оборачивается к нему, не найдя слов. В жёлтом свечении видно, как у него горят уши.       — Это на общем, — объясняет он. — Обычно корреспонденцию ведёт Юнги, но он меня бойкотирует, поэтому приходится делать это самому.       — Хочешь, помогу? — мягко улыбается Тэхен. — Дома я всегда писал письма за папу и брата.       Так Тэхен подсаживается ближе и берет свиток, который ему вручает Сокджин. Читает одно предложение и тут же переводит, предложение, перевод, предложение, перевод. Потом он берет перо в руки и пишет ответ Сокджина.       Это утомляет, но Тэхен не жалуется. Ему комфортно сидеть вот так, в тёмной комнате, которая подсвечена несколькими свечами на столе, рядом с человеком, который всегда так внимателен и обходителен с ним.       Они сидят долго. Двое стражей сдают свою смену следующим, и те заходят на минуту, чтобы об этом отчитаться.       — Ты не устал? — спрашивает Сокджин, когда они уходят. Тэхен мотает головой. — Ты потрудился на славу, Тэхен. Спасибо тебе, но уже время для сна. Если хочешь, можешь остаться.       Остаться? Тэхен распахивает глаза, мгновенно вспыхивая. Он тянется к зеркалу на шее, оно показывает ему розоволосого юношу. Не намекает ведь Сокджин на это? Несколько часов назад Тэхен был бы категорично против; сейчас же на него действует жёлтое, мягкое свечение, обрамляющее красивое лицо напротив. Нечестно.       — Не хотел тебя смущать, — виновато говорит Сокджин. — Я знаю, как южане относятся к близости до свадьбы, и я это уважаю. Тебе не нужно беспокоиться об этом. Если желаешь, Чон отведёт тебя к твоему шатру.       — Нет! — быстро отвечает Тэхен. — Нет, в этом нет нужды. Так тоже нормально.       Вот так Тэхен оказывается в постели Сокджина, лицом к лицу. Темно. Тэхену это только на руку, иначе его жених увидел бы его румянец, доходящий до самой шеи.       — Сокджин.       — Тэхен, — одновременно с ним говорит он.       — Ты первый.       — Послезавтра свадьба, — говорит Сокджин. — Ты больше не боишься? На помолвке твои волосы были жёлтыми, и я только недавно узнал о значении этого цвета.       — На свадьбе мои волосы будут фиолетовыми, — заверяет его Тэхен. — Я счастлив, что выхожу замуж за тебя. Ты всегда заботишься обо мне.       — Это стало моим любимым занятием.       Тэхен думает, что он бы не стал возражать, если бы Сокджин сократил расстояние между ними и поцеловал.       Когда дверь распахивается, впуская в помещение лунный свет, лицо Сокджина так близко, что Тэхену чудится, будто он и вправду намеревался поцеловать его. Он не успевает как следует подумать об этом, ведь с лунным светом в шатёр заходит Чон, крича:       — Верховный Ким! Шатёр Кима горит, его нигде нет.       — Тэхен здесь, — извещает Сокджин, вскакивая с кровати. — Не беспокойся, я сейчас вернусь, — обращается он к нему прежде, чем уходит.       Тэхен, конечно, не слушается. Отойдя от шока, он встаёт с кровати и накидывает на себя кафтан Сокджина, здраво рассудив, что в халате на людях лучше не появляться.       Первое, что он видит, — дым. Когда Чон сказал, что шатёр горит, он действительно имел это в виду.       Ему требуется мгновение, чтобы вспомнить о Чимине. Чимин.       Эта мысль заставляет его побежать, и Чон бежит за ним, крича что-то о том, что не стоит волноваться. Тэхен его не слышит, им владеет страх. Он молит всех богов, чтобы с его дорогим другом ничего не случилось.       Вокруг дома столпились люди: кто-то тушит, а кто-то просто наблюдает. Пожар не выходит из-под контроля, к счастью. Тэхен замечает Сокджина, кричащего на кого-то. Этим кем-то оказывается Чонгук, сидящий на коленях на земле, перед Чимином, плачущим навзрыд.       — Встань и ответь за это, — доносятся до Тэхена слова Сокджина.                    Чонгук глух к голосу брата, он смотрит только на Чимина, держит его подрагивающие руки и что-то говорит, Тэхен не может разобрать, что. Это так не вяжется с тем, что говорил Чонгук несколькими часами ранее, и Тэхену кажется, что это всё странный сон, и он вот-вот проснется.       — Вспыхнул, как спичка, — шепчутся люди.       — Пака пришлось на руках выносить, что с ним, интересно…       — Какое несчастье в канун свадьбы.       Тэхен встречается взглядом с Мехой, стоящей на противоположной от него стороне. Она тут же дарит ему ободряющую улыбку. Через секунду улыбка превращается в злобный оскал.